Человек - Алексей Прохоров

- Кто там? Павлов занят, Павлов умирает (это о себе).

Глаза еще открыты. В них очертания так и не покоренной вершины познания, к которой он шел до последнего вздоха. В его разум хлынул неудержимый поток импульсов, зазвенели бесчисленные звонки из всех органов и систем, почувствовавших что-то непривычное, какую-то дисгармонию: ...«что с нами, что происходит? Просим объяснения...» Но разум бессилен переработать всю поступающую информацию, чтобы дать ответ. Да и некогда ему. Его уже торопят: он должен уйти вместе с жизнью. Ассистент уже не пишет. Не отрываясь смотрит он на уходящего учителя.

Вот в глазах чуть заметная вспышка и они потускнели. Это душа, собрав свой багаж, задула свечу и вышла, хлопнув дверью, отчего ветхая хижина вздрогнула и стала медленно разваливаться - на лице умершего проступили трупные пятна.

Павлов почил. Признательные потомки увили его седую голову лаврами. Неверье поспешило причислить его к лику безбожников. До смерти, конечно, Павлов не допустил бы этого кощунства: общеизвестно, что этот гений при имени Бога почтительно снимал шляпу.

Еще больший контраст в смерти тех, кто не только «заботился иметь Бога в разуме», но отдал ему сердце, посвятил жизнь.

Вот что писал Апостол Павел (Фил. 1,2 1-24)

«Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю что избрать, влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом; а оставаться во плоти - нужнее для вас».

Такое спокойствие, такие будничные размышления у порога собственной смерти так непохожи на кончину Вольтера. И это не просто самовнушение, а обостренное духовное зрение, которое не затмевается ни волнениями жизни, ни силуэтом приближавшейся смерти. Это вера, перешедшая в убеждение.

И не только Павел смотрел в будущее такими глазами. «Я ухожу от вас в потусторонний мир, в котором я никогда не сомневался, но всегда глубоко верил и желал его видеть. Пусть Бог простит мне, но я подхожу к моей смерти и смотрю вперед даже с некоторым благоговейным любопытством».

Это предсмертные слова молодого современного христианина. Чистые знания, формирующие убеждения христианина, дают возможность видеть перспективу жизни за роковой чертой физической смерти.

Еще немного о ней.

По каким-то причинам тело однажды становится более неспособным хранить в себе жизнь, и она уходит.

Однажды в песках Муюн-Кум мои друзья ранили коршуна. Его взяли в кузов автомашины. Он мирно сидел на моей руке. Мы любовались его осанкой, мгновенной реакцией на малейшие движения вокруг него. Но вот его когти стали сжимать мою руку, впились в кожу и общие попытки разжать их ни к чему не привели. Кто-то решил по-своему помочь мне и чем-то резко ударил коршуна по голове. Он сразу расслабил когти, голова бессильно упала, глаза помутились. Он был мертв. Куда делось все, что приводило нас в восторг? И собранность, и осанка, и реакция. Осталась материя, которую больше ничто не подчиняло определенным нормам, и ее ждет лишь разрушение, хаос.

Один знакомый таксист - мастер спорта по борьбе, с отличным телосложением и большой физической силой, погиб в аварии. Жизнь ушла. И теперь лишь стокилограммовая масса материи, уже вступившая в фазу разложения, напоминала о некогда прекрасном теле, одухотворенном обитавшей в нем жизнью.

Христианское мировоззрение по вопросу смерти таково: смерть - это разделение. Ангел смерти, получив визу от Творца, взмахом своего меча отделяет вечное от временного, душу от тела. Конечно, это сравнение образное. Душа - это жизнь. Христиане спокойно переносят этот процесс, вручив свое будущее Христу. Они верят Божьему Слову.

«Касающееся вас, касается зеницы ока Моего».

«Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную» (Иоан. 6,47).

В народе говорят: «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Здесь верна лишь вторая половина фразы. Первой смерти не миновать - это Божье определение:

«Человекам положено однажды умереть» (Евр. 9,27).

«Видимое временно».

Эти слова обрекают на неудачу отчаянные попытки человека победить смерть и достичь бессмертия своими силами. В христианстве бытует фраза:

«Кто родился однажды - умрет дважды. Кто родился дважды - умрет однажды».

О втором рождении мы уже говорили, а о второй смерти обещали поговорить. Обычная смерть - не конечный пункт бытия. Писание говорит о продолжении жизни в другом измерении и о существовании второй смерти для некоторых.

