Полуночное солнце - Кэмпбелл Рэмси Дж.

тощие чешуйчатые тела, белые головы. Они замерли неподвижно, словно вот-вот набросятся всем лесом. Джонни пошел бы вслед за отцом, если бы Маргарет не остановилась на дорожке, возмутившись:

– Папа, ты нас там потеряешь.

– Не нужно бояться. – Он крутанулся на месте и поманил их рукой, а его ноги при этом как-то странно приплясывали, как будто он был не в силах удержаться. – Это последнее место на земле, где я мог бы вас потерять. Совсем наоборот.

– Мама бы не позволила нам гулять там, где нет никаких дорожек.

– Там есть дорожки, поверь мне. Сама увидишь. – Однако упоминание мамы задело его. Сначала он рассердился, но затем окинул взглядом выстроившийся рядами безмолвный лес, и его лицо просветлело. – Она должна быть здесь, – пробормотал он вполголоса. – Мы должны быть все вместе.

Он вышел обратно на дорожку так резко, как будто оттолкнулся от чего-то. Вид у него был озадаченный, на лице снова проступало то самое пустое выражение.

– Пойдем обратно за вашей мамой.

– Она сейчас занята, – напомнила ему Маргарет.

Его глаза опасно заблестели, но затем он улыбнулся, так смутно, как будто сам не понимал причины.

– Отлично, – произнес он. – Если мы подождем, сможем увидеть больше.

Пока он вел их по маршруту в сторону вересковых пустошей, он то и дело оборачивался, поглядывая на сосны, хотя, судя по его виду, уже не помнил, что именно

высматривает. Джонни не хотелось разговаривать, пока они не прошли почти весь маршрут.

– А чего мы увидим больше, если подождем? – спросил он в итоге. – Больше снега?

Его отец заулыбался так, словно Джонни разрешил сложную задачу.

– Снег, какого вы никогда не видели раньше, – пообещал он. – Зима до самого конца.

Глава тридцать четвертая

Снега не было почти неделю, да и потом он пошел только по телевизору. Джонни увидел в детских новостях и позвал всех, чтобы они пришли и сами посмотрели. Снежные бури бушевали на севере Шотландии. Еле-еле ползущие вереницы автомобилей успевали побелеть еще сильнее за те секунды, пока их показывали на экране, а желтый свет их фар – потускнеть. Люди, замотанные в шарфы, нагибали головы навстречу белоснежному ветру, чтобы устоять на ногах. Стадо овец в буране было бы совершенно неразличимо, если бы не глаза. Когда телеэкран заполнило изображение соснового леса – Маргарет на какой-то фантастический момент показалось, это Лес Стерлингов, – все краски поглотил белый цвет.

– Приближается! – завопил Джонни.

– Мама, у нас ведь не будет так ужасно, как там?

– А что тут ужасного? – тут же заныл Джонни, словно ее высказывание могло сдержать стихию, – все-таки он совсем еще ребенок. – Отлично все. Я-то думал, ты любишь снег.

– Но не столько же.

– Давайте подождем и послушаем, что скажет прогноз, – предложила мама.

Но до прогноза оставался еще целый час. Маргарет пошла к себе в комнату. На верхнем этаже было темно, должно быть, отец выключил свет в кабинете, чтобы лучше вообразить себе новую сказку. Она оставила дверь своей комнаты приоткрытой, чтобы остальной дом составил ей компанию, и сняла с книжного стеллажа в углу, рядом с битком набитым гардеробом, том братьев Гримм.

Присев на край кровати, она раскрыла книгу, держа на коленях. Когда она была в возрасте Джонни, то читала ее так часто, что теперь ее можно было держать только так, иначе страницы вылезали из корешка вместе с марлей, на которую были приклеены. Книга раскрылась на сказке о Гензеле и Гретель, и она вспомнила, каким именем ее в шутку назвал отец, когда они играли в лесу. Наверное, она стала уже слишком взрослой для этой истории: сжигать в печи старуху показалось ей бессмысленной жестокостью. Она попыталась полистать книгу Ганса Андерсена, но там все оказалось еще мрачнее – от одной мысли о Снежной королеве ее затрясло. Она оставила обе книги в комнате Джонни и надела наушники, чтобы послушать записи «Кучи коров», любимой лидской рок-группы Рамоны, пока мама не крикнула снизу:

– Ужин через пять минут.

Маргарет спустилась как раз вовремя, чтобы увидеть подробный прогноз погоды, и отец тоже. Синоптик, человек, похожий на сову, который, судя по выражению его лица, подсмеивался над самим собой, стоял спиной к карте Европы, через которую ползли белые завитки. Карта сменилась картой Британии, и Маргрет показалось, как будто белая клешня смыкается на острове. Снежные бури ожидались на юге Англии к концу недели.

– Ну, и почему не здесь? – заныл Джонни.

– Мама, а если у нас такое растянется на недели? Как же мы будем жить?

Отец одарил Маргарет ослепительной улыбкой.

– Ты изумишься.

– Я завтра поеду в Лидс и закуплю провизии. У нас в морозилке полно места.

– Насмотрелись уже на картинки со снегом? – спросил папа, выключая телевизор. – Они никак не ускорят его появление.

Джонни подумал, что все-таки могут, Маргарет поняла это по выражению его лица – его было просто читать, когда он думал, что на него никто не смотрит. Когда все заняли свои места за обеденным столом, Маргарет сказала:

– Я оставила у тебя в комнате мои старые книги со сказками. Теперь они твои.

Джонни сказал спасибо и сразу же повеселел.

– Старые сказки не умирают, – вставил папа.

После ужина Джонни то и дело раскрывал шторы, чтобы узнать, не пошел ли снег, так что даже мать в итоге потеряла терпение. Из-за него кажется, будто дом в осаде, подумала Маргарет, – ночь снаружи сделалась почти осязаемой и готовой разродиться снегопадом. Ей вспомнилась последняя суббота в лесу, когда она остро ощутила всю тяжесть снега на ветвях и испугалась, что они не выдержат, и она с Джонни и отцом окажется погребенной в сугробе. Должно быть, это часть взросления – любить снег не так сильно, как когда-то.

Столько всего незнакомого вокруг. Хорошо, хотя бы Рамона уже прошла через это: приступы одиночества, когда ты совершенно их не ждешь; беспричинное желание расплакаться; и младший брат выводит из себя все сильнее и сильнее. Мысль о том, что пока Маргарет растет, ее чувства тоже вынуждены расти вместе с нею, пугала. Она могла поговорить с мамой о том, какие перемены скоро произойдут с ее телом, но ей вовсе не хотелось упоминать чувства, потому что они, как ей казалось, каким-то образом предавали семью. А теперь появилось и кое-что еще, в чем невозможно признаться: она боится, что снегопад застигнет маму на пути из Лидса.

Вечером Маргарет лежала в кровати, чувствуя себя совсем беспомощной и маленькой. Он еще глупее Джонни – ведь она же слышала, что сказал синоптик. Проснувшись утром, она чувствовала себя так, словно не спала вовсе. Спотыкаясь и путаясь в одеяле, она подошла к окну. Вересковые пустоши до самого горизонта были белыми, словно там лежал снег, но только эта белизна оказалась туманом, похожим на гигантский неспешный выдох. Она наскоро умылась и побежала вниз смотреть прогноз погоды. Снег накрыл южную оконечность Англии и медленно-медленно полз в северном направлении к Шотландии. На карте показали холодные солнышки, они усеивали всю остальную часть страны, выставив лучи, словно крылья. Они напомнили Маргарет ангелов, новые огоньки в небесах, рождественские, хотя к тому времени они уже угаснут. Главное, прогноз сказал ей, что матери ничего не угрожает.

Вот только прогнозы иногда врут, размышляла она по пути в школу. Она не знала, что сказать. Джонни добежал до школьных ворот и обернулся, дожидаясь остальных, а Маргарет вдруг выпалила:

– Ты за нами зайдешь?

Мать поглядела с недоумением.

– А что, ты хочешь, чтобы вас забирала я?

– Нет, не вместо папы. Вы можете прийти оба?

– Мы попробуем. Если я успею вернуться. Милая, я же не на край земли отправляюсь, всего-навсего в Лидс. Может быть, уговорю вашего отца помочь мне носить покупки. В таком случае я все сделаю быстрее. – Мама поцеловала ее и Джонни, а потом снова Маргарет. – Не переживай, это последняя поездка в этом году.

Когда Джонни с Маргарет вошли на школьный двор, Джонни спросил: