Последняя жизнь (СИ) - "Ifodifo"

Джон кивает, изо всех сил стараясь не разреветься, Шерлок исчезает в проеме, и Джон остается один. Задраив люк, он пересаживается в кресло Шерлока, вспоминая порядок управления подобными механическими махинами. Баржа начинает медленно подниматься вверх, стопорясь где-то метрах в пяти над землей, но Джон упорно тянет вверх, и вдруг невидимое препятствие исчезает – Шерлок сделал то, что был должен. Баржа поднимается в воздух, стремительно отдаляясь от Багата, Джон пытается разглядеть внизу катер и Шерлока, но, конечно, ничего не видит. Он щелкает тумблером передатчика и начинает бормотать:

- Всем кто меня слышит, прошу помощи. На борту раненые…

Когда Джон выходит на орбиту Багата, их берут на буксир два быстроходных батрейнских катера. Стыковку осуществляют сами, без участия Джона, лишь отдавая ему короткие распоряжения. Джон четко выполняет команды, внимательно вглядываясь в небольшое обзорное окно, чтобы не пропустить стартующий с планеты легкий катер Шерлока. Толчок и ускорение говорит о том, что стыковка завершена успешно, они удаляются от Багата стремительно, но Джон успевает заметить одним глазом внезапно выплывающую словно ниоткуда целую армаду белоснежных кораблей, а затем, выползшую из тени спутника Багата армаду кораблей альянса. Уже ничего не понимая в происходящем, Джон еще мгновение наблюдает, как эти две силы схлестываются над маленькой несчастной планеткой, уничтожая ее в своих гениальных стратегических планах. Ему плевать на планы, на то, кто победит или проиграет в этой странной битве, по-настоящему волнует его только Шерлок, оставшийся там, где сейчас смерть и разрушение. Джон честно держится до окончания полета, пока их не пристыковывают к какому-то батрейнскому кораблю. Он помогает выбраться из мусоросборника своим товарищам, которых медики тут же сортируют по тяжести ранения и разводят по палатам. Доктор Джармуш о чем-то консультируется с врачами-сфинксами, а медсестра Бетани в голос рыдает, привалившись плечом к стене. Джон подходит к ней, чтобы утешить, и она вцепляется в него, утыкаясь распухшим носом в грудь. Джон что-то говорит, ободряющее и совершенно глупое, а она вздрагивает, всхлипывает и никак не может успокоиться. К ним подходит местная медсестра и протягивает Джону стаканчик с успокоительным. Джон терпеливо выпаивает это Бетани, наблюдая за тем, как она почти сразу обмякает в его объятиях. Он осторожно передает ее в заботливые руки медиков, а сам без сил опускается на пол. В голове пусто, а в груди больно до невозможности дышать. Хочется заорать, что-то сломать или разбить, разбить кому-нибудь лицо, но вместо этого Джон старается вдохнуть. Но у него все не получается, да к тому же нога, кажется, готова отделиться и начать самостоятельную жизнь, так как ее начинает дергать вне зависимости от желания самого Джона. Руку он вообще не ощущает, зато к горлу подкатывает тошнота.

- Как вы себя чувствуете? – спрашивает его один из батрейнских медиков.

- Нормально, - отвечает Джон с трудом, сглатывая рвущуюся наружу кислоту. – Нормально… - повторяет, стараясь больше убедить себя, чем кого-то другого.

- Извините, вы капитан Джон Ватсон? - слышится где-то рядом чужой голос.

- Я. Капитан. Джон. Ватсон, - четко и раздельно, превозмогая боль, произносит Джон.

- Вы должны пройти с нами, - перед его глазами возникает какой-то значок, ничего не говорящий Джону, - служба безопасности Батрейна.

Этим ребятам он не может отказать. Джон с трудом поднимается на ноги и глядит мутным взглядом на неизвестного ему сфинкса.

- Ведите, - он подхватывает свою палку и хромает в указанном направлении.

Сфинкс идет рядом, чуть приотстав, чтобы контролировать Джона. Такое ощущение, что его только что арестовали.

