Шизофрения - Наталия Вико

— Ну, и какие же грехи у них считались смертными? — обеспокоился Иван Фомич. Видимо, тема воскресения была ему не чужда.

— Грехи в «Книге Мертвых» перечислены. На Страшном Суде Осириса человек должен был иметь право сказать: «Я не крал, не убивал, не лгал, не делал зла, не насильничал, не прелюбодействовал, не гневался, никого не заставлял плакать, был отцом для сирот, мужем для вдов…»

По мере перечисления грехов Иван Фомич, видимо, успевавший их мысленно примерить на себя, расслаблялся

— А-а-а, так это они все придумали про грехи? Их, значит, надо благодарить?

Александра кивнула.

— По этому списку я почти праведник. Вроде ни одна статья ко мне не подходит, — облегченно сообщил он. — А вот вас не понимаю. Вы психиатр, или египтолог?

— Я человек любознательный, интересующийся. Раз уж попала в Египет, должна обогатить себя знаниями, — скромно пояснила Александра.

— А я думаю, — вступил в беседу доктор Али, — если человечество — дерево, то Египет есть его корень, — с покровительственным, почти отеческим видом оглядел всех.

— А я Египта и не видел-то толком, — посетовал Иван Фомич. — Работы много. Мы вообще-то здесь не экскурсиями занимаемся, а вкалываем, — сжал в кулак согнутую в локте руку, показав, как напряженно все происходит. — Но в целом я к нему, к Египту, отношусь спокойно, — нетерпеливо посмотрел на часы. — Где же наша машина? Я хотел еще на полчасика вас в новую Александрийскую библиотеку завезти в качестве культурной программы. Есть там одна статуя замечательная. Вам интересно будет взглянуть. А после этого у вас, Александра, будет два варианта: первый — поехать со мной.

Выражение лица Ивана Фомича и интонация говорили, что этот вариант он считает единственным.

— Мне надо купить кое-что, ботинки, например, и, женщины говорили, здесь есть недорогое место, где тарелками всякими железными дешево отовариться можно на сувениры. Вам это должно быть интересно. А второй, — он чуть поморщился, что означало — вторым вариантом можно пренебречь, — вместе с доктором Али и двумя его коллегами из ваших сегодняшних слушателей за это время съездить в магазин, купить там рыбки, мяса, зелени всякой и — на берег моря, готовить обед на берегу. А мы с вами часа через два-три подъедем. Ну что, решили уже? — нетерпеливо посмотрел на Александру. — Тогда поедем, — не дожидаясь ответа, легонько обхватил ее за талию, подталкивая к выходу.

— Я с доктором Али поеду! — вывернулась она, потому что, во-первых, не любила, когда навязывают решение, а, во-вторых, если бы речь шла о выборе модельных туфелек, а не вульгарных ботинок, он бы еще сказал «башмаки», можно было бы подумать. — Им может понадобиться женская помощь при приготовлении ужина, да? — Александра обернулась к стоящему сзади доктору Али.

— Ничего стра-ашного, — благодышно протянул тот. — Мы сами приготовим.

Приятно удивленный понятливостью араба Иван Фомич снова потянулся к талии Александры.

— Делать вам, мадам, ничего не надо будет, — продолжил простодушный доктор, — только если вдохновлять нас своим присутствием.

Иван Фомич, скривившись, засунул руку в карман.

— Можно подумать, вы, Александра, готовить умеете! — бросил он неблагоразумную фразу, предопределившую итог разговора.

— А горячие бутерброды? — возмущенно воскликнула она. — Или не понравились?

Воспоминания о вчерашнем застолье и утреннем покаянии Зама остудили пыл Ивана Фомича.

— Ну, ваше дело, — отступил он. — Я, вообще– то хотел как лучше…

Александра хмыкнула.

— Тогда пусть доктор Али и в библиотеку вас завезет статую посмотреть, — окончательно ретировался Иван Фомич.

— Ничего стра-ашного, — снова протянул араб. — По дороге заедем…

До Александрийской библиотеки, прильнувшей к набережной, доехали минут за десять. Прошли вовнутрь и спустились вниз по ступенькам в музей.

— Прошу! — Гид — молодой русский парнишка лет двадцати, очевидно, находящийся здесь на практике — распахнул дверь зала и… у Александры перехватило дыхание. Базальтовая статуя прекрасной женщины в блеклых лучах света казалась живой. Чуть колыхалась сотканная резцом древнего мастера тончайшая вуаль прозрачной каменной накидки, обнажавшая прекрасное тело. От едва заметного вздоха словно приподнялась и опустилась грудь. Александра сделала еще шаг и остановилась, наткнувшись на невидимый барьер. Стоп, дальше хода нет, замерла она в благоговейном почтении, не слыша обращавшегося к ней гида, голосов смотрителей музея — никого. Перед ней была вечная красота, вечная женственность, вечная загадка. Нет. Загадку можно разгадать. Статуя хранила в себе божественную тайну — вечную, не разгаданную никем тайну Женщины.