«И смерть и ад повержены в озеро огненное - это смерть вторая» (Отк. 20,14).

«Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков» (Рим. 5,12). «Жало же смерти - грех» (1Кор. 15,56).

Ее яд прежде всего поразил дух первого человека (это еще один вид смерти - духовная смерть).

Затем смерть охватила его душу, так что печать мертвости проступила в мыслях, словах и делах. И наконец смерть завершила свою работу в видимой части человека - в теле. Подобное происходит с ветвью, отломленной сильным ветром. Долго еще зеленеют листочки, но мы-то понимаем, что в ветви уже царствует смерть, гася последние искры жизни в ней. Смерть вошла в мир через первого человека - Адама.

Библия называет Христа вторым Адамом. Это уже Новый Человек, Родоначальник совершенно нового рода людей - христиан. На него не распространялись грех Адамов и последующая смерть. Они искали слабые места в Его праведности, чтобы повергнуть нового родоначальника и новый род в ту же зависимость, как и первого человека. Темные силы, вероятно, потирая руки, тоже скандировали: «наш, наш, наш», когда распятый Христос «сходил в преисподние места земли. Но это был не очередной покойник, а победитель смерти. Он шел в преисподние места земли, чтобы «пленить плен, вывести измученных на свободу». Для находящихся в тени смертной - духам бывших людей - блеснул луч спасительного света.

Он вошел в царство смерти, и «она не могла удержать Его». Более того, «смертию смерть поправ», восстав из тления силою своего воскресения, Христос заявляет перед всеми сферами бытия:

«Был мертв, и се, жив во веки веков и имею ключи ада и смерти» (Отк. 1,18).

Своим поклонникам Он обещает:

«Побеждающий не потерпит вреда от второй смерти» (Отк. 2,11).

«Над ними смерть вторая не имеет власти» (Отк. 20,6).

Победивший смерть Христос зовет человека за собой. И те, кто откликнулись на зов, побеждают смерть в том же порядке, как она входила в человека: на уровне духа, затем души. А из тела вытеснит ее Сам Христос:

«Я воскрешу его в последний день» (Иоан. 6,40). «Верующий в Меня, если и умрет, - оживет», - сказал Христос. «Я живу и вы будете жить» (Иоан. 14,19).

«Умереть надо тоже уметь» - так начинается один из христианских стихов.

Когда качнутся устои этого мира и дыхание приблизившейся смерти обдаст холодом твою бедную душу, что послужит тебе опорой в это смутное время, если для тебя Христос так и не станет Спасителем? С каким отвращением вспомнишь ты имена тех, кто держал тебя в стороне от Христа, кто привил тебе неверье, кто лишил тебя будущего. Но ты еще жив и руки Христа протянуты к тебе. Дорожи тем, что Он еще доступен тебе.

Мы закончим главу о смерти поучительным стихотворением, написанным в аллегоричной форме беседы бывшего человека с еще живущим (автор неизвестен).

Постой, прохожий, не спеши!

Здесь под плитой надгробной

В немой кладбищенской глуши

Лежит тебе подобный.

Остановись. Со мной побудь

И правды ты познаешь суть.

Ты жив. Я мертв, но ты и я

Почти одно и то же.

Я - твой двойник.

Я - тень твоя,

Во всем с тобой мы схожи.

Мне - гнить в могильной глубине,

Но ты себя узри во мне.

Гость на земле из всех гостей

Ты - Человек! - но всех тленней.

Твой дух - игра слепых страстей,

Мысль - смена заблуждений,

Деянья - воздуха глоток,

Жизнь - безрассудных дней поток.

Ах! Эта скорбная плита,

Как пограничный камень.

За ней угаснут красота,

Ума и сердца пламень.

Не протащить за этот круг

Меч, книгу, посох или плуг.

Нет. О пощаде не моли -

Не будет по-другому.

Как от подошвы до земли -

До мертвого живому.

Так предначертано судьбой:

Твой могила под тобой.

О, вы, творцы мудрейших книг,

Науки исполины,

Чей разум дерзостью проник

В познания глубины,

Я вас читал и почитал,

Но все равно сюда попал.

Будь именит и знаменит,

Стремись к высокой цели.

Но, слышишь, колокол звонит?

По ком? Не по тебе ли?

Он вопрошает неспроста:

А совесть у тебя чиста?

Твои угодья возросли.

Ты счастлив бесконечно,

Но много ль надобно земли,

Чтоб лечь в нее навечно,