Джона помещают в одиночную камеру после того, как неразговорчивый медик, внимательно осмотрев Джона едва ли не под микроскопом, оказывает первую медицинскую помощь. Голова немного проясняется, боль утихает, даже ногу перестает дергать. Джону дают переодеться в чистый безликий комбинезон, остро напоминающий арестантскую робу времен плена, а одиночка еще больше усиливает это впечатление. Конечно, здесь у него есть лежанка с постельным бельем и отхожее место за небольшой дверью, а еще стол и стул, монолитно соединенные с полом – ни поднять, ни отодвинуть. Джон и не настаивает, проводя все время в постели. Он спит каким-то мертвым сном, просыпается, чтобы поесть, когда открывается дверь и молчаливые на одно лицо охранники приносят поднос с вполне приемлемой едой. Они не говорят с Джоном, хотя вопросы поначалу он задает:

- За что меня задержали? Где я нахожусь? Могу я поговорить с представителем моего правительства? Я имею право на телефонный звонок? Что с моими товарищами? Кто у вас главный?

А потом и вопросы перестает задавать – спит, ест, снова спит, и все время гонит от себя мысли о том, что Шерлока больше нет. Он не мог успеть на катер. А вдруг успел? Даже если успел, ему не удалось бы убраться с планеты в том пекле, которое началось. А вдруг удалось? Джон стонет и зажимает голову руками, чтобы не думать, но мысли лезут и лезут назойливо, просачиваясь, словно микробы. Джон находится в одиночке бесконечное количество времени, счет которому давно потерял. Сутки или больше? Из-за плохого самочувствия (после той, первой медицинской помощи, врач к нему больше не приходил) он плохо ориентируется во времени суток и их количестве. Опять начинает болеть голова, дергаться нога и ныть плечо. Но все это ерунда, мысли о Шерлоке и его возможной гибели приносят бОльшую боль, чем все физическое недомогание. Джон винит себя в его смерти, вполне справедливо винит, потому что если б не его жалкое желание спасти людей, Шерлок был бы жив. Они бы спокойно улетели на катере, и все было бы хорошо. Джон винит себя в том, что позволил Шерлоку спуститься вниз, чтобы избавиться от якоря. Это должен был сделать он, тогда сфинкс был бы жив. По всем статьям виноват Джон, и прощения ему нет. Не то, чтобы он жалел о спасенных товарищах, но он скорбит об утрате любимого, и эта печаль гложет и гложет изнутри, а где-то далеко вдали тлеет слабый уголек надежды: а вдруг, жив?

Когда к Джону приходят первый раз, он лежит ничком на лежаке и никак не реагирует на открывшуюся дверь.

- Джон Хэмиш Ватсон, капитан космических сил империи? Все верно? – слышит он смутно знакомый голос.

Слабый интерес просыпается в затуманенном сознании, и Джон медленно садится, чтобы увидеть своего посетителя. Он узнает его сразу – работодателя Шерлока, того самого типа, который увез Шерлока после дуэли, который приходил в его каюту на «Песне ветра», важный чин из правительства Батрейна.

- Здравствуйте, - немного озадаченно и в большей степени настороженно произносит Джон, а потом, не выдержав, быстро спрашивает: - Скажите, Шерлок выжил?

Лицо сфинкса остается бесстрастным, словно окаменевшим, он демонстративно игнорирует вопрос Джона, усаживаясь за стол.

- У меня будет к вам ряд вопросов, капитан Ватсон, и я надеюсь на вашу откровенность. Я должен воссоздать цепочку событий. Будьте любезны рассказать мне все, что произошло на Багате, вплоть до того момента, как наши катера взяли на буксир баржу. Не упускайте ни малейшей детали и будьте откровенны. Я пойму, когда вы солжете.

Собственно, Джону нечего скрывать, он только не понимает, почему произошедшее так интересует службу безопасности Батрейна, и на самом деле его мучает только неизвестность судьбы Шерлока, но собирается с силами и, стараясь ничего не упустить, очень подробно излагает события, связанные с эвакуацией госпиталя с Багата. Сфинкс слушает внимательно, сохраняя бесстрастное выражение лица, и даже не моргает ни разу. Трудно говорить о личном, почти невозможно говорить о Шерлоке, не зная наверняка, что с ним, но Джон все же говорит, стараясь излагать сухо и сжато, упуская душещипательные подробности личных бесед и взаимоотношений. Для этого сфинкса они просто старые друзья, большего знать ему не полагается, хотя он и так все знает. Когда Джон заканчивает, сфинкс молчит довольно продолжительное время, прикрыв глаза и продолжая барабанить пальцами по столешнице, а затем интересуется: