Пепел и Мечты: Рубикон - Александр Снурницын

разума? Кто знает. Возможно, это было одновременно и то, и другое.

— Он должен быть здесь-здесь-здесь, — раздался голос, резонирующий в голове. Он звучал слишком громко, хотя слова произносились тихо.

— Он не мог выжить после такого падения, — другой голос уверенно произнёс, стоя ближе. Звук его речи оглушал, казалось, я даже слышу дыхание из-под его респиратора и шуршание одежды.

— Но трупа нет. А он маг. Причём сильный. Он смог ранить второго и третьего. Его нельзя недооценивать. Может, он просто ждёт удобного момента для атаки. Или… он уже стал Ужасом, — голос дрожит от напряжённости. Я чувствовал в нём страх, смешанный с ненавистью. Но боялись они не меня, а чего-то большего.

— Не говори ерунды, — отрезал второй. — Если бы он стал Ужасом, он бы не убегал. Но ты прав...

Его слова оборвались странным звоном — неестественным, нереальным. Я ощутил слабое движение мира. Это была магия.

— Это сигнал к отступлению? — первый голос прозвучал растерянно, в нём проступило раздражение.

— Да. Скажи остальным, что пора собираться. Мы возвращаемся, — равнодушно ответил второй.

— Но мы не можем! Мы почти достали его! — голос первого стал громче, отчего я невольно сморщился. Хотелось закричать, чтобы он говорил тише.

— Это приказ, — сухо оборвал второй, и всё стихло.

Шаги удалялись, их гул постепенно затихал, пока полностью не исчез.

Я остался один. И снова утонул в забвении.

Очнувшись спустя какое-то время, было очевидно, что прошло немало часов. Голова больше не раскалывалась, но пустота внутри никуда не исчезла. Боль всё ещё разрывала тело, особенно лёгкие, которые горели, как будто их запекали на слабом огне.

Я закашлялся, изо всех сил пытаясь подавить новые приступы боли. Нужно было уходить. Здесь оставаться больше нельзя.

С трудом я выполз из узкой щели и, опираясь на огромный обломок стены, попытался встать. Всё тело покрывали синяки и мелкие порезы, но, к счастью, обошлось без переломов. Я мог двигаться.

Мой рюкзак тоже чудом пережил это испытание. Хотя он был сильно порван, а часть содержимого рассыпалась по пути, я испытал невероятное облегчение, когда нашёл внутри пустую книгу.

Периодически задыхаясь в кашле и прикрывая рот и нос куском ткани, я медленно плёлся вверх. Каждые несколько шагов приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Незнание местности только усложняло задачу.

Мир вокруг будто утонул в густом тумане. Я брёл сквозь него автоматически, не соображая, куда иду. Хотелось просто свернуться клубком и уснуть, навсегда. Я был слишком истощён. Единственное, что сменяло пустоту внутри, — это отчаяние и безысходность. Не было выхода. Я старался. Я бежал. Но всё было напрасно. Мне было суждено умереть. Моей ошибкой было поверить в себя.

Когда силы почти покинули меня и я уже готов был уступить усталости, впереди вдруг показалась лестница. Покорёженная и полуразрушенная, она, тем не менее, вела вверх.

Я прокашлялся, ошеломлённо уставившись на неё, словно на мифическое явление. С минуту стоял неподвижно, боясь, что это мираж, который исчезнет, если я сделаю шаг. Но лестница никуда не делась.

Робко был сделан первый шаг. Затем второй и третий.

Мне хотелось плакать от радости. Волна облегчения обрушилась на меня, смывая отчаяние, и жажда жизни вновь зажглась внутри. Я ещё жив. Жив, а значит, не сдамся.

Стиснув поручень, я начал карабкаться вверх.

Шаг за шагом я взбирался, стараясь быть предельно осторожным. Ступени были ненадёжными, местами они шатались, а перила грозили обрушиться. Пару раз я чуть не упал, но каким-то чудом удерживался. Наконец, преодолев этот мучительный подъём, я выбрался наверх. Даже ядовитый воздух здесь казался сладким.

Теперь я снова был на третьем ярусе.

Я потратил немного времени, чтобы сориентироваться, и к счастью, оказался не так далеко от одного из убежищ, которые мы с Адамом обустроили заранее. У меня не было плана, кроме как добраться туда и надеяться, что брат появится. Если же он не придёт… Тогда придётся придумывать что-то другое.

Я не помню, как именно дошёл до убежища. Здание, в котором оно находилось, напоминало башню, возвышающуюся над остальными строениями, достигая самой крыши яруса. Когда-то оно наверняка выглядело величественно, возможно, даже было достопримечательностью. Но теперь его дни были сочтены — оно едва держалось.

Спотыкаясь, я вошёл внутрь. Сделав всего несколько шагов, рухнул на пол недалеко от входа и перевернулся на бок, стараясь восстановить силы.

Я тупо смотрел на дверь, надеясь увидеть Адама.

И вдруг его лицо появилось в проёме.

Я уставился на него, не в силах поверить. Он выглядел удивлённым, но это чувство моментально сменилось шоком и страхом.

"Какая реалистичная галлюцинация," — подумал я, лишённый сил даже для слабой усмешки. С мутным взглядом я продолжал смотреть на иллюзию.

Но "ненастоящий" Адам подбежал ко мне и наклонился. Его руки аккуратно коснулись моего ободранного плеча. Я ощутил прикосновение. Настоящее, реальное.

— Брат… брат… брат… — его голос звучал, как эхо, раздающееся откуда-то издалека.

Я закрыл глаза. Слишком реалистично для галлюцинации.

Первое, что я ощутил, было тепло. Огонь где-то рядом приятно согревал меня, похрустывая горящими досками. В воздухе пахло дымом.

Я кашлянул, тело скрутило от боли, но мне удалось медленно открыть глаза. Всего в метре горел костёр.

— Брат! — раздался удивлённый крик, и тут же Адам оказался рядом, бережно положив руку мне на плечо.

— Так ты… настоящий... — прошептал я хриплым, словно старческим голосом, глядя прямо в его глаза.

— Да, я настоящий, — улыбнулся он с отчётливым облегчением на лице. Я даже заметил что-то похожее на слёзы, блестящие в уголках его глаз. Адам быстро смахнул их рукавом и достал бурдюк с водой.

Я жадно припал к нему, чуть не захлёбываясь, но не позволил ни капле ускользнуть. Напившись, я ощутил, что жив. Радость проникла в меня, как глоток свежего воздуха. До этого момента я едва верил, что пережил падение. Или что выжил после того арбалетного болта.

— Регуляторы… — начал я, переводя дыхание. — Они как-то нашли меня. Я бежал… использовал магию, а потом прыгнул через пролом в перекрытии и попал на второй ярус… Они искали меня… но потом им отдали приказ отступить.

Я говорил отрывисто, всё ещё поглядывая на огонь. Но даже в этом состоянии я уловил противоречивые эмоции Адама. Мои слова о Регуляторах разожгли в нём гнев и… что-то похожее на чувство предательства? Но когда я упомянул сигнал об отступлении, его напряжение