Шизофрения - Наталия Вико
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты лучше стих на рифму «трудоголик-алкоголик» сочини, — посоветовал Иван Фомич. — За это время Александра хоть что-то сказать успеет.
— Вот, опять вы меня третируете, рот затыкаете. Буду теперь молчать, — Зам облокотился на поручень кресла, уперся лбом в раскрытую ладонь и задумался. Вероятно, над стихотворными формами.
— Я, Иван Фомич, занимаюсь людьми необычными. С разными отклонениями от поведенческой нормы, — сказала Александра, бросив веселый взгляд на Зама.
Тот обиженно засопел.
— Хотя, — улыбнулась она, — что есть норма?
Зам оживился и глянул из-под ладони уже с интересом.
— Мне, к примеру, перед отъездом дали очень интересную рукопись почитать, — продолжила Александра. — Про знаменитого философа Владимир а Соловьева.
— Случайно, не родственник ваш? — поинтересовался Иван Фомич.
— Нет, однофамилец. Так вот, живи он не в 19-м веке, а сейчас, тоже мог стать объектом моего исследования, потому что оставил о себе самые противоположные суждения. Божий человек и великий мыслитель для одних, дьявол и неуравновешенный психопат, подверженный маниям, для других. Кстати, Египтом очень увлекался. Стихи прекрасные про Софию писал. Впрочем, в Соловьеве, как и во всех людях, есть «черное» и «белое». На этой границе и происходит много необычного. В каждом человеке существует некая обратная, невидимая сторона, как у луны. Вот я и стремлюсь заглянуть именно туда…
— Во-от, и я, — не выдержал все-таки Зам, — может и я… с виду такой толсто… кожий… и не надо, — бросил взгляд на хмыкнувшего Ивана Фомича, — о моем лице ничего такого себе воображать, — а в душе — тонкий и ранимый человек и о чистой любви мечтаю, романтической, — перевел он томный взгляд на Александру.
Свадебный марш Мендельсона, под которым в ее мобильнике был закодирован Кузя, бесцеремонно вторгся в разговор. Александра, извинившись, направилась на лоджию, незаметно поставив недопитый стакан с виски на подоконник за штору.
— Если Алексей Викторович — привет передавайте! — проговорил ей вслед догадливый Иван Фомич.
Она кивнула и прикрыла за собой дверь.
— Привет, Кузенька! — опередила она звонившего.
— Не спишь, Сашуля? — услышала знакомый бас. — Чем занимаешься?
— Пью виски с двумя милыми мужчинами, — небрежно сказала она, сразу представив выражение лица ревнивца.
— А Иван Фомич где? — обеспокоенно спросил тот.
— Здесь, где же ему еще быть. На посту. Честь зама своего блюдет, — решила пожалеть Кузины чувства.
— А-а, тогда хорошо, — с облегчением выдохнул он…
Вернувшись в комнату, Александра взглянула на часы. Стрелки приближались к одиннадцати. Гости увлеченно беседовали и, судя по опустошенной только наполовину второй бутылке, расходиться по домам не собирались.
— Ну, гости дорогие, спасибо, что зашли, но извините, мне надо спать ложиться, уже поздно, — решила она не церемониться.
— Да, да, — закивал Иван Фомич. — Вам завтра с утра еще в Александрию ехать.
— Иди, иди! — махнул рукой Зам, подливая виски в стаканы и передавая один из них шефу. — До завтра. Спать — дело святое.
— А вы?! — изумилась она.
— Да ты о нас не беспокойся, чего ты? Мы еще чуток посидим… с будущим президентом, — уважительно указал на Ивана Фомича. Про спрута глоб-ального, — снова начал икать, — энерг-етического импер-рилистического, который нефть и газ из нашей р-р-родины сосет, пе-пере-поговорим, — закончил он фразу невнятной скороговоркой, то ли пытаясь опередить икоту, то ли потому, что у него открылось уже не второе, а третье дыхание. — Вот орешки с собой возьми. Гостинец, как бы. Хочешь, на посошок тебе, анекдот р-р-расскажу? Значит, мужик п-приезжает из командировки…
Александра молча развернулась и направилась в спальню. «Завтра убью обоих!» — решила она и, не раздеваясь, легла на кровать, прикрыв ноги краем покрывала.
Долго не могла уснуть. Приглушенные тонкой дверью до нее волнами доносились обрывки фраз:
«… цены на нефть и газ… русских всех из СНГ в Россию вернуть, жилье и работу дать… тарифы на коммунальные платежи… утопия… человек в государстве с момента рождения записан, посчитан, должен и не свободен… нет пророка в своем… будем на кухнях бурчать, пока не посадят, либо до новой рев… »
Последнее, что она услышала, уже засыпая, было песней про дорогую мою столицу, золотую мою Москву…
* * *Спала Александра беспокойно. Снилась какая-то дребедень, бессвязная и несуразная, которую даже сном назвать нельзя. Скорее, ночным кошмаром. Внезапно проснулась, как от толчка, потому что услышала, как что-то массивное топает в ее сторону. И это точно был уже не сон. За секунду до того, как это «что-то» рухнуло поперек кровати, Александра, едва успев поджать ноги, вскрикнула и села, прижавшись к спинке кровати и пытаясь в темноте понять, что происходит. «Что-то» зашевелилось и пробурчало голосом Зама:
— Тихо, я сплю!