— …не так давно вынули из воды, здесь, в Александрии, — донесся откуда-то издалека голос гида. — Здесь же был храм Великой Богини Исиды — статуя, как говорится, намоленная, сколько людей ей поклонялись со всего света, и вот она теперь — перед нами. Голову только не нашли. Еще кисти рук и ступни. Искали, искали… Теперь вот гадают — какой она была? Некоторые считают, что должна быть похожа на голову красавицы-жены царя Птолемея. Кстати, статуя сделана из базальта — чрезвычайно твердого материала, а посмотрите, какая тончайшая работа! И вот я хочу сказать, что…

— Тс-с-с! — Александра, поднеся палец к губам, повернула голову к гиду. — Не надо ничего говорить.

Она снова повернулась к статуе, почувствовав, что теперь может подойти ближе…

Доктор Али остановил машину в полусотне метров от моря на небольшой площадке, обрамленной невысоким кустарником. Пока мужчины разгружали багажник, извлекая купленные в супермаркете продукты, Александра скинула туфли и с наслаждением погрузила ступни в горячий белый песок, перемешанный с мелкими обточенными волнами ракушками. На берегу не было ни души.

«Хорошо!» — она вскинула руки и потянулась.

— Ничего стра-ашного, отдыхайте, мы сами управимся, — услышала голос доктора Али за спиной и, благодарно улыбнувшись, заторопилась к манящей воде.

— Здесь можно купаться, — крикнул он вслед.

Море лениво плескалось, нехотя облизывая влажным языком краешек пустынного пляжа. Она шла по щиколотку в воде, чувствуя ласковое прикосновение волн, которые лениво накатывались на песок, а потом, нехотя откатывались обратно, увлекая за собой мелкие камушки и ракушки только затем, чтобы снова принести их обратно и выложить на песке новый рисунок. Вдали морская гладь сливалась с небесной синевой, отчего стоявшие на рейде корабли казались призраками, повисшими в голубом пространстве. Море манило и звало к себе, протягивая руки-волны. Александра не смогла устоять. Отошла подальше, расстелила полотенце, скинула платье, краем глаза заметив, что арабы дружно отвернулись, поправила бретельку купальника и зашла в воду…

«А в Москве сейчас уже холодно, — умиротворенно думала она, раскинув руки и покачиваясь на спине в бездумной колыбели пространства, в котором не было ни верха, ни низа, а только лазурное море и голубое небо, украшенное в одной стороне солнцем, а в другой, дымчато-бледным подрагивающим полукругом луны. — А может, это вовсе и не небо, а море, в котором отразились солнце и луна. Впрочем, какая разница, когда так хорошо и спокойно…»

— Александра-а! — услышала голос вдалеке и, повернув голову, увидела Ивана Фомича, махавшего ей с берега. — Куша-ать! — кричал тот, сложив ладони рупором.

Она перевернулась на живот и неторопливо поплыла к берегу. Из моря выходила с сожалением, утешаясь только тем, что дымок от мангала уже доносил запах шашлыка. Луч солнца неожиданно отразился вспышкой в окне одной из видневшихся поодаль белых вилл.

— Почему прекрасная нимфа купается в одиночестве? — Иван Фомич стоял на влажном песке в новых ботинках, с полотенцем в руках и бесцеремонно разглядывал купальщицу покрасневшими глазами.

— А мне, собственно, наедине с морем неплохо, — она взяла полотенце и принялась вытирать голову.

— Как вам статуя в библиотеке? Понравилась? По сравнению с ней жалкие 90-60-90 вечно голодных манекенщиц кажутся просто издевательством над буйством и богатством природы! — блеснул он остроумием и проворно отскочил, оберегая обновку от набежавшей волны.

Александре совсем не хотелось говорить о том, что она почувствовала у статуи Исиды.

— Однозначно! Эта женщина сразила бы наповал любого «мачо»!— подстроилась она под стиль Ивана Фомича. —

Иван Фомич самодовольно заулыбался, видно приняв комплимент на свой счет.

— Эти арабы совсем не воспитаны! Сидят там себе, нет чтобы женщину развлечь! — возмущенно проговорил он, но мысль развивать не стал, потому что наклонился, с трогательной заботой смахивая бумажной салфеткой капельки воды с новых ботинок

— Ну, как вам? — взглядом указал на обновку.