Альтаир - Владимир Немцов

Пичуев не слушал Дерябина, скользил равнодушным взглядом по панелям приборов, односложно делал свои замечания и думал только об одном:

«Нашу страну должен видеть весь мир! Советские фильмы редкие гости в далеких странах, не везде можно прочесть наши журналы и газеты. Кое-кто еще злобно твердит, что московское радио с его взволнованными и простыми словами о мире — пропаганда коммунистов, готовящих новую войну. Как рассказать им? Как убедить? Посланцы народов часто приезжают в нашу страну, видят ее без прикрас — наш труд, и будни, и праздники, — но беден язык, чтоб рассказать об этом. Пусть народы сами увидят, чего мы стоим. Без посредников, через границы, пусть посмотрят на советскую жизнь!»

Об этом мечтал инженер Пичуев, хотел, чтобы на экранах телевизоров у англичан, французов, голландцев, греков появились улицы наших городов, берега Волги, стройки, заводы, колхозные поля. Весь мир должен увидеть наших людей, творцов и созидателей, видеть в труде, чтоб понять душу советского народа.

ГЛАВА 4

МИР ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ!

Вячеслав Акимович хотел как можно скорее встретиться с Поярковым, чтобы услышать от него согласие на проведение первых опытов, но Дерябин не торопился, подробно рассказывая гостю о спектографах и актинометрах новой конструкции, и будто не замечал его нетерпения.

Рассеянно дотрагиваясь до полированных кубиков, где тикали часовые механизмы, жужжали крохотные моторчики, щелкали автоматические выключатели, Пичуев мысленно задавал себе вопросы: «Если телевизионный передатчик будет поднят в ионосферу, то можно ли его принять за несколько тысяч километров от места подъема?» Инженер вспоминал формулы и тут же отвечал положительно: «Да, можно».

Он спрашивал себя о выборе волны для радиолинии, идущей к диску, о весе передатчика, об антеннах и прикидывал, сколько нужно времени, чтобы смонтировать всю телевизионную установку. При этом он испытывал радостное чувство. Решение казалось близким, все вопросы находили свой ответ. Еще бы! Знаний у инженера Пичуева достаточно, они аккуратно разложены по полочкам в кладовой памяти. Мысленно вычерчивал он разные схемы. Вот самая простая. В летающей лаборатории устанавливается обыкновенный телевизионный приемник и принимает программу Московского телецентра. Через передатчик, тоже находящийся в диске, она транслируется чуть ли не по всей стране. Дерябин упоминал о способности диска долгое время находиться на одном месте, повисать в безвоздушном пространстве, вроде вертолета. В данном случае используется сила реактивных моторов.

Пролезая в узкий коридор, Дерябин, чтобы подбодрить гостя, пошутил:

— Явное неуважение к старости! Не подумал конструктор, что нашему брату-старику трудновато ползать по этим чортовым трубам.

Внутри диска был жесткий каркас из полых труб, которые служили ходами сообщения между группой двигателей и центральной кабиной. Трубчатый каркас напоминал гигантское колесо с пустотелым ободом и такими же полыми спицами, внутри которых можно было ходить.

Дерябин шел, тяжело согнувшись, как он говорил — «в три погибели». За ним продвигался Вячеслав Акимович. Болела спина, ноги скользили по гладкой поверхности металла. Стенки трубы радужно сияли, отчего казались расплывчатыми и чуть ли не прозрачными.

Прошли мимо коридора с движущимися рычагами. Здесь Пичуев уже был, но тогда Борис Захарович провел его сюда с противоположной стороны, по другому радиусу. Снова увидел Пичуев частокол из блестящих труб, они плавно опускались и поднимались, словно диск тяжело вздыхал перед новыми испытаниями. Что-то его ждет в заоблачных высотах?

Опять пересекался радиус. По правую и левую сторону тянулся второй кольцеобразный коридор с рядами из тонких труб. Они тоже двигались. Вероятно, от жары нагревался газ, объем диска увеличивался, а какие-нибудь автоматические приборы контролировали это изменение, заставляя рычаги сжимать упругую гофрированную оболочку.

Каркас диска напоминал не совсем обычное колесо. В нем находилось еще два полых кольца. Пичуев решил, что вся эта конструкция чем-то похожа на жилище крота. Тяжело пробираться по такому лабиринту.

Но вот будто бы и конец путешествию. Лампочка освещает двигатель, закрытый цилиндр с изогнутыми цветными трубами и деталями, абсолютно незнакомыми Пичуеву. Откуда-то доносилось гуденье и прерывистый треск.

— В какой же стороне искать хозяина? — спросил Дерябин, потирая шею и поглядывая направо и налево по коридору. — Ау! — закричал он, прислушался, но никто не ответил. — Честное слово, как в лесу!

Подойдя ближе, Вячеслав Акимович увидел, что двигателей было несколько. Последний из них наполовину скрывался за поворотом. Двигатели располагались по всей окружности диска, на равном расстоянии друг от друга. Пичуев понимал, что старику вовсе не улыбалась перспектива пройти в узкой трубе лишнюю сотню метров. Возможно, Пояркова надо было искать за ближайшим поворотом, а может случиться, что найдешь его, только обойдя чуть ли не весь коридор по окружности.

Бабкин протиснулся к Борису Захаровичу:

— Подождите здесь. Я мигом найду.

— Ничего ему не говори, — сурово предупредил Дерябин и, после того как техник скрылся за поворотом, сказал, как бы извиняясь перед гостем: — Бедный Поярков стал уже прятаться от нашего брата. Сами понимаете, всем хочется примостить сюда лишний приборчик.

Вячеслав Акимович рассмеялся, догадываясь о причине беспокойства старого инженера. Если бы техник сказал Пояркову о надвигающейся опасности, то вряд ли он стал бы ее дожидаться. Нелегко найти человека в таком лабиринте — пусть, мол, попробуют…

Скоро Бабкин вернулся. Указал направление и пропустил начальника с гостем вперед, что было вежливо и к тому же предусмотрительно. Хороший человек Поярков, но при данной ситуации встречаться с ним не хотелось.

Гуденье прекратилось как-то сразу. В наступившей тишине загремел голос рассерженного конструктора:

— Ни одного грамма! Только через мой труп! Когда на ишака кладут один мешок, он везет. Когда два — тоже везет. Положили третий — ишак оборачивается и посылает хозяина к чорту.

Кто-то пытался убедить Пояркова:

— Но в процентном отношении…

— Никаких процентов! Мы уже сняли аппаратуру чичагинского института. Да вы знаете Чичагина? Это — директор, от своего не отступится. Душу вынет. Но все же пришлось ему согласиться с решением техсовета.

Вячеслав Акимович вздохнул. Обстановка, мягко выражаясь, неподходящая. К этому мнению должен был присоединиться и Дерябин. Что же касается техника Бабкина, то он держался иного мнения. Все равно, когда говорить с конструктором. Ни сегодня, ни завтра Поярков не согласится на установку каких бы то ни было аппаратов, коли утром выбросил из кабины аккумуляторную батарею, тайно подключенную Бабкиным на всякий случай и для «абсолютной надежности».