В лапах Ирбиса (СИ) - Ласк Елена

— Ты любишь детей? — Спросил полушёпотом, нарезая свой стейк, расположившись на обед за столом в гостиной, пока я нянькалась, следя, чтобы ребёнок не свалился с дивана.

— Мне интересно за ними наблюдать. Никогда раньше не приходилось оказаться так близко к ребёнку.

— У тебя хорошо получается. О своих не думала?

— Думала. Не была уверена, что захочу когда-нибудь родить. Хотела состояться как врач, прежде чем заводить ребёнка, а на это требуются долгие годы. Я не хотела, чтобы мой ребёнок был предоставлен самому себе с раннего детства, как это было с… со мной.

— Ты хотела сказать брошен. Точнее брошены. У тебя есть брат или сестра.

— Был брат. Он умер. — Пришлось сказать полуправду. Сколько ещё этой полуправды у меня получится скормить Виктору, сдерживая его неуёмный аппетит изучения моей жизни.

— Неужели ни разу за всю жизнь не проявлялся материнский инстинкт?

— Повода не было.

— Точно не было? — Виктор странно посмотрел на меня, положив приборы на тарелку.

— Ты сейчас о чём? — Такое его выражение лица мне не нравилось, слишком суровое и холодное, давящее.

— Хочу понять степень нанесённого урона. — Виктор перевёл взгляд на спящего ребёнка и продолжил, вернув его на меня. — Ты не была беременна от него? — Смотрел, будто прицелился, а у меня дыхание спёрло. Странную тему для разговора он выбрал, тем более сейчас, когда рядом малыш. Хотя я понимала, что не случайно именно так, когда я не могу вспылить.

— Нет. — Выдавила, преодолев ком в горле. Если бы не присутствие ребёнка, наверно психанула и устроила стандартный приступ истерики. Нет у меня сил терпеть постоянное вмешательство в прошлое, это вытягивание нитей, проходящих сквозь моё тело, цепляющихся за него своими узлами.

— А если бы была, оставила ребёнка?

— Для оплодотворения день был не подходящий. В этом мне повезло и задумываться над подобными дилеммами не пришлось. Такой ответ устроит? — Вполголоса, но зло, несмотря на то что может последовать отдача.

— Более чем. — Виктор как ни в чём не бывало вернулся к обеду, оставив меня в непонятном подвешенном состоянии после своего мини допроса.

Виктор уже собирался уезжать, когда меня пришла сменить Оля, освободившись, а я успела поймать Виктора у самой двери его кабинета.

— К чему были все эти вопросы? — Спросила, преградив ему путь.

— К тому, что я узнал то, что мне было нужно. Задавая их, я знал, что аборт ты бы не сделала, слишком уважаешь жизнь, чьей бы она ни была. А вот на незаданный вопрос ты мне ответила.

— И какой же?

— Теперь я знаю, что он с тобой не предохранялся. Не ответишь, почему?

— Он знал, что я здорова. — Попытка увести разговор в сторону осталась безуспешной, рассыпавшись под настойчивостью Виктора.

— Мы оба понимаем, к чему я веду. Если захочешь, продолжим этот разговор вечером, а сейчас мне пора.

Вечером мы не пересеклись. Я так и не вышла из своей комнаты, трусливо избегая разговора. Виктор не настаивал. И до сих пор не настаивает, будто чего-то ждёт.

— Если ты погладишь этот костюм ещё раз, он рассыплется, — выдал Шмель тонкий намёк, постукивая по сенсорному экрану телефона, от чего на нём начинало мелькать время, — а ты опоздаешь, и Царь оторвёт мне голову.

Глава 39

— Вам будет непросто.

