Полуночное солнце - Кэмпбелл Рэмси Дж.

Эллен услышала, что Бен укладывает детей спать. Она перечитала написанное, а потом поглядела в окно. Кажется, удалось перенести на бумагу все, что она хотела выразить, однако этот тускло освещенный лес каким-то образом обесценил и ее достижения, и ее личность, внезапно превратив в нечто даже меньшее, чем искра в темноте. Вероятно, работа обессилила ее, потому что она дрожала всем телом. И она поспешила к Бену, смотревшему по телевизору прогноз погоды так, словно в нем заключалось зашифрованное сообщение, которое он забыл расшифровать.

– Как думаешь, это хорошо? – спросила она, протягивая ему альбом.

– Ну, разумеется. – Он как будто не чувствовал необходимости читать ее сочинение. Но когда он все-таки прочел, то улыбнулся ей с такой тоской, что она оторопела. – Это лучше, чем просто хорошо.

– А ты помнишь?

– Помню что? – Едва заметив ее разочарование, он сказал: – Откуда ты это почерпнула, ты имеешь в виду? Как же я могу забыть? – Он пролистнул страницы альбома, на случай если что-то упустил, затем вернул его Эллен. – Теперь это твоя книга.

– Наша.

– Если захочешь. Я рад, что нам выпал шанс написать ее.

– Я обдумывала твою идею насчет Санта-Клауса. Мне кажется, его сны там, откуда берутся все подарки. Может, в один год кто-то разбудил его слишком рано, и он никак не может снова заснуть? Правда, я не знаю, что случилось потом, но мне кажется, вместе мы сможем узнать.

– Если будет время.

Разумеется, все это будет после Рождества. Утром на дверном коврике уже лежали первые открытки: два одинаковых пудинга из Нориджа и Санта-Клаус, карабкавшийся по строительным лесам к дымовой трубе на фоне отпечатанного поздравления от Стэна Элгина и его компании, – и Эллен начала испытывать обычную предрождественскую лихорадку. Оставалось ровно две недели до Рождества, а ей еще предстояло закупить открытки, продукты, которые показалось неразумным везти из Лидса, и в последнюю минуту выбрать недостающие подарки.

– На следующее Рождество я лучше подготовлюсь, – пообещала он Бену как обычно, подумав, что ему необязательно всем своим видом выказывать недоверие. Не настолько ведь она не подготовлена: по крайней мере, на обратном пути из Лидса она сделала запас бензина, заправила полный бак и залила несколько канистр.

Эллен с детьми провела утро на рынке, где все то и дело требовали «все самое лучшее», и дыхание вырывалось клубами пара, словно от жаровни с каштанами. Домой они вернулись, едва не шатаясь под тяжестью елочных украшений, подарков, хлопушек и открыток. На то, чтобы развесить украшения, у семейства ушла почти вся вторая половина дня, в основном из-за Джонни, который под каким-то жалким предлогом узурпировал стремянку, однако с наступлением сумерек по всему нижнему этажу, кроме кухни, тянулись крест-накрест бумажные гирлянды, с реек для картин свисал остролист, и омела красовалась в дверных проемах.

– Как думаешь, все так, как надо? – спросила Эллен у Бена.

Он казался каким-то безучастным, хотя все время что-то делал, и она предположила, что он вспоминает, каким было здесь Рождество в его детстве. Бен обернулся к детям, словно они знали о традициях лучше него.

– Разве мы что-то забыли?

– Елку!

– Джонни, у нас их тут целый лес. Можешь пойти и посмотреть на них, когда только душе угодно.

– Нет, ту елку, которую можно поставить дома. – Когда его отец поглядел так, словно собирался отказать, Джонни закричал: – У нас всегда была елка! Иначе это вообще не Рождество.

– Не Рождество, – повторил Бен без всякого выражения, но, похоже, смягчился. – Наверное, одно-единственное дерево погоды не сделает.

Эллен выключила свет во всех комнатах, когда они выходили из дома. Небо над их крышей было таким ясным, что можно было увидеть россыпи галактик в черных глубинах позади звезд. Она вслед за Беном и детьми прошла мимо скукожившихся снежных фигур, толпившихся за домом в ожидании снегопада.

– Мы же недалеко пойдем?

– А сама-то ты как хочешь? – ответил вопросом Бен.

