Жестокий мучитель - Бьянка Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потребовалось немало уговоров, чтобы убедить ее хоть раз покинуть коттедж и потусоваться с нами сегодня вечером, и теперь я буду скучать по этому.
Я стучу в дверь, и она открывается.
— Что это за сумка? — Спрашивает Камилла.
— Только что звонил мой брат, он завтра женится, — говорю я. — Он прислал машину, чтобы отвезти меня обратно в Бостон.
— Везучая сучка, — бормочет Адрианна, качая головой. — Я бы сделала все, чтобы выбраться отсюда на несколько дней.
Ева подходит к двери.
— Повеселись, — говорит она, улыбаясь мне.
Я поднимаю бровь.
— Ты уже знала, не так ли?
Она пожимает плечами.
— Оак мог упомянуть об этом.
— У тебя очень несправедливое преимущество, — говорит Камилла, бросая на нее взгляд.
— Плюсы того, что ты жена директора. — Она показывает язык.
Я качаю головой.
— Повеселитесь сегодня, но нам придется устроить еще один вечер кино на следующей неделе, чтобы компенсировать мне этот.
Ева пожимает плечами.
— Было трудно убедить Оака позволить мне прийти сегодня вечером. Я не могу этого гарантировать.
— Он отнимает у тебя всё время, — жалуюсь, обнимая Камиллу. Затем поворачиваюсь к Еве и обнимаю ее. Адрианна тоже встает и обнимает меня.
— Увидимся через пару дней, — я прощаюсь с ними, прежде чем выйти из комнаты и оставить подруг наслаждаться вечером.
Я иду по коридору общежития только для того, чтобы наткнуться прямо на Джинни Дойл.
Ее глаза сужаются, когда она видит меня.
— Привет, Гурин, слышала, ты в последнее время часто тусуешься с Элиасом.
Я пожимаю плечами.
— Не по своей воле.
Она издает странный звук, который показывает, что она мне не верит.
— Это не то, что он говорит.
— Мне на самом деле насрать, что он говорит, Джинни. Уйди с дороги.
Я пытаюсь увернуться от нее, но она дергает меня назад за ремень сумки.
— Куда-то собралась? — спрашивает она, с ненавистью глядя на меня. Трудно поверить, что семь лет назад мы были лучшими подругами.
— Да, мой брат женится. Я буду присутствовать на свадьбе.
Она отпускает ремень и кивает.
— Хорошо, просто держи руки подальше от Элиаса.
Я смеюсь над этим.
— Почему?
— Потому что он всегда был моим.
Я качаю головой.
— Элиас никогда не был твоим, Джинни. Прошло уже шесть лет, а он до сих пор даже не взглянул на тебя таким образом.
Ее лицо краснеет, и она сердито смотрит на меня.
— Не то чтобы он хотел тебя таким образом. — Она хмуро обводит меня взглядом. — Он тебя ненавидит.
— Раньше я тоже в это верила, — говорю почти про себя. Я уворачиваюсь от нее, и на этот раз мне удается пройти мимо. — Мне нужно идти.
Джинни издает разочарованный звук позади, когда я ускользаю от нее по коридору. Она всегда была мелочной и ревнивой, но чтобы понять это, потребовалась ее реакция на то, как Элиас отмахнулся от меня в первый день в кафетерии.
И при этом она всегда хочет быть в центре внимания или рядом с теми, о ком больше всего говорят.
К примеру, это было чертовски классически для Джинни, когда она подошла к Еве, узнав, что та замужем за Оакли Бирном. Она всегда гоняется за самыми горячими сплетнями.
Я пытаюсь выкинуть этот разговор из головы, когда выхожу из парадной двери академии и нахожу Попова, прислонившегося к машине.
Он улыбается, когда видит меня.
— Самое время.
Я качаю головой.
— Было бы лучше, если бы меня заранее предупредили.
Он открывает для меня заднюю дверь.
— Думаю, Михаил хотел сделать Вам сюрприз.
— Считай, что я удивлена. Он даже не сказал мне, что они помолвлены.
— По-моему, все произошло довольно неожиданно. — Он пожимает плечами. — Михаил Вам все объяснит.
Я киваю и сажусь на заднее сиденье машины, бросая взгляд из окна на академию.
При обычных обстоятельствах я была бы рада сбежать из этого места и от Элиаса, но прямо сейчас я не могу избавиться от чувства неуверенности.
Когда Финн угрожает моей семье, а наша судьба находится в руках моего мучителя, трудно чувствовать себя спокойно. Все, что я могу, — это надеяться, что Элиас все исправит. Остальное не в моей власти, и я ничего не могу с этим поделать.

Михаил ждет у дверей, когда подъезжает машина, хотя уже почти полночь.
Я хмурю брови, пока Попов открывает дверцу машины, а я выскальзываю наружу.
— Что ты здесь делаешь в такое позднее время?
Он пожимает плечами.
— Хотел встретить тебя.
— Наверняка ты должен пить и веселиться в свой последний холостяцкий вечер.
Он поднимет бровь.
— Тебе не кажется, что я достаточно нагулялся за эти годы?
Я действительно верю, что он изрядно повеселился на вечеринках, и именно поэтому так рада, что он наконец остепенился. Это значит, что у него может быть ребенок, наследник, который сможет занять моё место. Мы оба знаем, что я никогда на самом деле не была подходящим вариантом для того, чтобы возглавить братву, и меня это устраивает.
— Наверное, — говорю, заглядывая в дом. — Мать здесь?
Он качает головой.
— Всё было организовано слишком быстро, и я не собирался откладывать свою свадьбу ради нее. Она в России.
Я киваю в ответ, поскольку могу понять, почему его не волнует, здесь она или нет.
— Как насчет Яны?
Его челюсть сжимается. После того Рождества, которое у нас было, их отношения стали натянутыми. Яна по глупости продала нашу семью братве Петровых из Нью-Йорка, но, к счастью, Михаил смог объединить усилия и договориться о мире с двумя другими влиятельными семьями в Бостоне, чтобы остановить Андрея Петрова и его интриги.
— Нет, я ее не приглашал.
Я тяжело вздыхаю.
— Ты знаешь, что она действовала из страха за своих детей, Михаил.
Он кивает.
— Да, но я пока не готов простить и забыть, Наталья. — Он бросает на меня многозначительный взгляд. — А теперь прекращай это нытье и заходи в дом. У нас будут блинчики. Ты, наверное, проголодалась с дороги.
Я смеюсь.
— Не совсем. Я поужинала перед тем, как покинуть академию.
— Но для блинчиков всегда найдется место, — говорит он.
— Конечно.
Я следую за Михаилом в дом и испытываю странное чувство облегчения, как только оказываюсь внутри. Бегство от проблем, конечно, не решает их, но убежать от них приятно.
Мы сворачиваем на кухню, и я запрыгиваю на табурет у кухонного островка.
Михаил берет сковороду, достает ингредиенты из холодильника и смешивает их в миске. Странно