Она была стервой, именно такой, какой должна быть заведующая больницей. Пышногрудая блондинка с зелёными кошачьими глазами. Женщина без возраста и комплексов. Решительная и властная. Она сама, и всё, что её окружает кажется идеальным, совершенным. Даже её холодный, резковатый тон не вызывает отторжения. И мы с ней уже встречались. На моём экзамене. Я не ошиблась, она была кардиохирургом. Анастасия Сергеевна Стрельникова смотрела на меня ещё строже, чем во время моей эпичной сдачи, и я молча жалела, что выпендрилась тогда. Теперь она думает обо мне… Да ничего хорошего она обо мне не думает, и было бы плевать, будь она просто врачом. У людей на высоких должностях своё представление о надлежащем поведении, которому я не соответствую ни по одному из пунктов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Особого отношения к себе не ждите. — Продолжила, пристально рассматривая моё лицо. — Вы здесь только потому, что меня устроил уровень ваших знаний. Одна ошибка, и никакая протекция вам не поможет. У Виктора нет здесь рычагов воздействия и его деньги тоже не помогут. Ваша ординатура будет проходить под тотальным контролем, пока я не удостоверюсь, что впустила в эти стены высококлассного профессионала, а не шарлатана. Все свои действия в отношении лечения пациентов вы должны будете согласовывать с кем-то из врачей. Вам запрещено самоуправство. Если вас что-то не устраивает, то ещё есть возможность попрощаться на хорошей ноте.

Страшно представить, что она считает плохой нотой, если эта в её понимании хорошая.

— Я уяснила всё, что вы хотели до меня донести. На иное не рассчитывала. Будь у меня выбор, не стала бы использовать помощь Виктора в своём поступлении в ординатуру. Думаю, у меня есть реальный шанс устроиться без чьей-либо помощи. Меня не радует перспектива быть блатной. Возможно, я произвела не лучшее впечатление на экзамене, но у меня нет корыстных мотивов. Я просто хочу работать по профессии.

— Ты произвела лучшее впечатление из всех возможных. — Неожиданно перешла на «ты», сменив тон на менее официальный, улыбнувшись чему-то. — Давно никто меня так не впечатлял. Чувствуется, что ты не самоучка. Я бы очень хотела знать, кто тебя так натаскал. То, что твой кумир доктор Разумовский я уже поняла, цитаты из его научных статей твой конёк. Это удобный ход — взять фамилию одного из лучших хирургов в стране, вольно не вольно тебя будут ассоциировать с ним, даже несмотря на то, что родных у него не было и это общеизвестный факт. Не удивляйся, Виктор рассказал мне о тебе, не знаю, всё или нет, но достаточно, чтобы понимать, что вместе с потенциально высококлассным специалистом, которого я планирую нагло узурпировать, я принимаю на работу проблему. Предупрежу сразу, я выставила Виктору условие — ты должна посещать психолога, но он уговорил меня дать тебе шанс без этой меры. Это послабление будет действовать до первого приступа.

— А потом?

— Или психолог, или заявление по собственному, и никаких рекомендаций. Ты была права, когда сказала, что можешь устроиться сама, вот только сможешь ли ты удержаться на месте. Виктор не случайно устроил тебя ко мне, думает, что если мы с ним спим вот уже двадцать пять лет, это гарантирует тебе особое отношение и поблажки. — Наверно Анастасия Сергеевна по моему обалдевшему взгляду поняла, что я ни сном, ни духом про их отношения с Виктором. Только что у меня сформировалось ощущение, что это место я получила через постель, хотя ни с кем не спала. С другой стороны это объясняет, почему Виктор не предоставил мне права выбора, он будто обложил меня со всех сторон подушками безопасности. И без присмотра я не останусь. — Не удивляйся. Мы с ним старые знакомые. Я его первое пулевое зашивала, точнее пять пулевых, когда была студенткой на грани отчисления, а у него пытались отнять бизнес. Смутное тогда было время. Тебя ещё на свете не было, когда мы карабкались по жизни. Ладно, это уже лирика. Сегодня у тебя полный медосмотр. Попутно изучишь больницу, познакомишься с коллегами.

— Это обязательно? — Я не из праздного любопытства спросила. Перспектива почувствовать себя пациентом не радовала. Никто меня не осматривал со времени моего последнего пребывания на больничной койке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все сотрудники при поступлении, а в дальнейшем раз в полгода, проходят полный медосмотр. Ты против? — Теперь я видела, что эта женщина знакома с Виктором долгие годы. Она переняла его манеру говорить и многозначительный строгий взгляд. Ну, или он у неё.

— Не против. Можно не проходить гинеколога. Я знаю, это обязательно, но можно не здесь, где я буду работать. Будут лишние вопросы.