Она нащупала в темноте кнопку, включила ночник, и с криком: «Ты что, сволочь, здесь делаешь?!» — соскочила на пол. Зам, причмокнул губами, повернулся на бок, скорчил недовольную гримасу, и, лениво отмахиваясь рукой, пробурчал:
— Фу, голос какой противный! Кыш-ш-ш… кыш-ш-ш.
«Хорошо, что легла, не раздеваясь», — успела подумать она.
Отскочила к окну и попыталась оценить ситуацию. «Ситуация», развалившаяся поперек кровати, была огромна и быстрой оценке не поддавалась. Было ясно —в квартире ночью может остаться только кто-то один. Желательно, она. Но как изъять тело? Вынос такого объекта под силу только… очень любящей женщине, но телефона жены зама Александра не знала, впрочем, как и не знала, есть ли у него жена вообще. Ночной звонок Ивану Фомичу, без сомнения, приведет в шоковое состояние добропорядочную Стеллу Петровну, которая непременно выдаст сентенцию типа: «Спать с чужими мужчинами в одной постели нельзя», с чем Александра, в принципе, была согласна. Привлечение к процессу эвакуации араба-охранника невозможно по политическим соображениям. «Но ведь выносили хрупкие девочки-медсестры тяжеленных мужиков с поля боя во время войны», — попыталась приободрить она себя и решительно толкнула руками толстую спину Зама. Грузное тело дрогнуло, но не сдвинулось. Александра уперлась изо всех сил. На пике тщетных усилий в голову пришел детский стишок про бегемота, болото и тяжелую работу. Отчаявшись, ткнула Зама кулаком в плечо.
— Уйди. Не мешай, — пробормотал тот, переворачиваясь на другой бок.
— Вставай быстро! — ткнула еще раз уже в спину. — Убирайся отсюда! Сейчас в посольство позвоню! В Москву! В Кремль! Президенту! — перешла она к серьезным словесным угрозам. При упоминании президента Зам умиротворенно засопел и, поджав ноги, принял уютную эмбриональную позу.
«Ну, что ж, на войне, как на войне», — решила Александра, направляясь на кухню.
Стакан воды, вылитый издевательски тонкой струйкой на лицо Зама был воспринят им с наслаждением. Видно, его давно мучила жажда. Александра озадаченно призадумалась. На кухне, конечно, был еще двухлитровый чайник. Но устраивать ли купание слона на собственной кровати?
— Точно помню, здесь стояла бут… — вдруг пробормотал гость, видимо, даже во сне переживая недавнюю тяжелую психологическую травму.
«Бить врага его же оружием!» — вспомнила Александра любимый лозунг военрука из мединститута, где на занятиях военной кафедры осваивала тонкую науку оказания первой помощи раненым на поле боя. Теперь это был уже не лозунг — это была идея!
Золотисто-коричневая заварка, залитая в пустую бутылку из-под виски, в неярком свете вполне напоминала исходный продукт. Недопитый стакан по-прежнему стоял на подоконнике за шторкой. Взяв в одну руку реквизит, а в другую приманку, Александра приблизилась к мирно почивавшему Заму. Круговые движения стакана возле его носа, заставили дрогнуть ресницы. Несколько капель живительной влаги, оброненной на лицо, привели в движение губы и язык. Слегка приоткрывшийся глаз попытался оценить обстановку.
— Смотри, что у меня есть! Хочешь? — Александра приблизила волшебный сосуд этикеткой к глазам искушаемого. Яблоко, неосторожно съеденное Адамом в Эдемском саду, просто отдыхало. Зам, похожий на перекормленного кота, попытался схватить бутылку из сновидения как бантик на веревочке. Сначала одной, а потом другой рукой. Александра потихоньку начала пятиться к двери. Ловец, перевернувшись на живот, встал на четвереньки и решительно двинулся по кровати вслед за ускользающим плодом.
— Такие ноги из моды выйдут, — с сожалением пробормотал искушаемый, когда сполз на пол и уперся взглядом в колени искусительницы.
Обеспокоенная Александра подняла бутылку выше. Зам поднялся, вытянул руки вперед, отчего стал похож на зомби или медведя-шатуна, разбуженного в разгар зимней спячки, и странной походкой — выбрасывая одновременно вперед то левые ногу и руку, то правые, двинулся следом за приманкой. На лестничной площадке предмет вожделения был торжественно передан ему прямо в руки вместе со стаканом.