Добропорядочный распутник - Бронвин Скотт

— А они догадливые. — Эш улыбнулся, не смущаясь своей откровенности. Ей очень нравилась в нем эта черта. Он никогда не извинялся за то, что делал, или за то, чего хотел. Сейчас хотел ее.

Он хотел ее. Никто не скажет, как долго это будет продолжаться. Все складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой. Стоит только отвлечься, и очень легко забудется, что именно на ее деньги велась реконструкция имения. Конечно, он ее хотел, ведь в ее руках сосредоточено его благосостояние. Без Дженивры Эш ничто. Хотя нет, он никогда не будет ничем и пока, пусть ненадолго, принадлежит ей.

Ей стоило бы защититься от того, что произойдет, когда Эш перестанет столь сильно нуждаться в ее деньгах или устанет от нее и найдет себе какую-нибудь другую пассию. Такие повесы, как он, не привыкли к постоянству. Не прошло и двух месяцев, как Филипп завел себе любовницу. Да, здесь, в провинции. Эш может протянуть чуть больше, но все равно это вопрос времени. Ей необходима постоянная занятость, чтобы, когда все случится, было не так больно.

— Что такое, Нива? У тебя вид, будто темное облако закрыло твое солнышко, — проворчал Эш, помогая ей перебраться через лежавшие на тропинке камни.

Она покачала головой:

— Ничего. — Он поймал ее за печальными размышлениями. Надо было как-то перевести разговор на другую тему. — Как обстоят дела с гроссбухами? Удалось что-нибудь обнаружить? — Она понимала, что состояние финансов поместья убивало его. Эш хотел знать, что случилось, однако, к сожалению, именно об этой области Дженивра практически не имела понятия. Когда прошлым летом она познакомилась с тетушками, основной ущерб был уже нанесен, и, естественно, никто никогда не показывал посторонним бухгалтерские книги.

Эш провел рукой, расправляя густые темные волосы.

— Не хочу даже думать об этом в такой прекрасный день. Очень уж печальная и неприятная тема. Если мне удастся найти виновного и понять, что произошло, я буду обязан передать преступника правосудию.

Дженивра бросила вопросительный взгляд:

— Думаешь, виновным может быть кто-нибудь другой, кроме Генри?

— Всегда остается возможность, что это Алекс. Уверен, никто не ждет, что я буду уголовно преследовать родного брата в его состоянии.

— Ты спрашивал Алекса? Мне кажется, он бы тебе все рассказал, поскольку понимает, что ты не причинишь ему вреда.

Эш покачал головой:

— Нет. Я трус, Нива. Не хочу, чтобы это спровоцировало у него припадок. Я так счастлив, что сейчас со мной здоровый брат. Я могу даже убедить себя, что все будет хорошо.

Дженивра мягко улыбнулась. Со времени свадьбы они впервые говорили на личные темы. Возможно, им удалось в определенной степени продвинуться вперед в развитии отношений.

— Может быть, я смогу тебе помочь. Я бы просмотрела вместе с тобой бухгалтерские книги, если Алекс не может. Кто знает, вдруг отыщется что-нибудь, о чем я помню.

— У тебя столько забот. Не хочу тебя отвлекать.

Он снова ускользнул от нее. Дженивра немедленно почувствовала это. Установившееся несколько минут назад доверие и намек на взаимопонимание исчезли без следа.

— Я — твоя жена. Ты можешь позволить мне тебе помочь. Я хочу помочь, — возмутилась она.

— Я справлюсь сам, Дженивра, — фыркнул Эш, показывая, что разговор окончен.

Дженивра молча брела рядом с молодым супругом, донельзя возмущенная его поведением. Да как он смеет отгораживаться от нее?

— От Генри есть новости? — поинтересовалась она, когда наконец смогла взять себя в руки. Возможно, ей все-таки удастся спасти прогулку.

Эш покачал головой:

— Скорее всего, он в своем имении.

— Он там и останется? — полюбопытствовала Дженивра.

— Если ты спрашиваешь, подошли ли к концу все наши неприятности, ответ — возможно. Тебе не стоит беспокоиться. Теперь ты в безопасности. Если ему кто и нужен, так это я.

Это стало последней каплей. Поистине самонадеянность и надменность этого человека не знала границ.

— И ты счастлив этим, да? Все теперь покоится только на твоих плечах. Никто из нас не может вмешаться, — едва сдерживая ярость, выдавила Дженивра. Этот мужчина просто возмутителен.

— Нет нужды подставлять еще кого-то, — просто ответил Эш. — О, вот мы и пришли. Ручей. Мы с Алексом провели бессчетное множество летних месяцев, скрываясь в окружающих его зарослях.

Он уже было начал рассказывать историю о своих мальчишеских приключениях, но Дженивра недовольно прервала его:

— Мы еще не договорили. Я не хочу, чтобы ты взваливал на себя все неприятности. Не желаю быть для тебя просто банкиром, Эш.

Эш резко замер, будто получил пощечину, его взгляд устремился на противоположенный берег широкого ручья.

— Я никогда не относился к тебе как к банкиру.

— Напротив. Ты этого даже не замечаешь.

Она поднялась, желая уйти. На глаза наворачивались слезы. Дженивра не могла позволить ему видеть, как она плачет. Только не по этому поводу. Эш никогда не клялся ей в любви. Как бы ни было ей сейчас больно, это исключительно ее собственная вина. Она позволила себе поверить в то, чему верить не стоило, хотя прекрасно понимала, что чудес не бывает.

Эш схватил ее за руку.

— Дженивра, будь честной. Я никогда, ни разу…

Она вырвала руку.

— Нет, не «ни разу», всегда, Эш. Ты постоянно выпроваживаешь меня из своей жизни. Закопался в гроссбухах, не позволяешь мне помочь. Ты большую часть времени скрываешь от меня свои мысли. Я не знаю, почему ты поссорился с отцом, почему столько лет провел вдали от дома. Я ничего не знаю. Ты занимаешься со мной любовью ночью, а утром я подписываю твои чеки, и ты уверен, что этого достаточно? Нет.

Эш присел на большой камень, сильно обеспокоенный. Недавнее насмешливое настроение пропало. Она высказала слишком много из того, что накопилось на сердце.

— Прости меня, — начала Дженивра, но Эш только отмахнулся:

— Простить за что? За правду? Не стоит, и ты это прекрасно понимаешь, Нива. Но я не могу дать тебе большего. Во всяком случае, не сейчас.

«И возможно, никогда», — подумала Дженивра. Лучше было бы тешиться фантазиями и успокоительными домыслами. Он не любит ее, она заставила его в этом откровенно признаться, чем лишь все усложнила. Тот, кто считает, что следует всегда быть честным в отношениях, никогда не любил мужчину без взаимности.

Дженивра присела подле него, пытаясь стереть из памяти неприятный разговор.

— Так вы часто приходили сюда мальчишками с Алексом? — Она взглянула на толстую и прочную ветку дерева. — Жалко, что здесь не висит веревка с привязанной к ней перекладиной. Этот сук так и просится, чтобы на него прицепили качели.