Над убеленными верхушками сосен светился туман, зловеще клубясь, словно тучи над заснеженной равниной. Из сумрака выступали деревья, ряд за рядом, складываясь в мрачно поблескивающий орнамент, который так и стоял у Эллен перед глазами. Она не сомневалась: если отважиться шагнуть в эти таинственные сумерки, там будет на что посмотреть, только как ей вообще пришла в голову идея, что можно бродить по лесу ночью с детьми? Как-нибудь Бен покажет ей недра леса, но только не сегодня.

– До ближайшего места, где можно выкопать маленькую елочку.

– Это вообще не расстояние.

Он пожал плечами и сошел с отмеченного маршрута, хотя запросто мог бы выбрать что-то из молодой поросли на самом краю леса. Эллен приходилось часто моргать, чтобы не потерять Бена из виду, иначе деревья как будто неощутимо делали шаг вперед, стоило ему пройти между ними. Она уже хотела окликнуть его и спросить, как далеко еще он собирается зайти, но тут он остановился.

– Вот эта в самый раз, – объявил он.

Он выбрал елку примерно по своему росту. Опустившись на колени, принялся садовой лопаткой копать вокруг корня.

– Идите сюда, – позвал он, садясь на пятки, и в его голосе прозвучало больше дыхания, чем слов. – Все должны принять участие.

На мгновение эта картина – темный силуэт, скорчившийся среди деревьев, блестящий металл в руке, – невольно навела Эллен на мысль о волшебной сказке, или же о кошмаре, приснившемся после ее прочтения. Там просто Бен ждет нас, сказала она себе, и повела детей в лес, сойдя с дорожки.

Она взяла у него лопатку и воткнула между тонкими корешками, чувствуя, как в воздухе разливается запах растительности и прелых листьев. Когда она освободила корни от земли, их паучьи лапки хлестнули ее по тыльной стороне ладоней, разбросав по сторонам почву, опавшую хвою и блестящих жуков, которые со всех ног кинулись бежать в темноту. Она откопала елку до половины и передала лопатку Маргарет, и не успела девочка воткнуть ее в землю, как тут же отпрянула, когда из толщи хвои выскочил корень, которому не терпелось оказаться на свободе. Джонни рыл, как терьер, пока его не остановил отец.

– Теперь она точно выйдет, – сказал Бен.

Когда он поднял деревце, Эллен лопаткой стряхнула землю с корней, а затем поднялась на ноги. Вероятно, она сделала это слишком быстро, потому что, как только елка вышла из почвы, воздух над головой словно потемнел. Эллен показалось, что внезапно проступил космос – как будто деревья разошлись в стороны. Она покачнулась, ощущая головокружение, и посмотрела наверх: белое брюхо тумана опускалось на верхушки деревьев. Она взяла детей за руки и пошла прочь от ямы, где недавно росло дерево, но тут же поняла, что не видит маршрута. Бен же, похоже, знал куда идти, поэтому она двинулась за ним.

Она погасила в доме все лампы, чтобы свет не слепил глаза на обратном пути, и только теперь поняла, что светящиеся окна помогли бы им сориентироваться. Однако деревья на пути Бена редели, и в итоге она различила за ними темный силуэт, под которым толпились беловатые фигурки: их дом и семейство снеговиков.

– Побежали, все подготовим, – сказала она.

Она повлекла Маргарет и Джонни вниз по грунтовой дороге, а Бен размеренно вышагивал позади: на плече у него возвышался тонкий контур елочки, которая размахивала своими лапками у него за спиной. Когда он дошел до дома, Эллен уже успела достать подставку и украшения из чулана под лестницей. Он опустил дерево в подставку и примял землю вокруг корней, а дети помогли развесить на ветках гирлянды. Эллен воткнула их в розетку, погасив в гостиной верхний свет, и вся семья уселась перед сверкающей елкой.

Для Эллен елка всегда обладала особенной магией, однако в этом году магия была какая-то темная. Огоньки, угнездившиеся в недрах дерева, наводили на мысль о звездах: они висели в темноте, словно прихватив с собой в дом и в комнату черное небо. Когда зимние ночи делались длиннее и холоднее, размышляла Эллен уже лежа в постели, древним людям, должно быть, казалось, что небо опускается на землю. Она заснула, и ей приснилось, что звезды холодные, покрытые льдом, из-за которого они и сверкают, падая на нее, пока она не поняла, что нет света, который они могли бы отражать, и тогда они погасли, и она силилась проснуться в темноте.