Последняя песнь Акелы. Книга первая - Сергей Бузинин

Пламя пожара, радуясь вседозволенности и безнаказанности, резво перебираясь с одной хижины на другую, яростно вгрызалось в ткань палаток, жадно облизывало трупы погибших и тела еще живых. Словно вступив в союз с людьми, подарившими им жизнь, алые всполохи ярко освещали силуэты черных воинов, бестолково мечущихся среди костров.

— Пора и нам потрудиться. — Бернхем хладнокровно выцелил одну из подсвеченных огнем фигур и спустил курок. — Готов! За работу, джентльмены, за работу!

Новый щелчок затворной скобы, выстрел — и в лагере врага стало еще одним покойником больше.

Следуя примеру командира, справа и слева от Алексея, в сопровождении радостных криков при каждом удачном попадании, застучали частые выстрелы охотников за головами.

— Год дем! Отведай английского свинца, макака!

— Хей! Билли-бой, ставлю шиллинг против пенса, что сегодня набью этих тварей больше, чем ты бекасов на давешней охоте!

— Да ты, никак, стрелять научился?! Готовь монеты, мазила!

Не желая отставать от других (все же работа есть работа!) Пелевин навел ствол винтовки на чернокожего стрелка, суматошно палящего из-за поваленного ствола дерева. Сухой хлопок выстрела, привычный толчок приклада в плечо, и отважный, но неумелый кафр рухнул на землю, расплескивая кровь из раны.

Через минуту затвор выбросил на траву пятую воняющую сгоревшим порохом гильзу. Набивая магазин винтовки патронами, Алексей заметил, что передвижения уцелевших неприятельских бойцов стали менее хаотичными, приобретя некое подобие порядка.

Повинуясь не слышному Пелевину приказу, то один, то другой кафр прятался за любым доступным укрытием и открывал ответный, пусть не очень эффективный, но все же опасный огонь. Вражеские пули вспахивали землю перед позицией белых стрелков и срезали ветки у них над головами. Тем не менее потерь среди охотников пока не имелось.

Заметив, что Бернхем напряженно всматривается в мельтешение подсвеченных пламенем фигур, Алексей прекратил стрельбу и сосредоточился на охваченной пожаром деревеньке.

Некстати налетевший ветерок потянул гарь в сторону буша. Густой дым с тошнотворным запахом горелой плоти резал глаза, но Пелевин успел разглядеть, как громадный, задрапированный в плащ из львиной шкуры негр выскочил из свежей воронки, выстрелил в их сторону и снова скрылся. Не обращая внимания на остальных, еще сопротивляющихся, кафров, Пелевин навел ствол маузера на яму и замер в ожидании. А когда через несколько мгновений вражеский воин приподнялся вновь, Алексей спустил курок. Одновременно слева сухо грохнул винчестер Бернхема, и пробитый двумя пулями кафр, выронив винтовку, рухнул на дно воронки и более признаков жизни не подавал.

— Все, — Бернхем, щелкнув затвором, дослал патрон в патронник, — дело сделано. Можно бы и уходить, но пока в деревеньке есть хоть кто-то живой, Динго и его парням до нас без потерь не добраться…

— Фред, а вы уверены, что мы прикончили Матонгу? — Алексей, прячась от дыма, прижался к земле.

— Уверен, — устало перевернулся на спину разведчик. — Я на эту размалеванную обезьяну во время рекогносцировки насмотрелся. Да и шрам этот, пятипалый, на его роже трудно не запомнить…

— Шрам? — Алексей, удивленный словами Бернхема, приподнялся с земли. — Вы умеете видеть в темноте, Фред?

— Иногда. Но на эту тему мы поговорим как-нибудь потом, а сейчас нужно заканчивать работу, — неохотно буркнул скаут и, развернувшись в сторону деревеньки, вновь прильнул к прицелу.

К рассвету от деревеньки Матонги остались только еле тлеющие на промозглом ветру головешки. Усевшись неподалеку от тотемного столба, Пелевин чистил винтовку и недовольно встряхивал головой каждый раз, когда одиночные выстрелы наемников, добивавших немногочисленных раненых, рвали погребальную тишину туманного утра.

Убрав маузер в седельную кобуру и рассчитывая вздремнуть часок-другой до отхода, Алексей раскатал одеяло. Но едва он успел прилечь и закрыть глаза, как в размеренный шум собирающегося к отходу отряда вплелся пронзительный девичий крик.

— Хо! Парни! — удивленно заорал Сид Бэккер — обрюзглого вида тип в засаленном сюртуке с чужого плеча, чье лицо наискось пересекал шрам от бутылочной «розочки». — Вы только погляньте, че я раздобыл!

Бэккер нагнулся и резким рывком вытянул из-под куста трепыхающуюся девчушку лет тринадцати.

— Я-то думал, тут мешок какой валяется, а тут вона чо! — Бэккер сально захохотал и задрал пленнице и без того короткую юбчонку, сшитую из куска одеяла. Девчонка извернулась и впилась зубами в руку мучителя, но тут же полетела на землю, сбитая с ног мощной оплеухой.

— Ишь ты, бесовское отродье! Кусаться вздумала! — Не удовлетворившись полученным результатом, наемник жестко пнул негритянку в живот и, схватив ее за волосы, потащил к общей стоянке. Не сумев проволочить выдирающуюся из рук добычу и пяти ярдов, Бэккер швырнул девочку на землю и, повернувшись в сторону Бернхема, заорал:

— Хэй, чиф! Смотри, какой я тебе подарочек приволок! Девка — самый смак, зуб даю, ни разу еще под мужиком не валялась! — Наемник сладострастно облизнул губы и продолжил: — Так чо ты, чиф, первым ее попользуешь, а там уж и мы присоединимся. Я после тебя, вторым пойду, а дальше парни, как жребий выпадет.

— Без меня, — глядя на наемника, скривился Бернхем. — Не хватало мне еще с детьми барахтаться.

Командир презрительно сплюнул и отошел в сторону, но и препятствовать распаленному похотью подонку не стал.

— Ну, нет — так нет! — обрадованно завопил Бэккер, хватаясь за пряжку пояса. — Тады я первый буду!

Девчонка, глядя на перекошенную в азартном предвкушении морду наемника, испуганно сжалась в комочек, прижимая к груди обрывки прожженной бумажной блузы.

Алексей, с отвращением взглянув на перевозбужденного толстяка, с силой рванул Бэккера за шкирку и отбросил его в сторону от пигалицы.

— Ты чо, Алекс! — возмущенно завопил Сид, поднимаясь с земли. — Ты чо без очереди-то лезешь?! Я девку нашел, значит, я первый буду!

— Не тронь ее, — жестко бросил Пелевин. — Она же сдохнет под тобой, боров ты жирный!

— А те чо с того, — заорал Бэккер, разбрызгивая слюну. — Сдохнет — пулю сбережем! А ну! Уйди к чертям с дороги! — Сид поднялся с колен и, набычив голову и растопырив руки, бросился к Пелевину, но получил короткий и жесткий удар кулаком в челюсть и рухнул на землю.

— Ах ты ублюдок! — Выплевывая кровь и обломки зубов, Бэккер выхватил револьвер и навел на Алексея. Нажать на курок он не успел. Последнее, что наемник увидел в своей жизни, это сноп огня, вырывающийся из ствола «веблея» Пелевина.

Мертвое тело еще падало на землю, когда Алексей, заслонив собой девчонку, шагнул вперед и, подняв с земли револьвер Бэккера, навел оружие на ошеломленную толпу.

— Я надеюсь, мы разойдемся миром, — отчетливо процедил Пелевин, не сводя напряженного взгляда с готовой к прыжку оравы. — У меня в руках еще одиннадцать смертей, а вы знаете — я не промахиваюсь!

— Алекс! Не дурите! Уберите оружие! — Бернхем, пытаясь удержать ситуацию под контролем, шагнул навстречу приятелю. — Обещаю, что как только мы вернемся в колонию, я сам выступлю на суде свидетелем защиты и поясню, что здесь имела место чистой воды самооборона…

— Какая на хрен самооборона, чиф! — всколыхнул толпу визгливый вопль. — Какой к чертям суд! Эта мразь моего друга пришила, а ты ему королевский суд! Вздернуть ублюдка на месте — и вся недолга!

— Захлопни пасть, Мастерссон! — Бернхем, положив руку на кобуру, злобно взглянул на кричащего наемника. — Я в твоих рекомендациях не нуждаюсь, и пока я здесь командир, то сам буду решать, что, когда и с кем произойдет.

Не желая продолжать спор, Мастерссон бросился к стоящим неподалеку от него козлам, выхватил первую попавшуюся винтовку и навскидку выстрелил в Алексея. Пуля прошла мимо — дрожащие руки и ходящие ходуном легкие не лучшие помощники для стрельбы. Наемник еще передергивал затвор, когда звонко хлопнул ответный выстрел, и пуля сорок четвертого калибра взломала ему грудную клетку и отбросила на пару футов назад.

— Не стрелять! — заорал Бернхем, пытаясь перекричать беспорядочную пальбу, но все усилия оказались тщетны. Люди, еще час назад беспрекословно выполнявшие любые его распоряжения, почувствовав дыхание смерти у своего виска, засыпали градом пуль камень, за которым укрылись Пелевин и трясущаяся от страха девчонка. Через минуту, когда патроны в барабанах револьверов и магазинах винтовок иссякли, стрельба прекратилась.

Воспользовавшись кратким затишьем, Алексей повернулся к девчонке и прошипел на исиндебеле[34]:

— Беги! Пока они не стреляют — беги! — Видя, что та не шевелится, он оскалил зубы и прорычал уже по-русски: — Да беги же ты, дура!