Гори, гори ясно - Карина Вран

Бартош неслась, я видел в отсвете огневых шаров (их запустили мы с овинником, а то с фонарями в парке полный швах) мелькание светлых подошв. Но, когда те подошвы соприкасались с дорожкой, не издавалось ни единого шороха. Так было до негромкого вскрика на неосвещенном участке (отстали наши шарики), треска и звука падения.

Мы с Кошаром стартанули с места в забег, не сговариваясь. Мигом вспомнилась манулья тревожность перед выходом, я ее тут же мысленно помножил на закон подлости. Поучалось, что в лучшем случае Таша споткнулась о чей-то труп. В худшем, что трупом вот-вот станет сама Арктика.

— Чего это вы? — бодро и самостоятельно поднялась, и принялась отряхиваться Бартош. — Встань передо мной, как лист перед травой?

— Ты в порядке? — требовательно спросил, повертев ее из стороны в сторону, чтобы убедиться в целости.

— В полном, — пожала плечами девушка. — Я в темноте деревяшку не заметила, запнулась об нее и жахнулась. Пара ссадин и синяков, сведу и забуду.

Кошар отогнал нас от места падения, затем запалил своими шерстинами огонь на дорожке. Траве поблизости тоже досталось.

— Где ссадины, там и кровь, — обосновал разведение «костра» в неположенном месте шерстистый. — Лучше прибрать.

Второй урок подряд про кровь пролитую. Я запомнил.

— А что ты сделала, чтобы тебя слышно не было? — раз уж все в норме, полюбопытствовал.

— Приглушение шагов, — ответила Таша. — Даже моих сил хватило, не такое и великое колдунство. Правда, действовало недолго совсем.

И верно, я уже слышал шелест щебенки под ее подошвами.

— За мной мужик шел, — сморщил лоб. — Или это никак не связано?

Мне никто энциклопедии по возможностям и умением существ из мира Ночи не выдавал. Оттуда и вопросы, местами откровенно глупые.

— Говорю же, не нужно большого искусства и затрат сил, — ровно высказала Бартош. — Много кто может, разве что, называть могут по-разному. Опять же, ему кто-то мог помочь. Заранее.

— Понял, — кивнул, снова задумался. — А сложно, если тебя преследуют... С огнями: фонариками или там с факелами... Уйти от такого преследования?

— В ночи? — уточнила Таша, и я кивнул. — Думаю, зависит от того, кто убегает. Скажем, леший в лесу зайдет за деревце и все. Хоть забегаются до стертых по уши ног за ним, в своем лесу он всюду скроется. Волколак обернется. Пока ищут человека, зверь найдет, где спрятаться. Другие... Отвод глаз — он много кому доступен.

Кошар слушал с видом степенным, не встревал. Значит, согласен, а если и нет, исправит (дополнит) позже. Еще он нет-нет, а принюхивался к чему-то, водил носом.

— Отвод глаз, значит... Спасибо, Таша, — поблагодарил девушку.

— Я увижу через любой отвод, — добавила Арктика. — Кроме как через сродство хозяина с его местом. Лесного с лесом, водного с водой и так далее. Это не сокрытие, это тождество.

— Учту. Домой?

— Ф-р-р! — вздыбил шерсть и по-кошачьи зафырчал Кошар.

— В роль вошел? — спросил я с сарказмом. — Так все свои.

— Там, — шерстистый выставил переднюю лапу в направлении Пискаревского проспекта. — Разложение. Кровь. Крови немного. Спеклась.

«А вечер-то перестает быть томным», — сказал я в ответ совершенно другими словами. Цензурными там были только предлоги и союзы.

Труп заботливо прикопали под кустом, да поверх землицы накидали обломанных веток. Кажется, ивовых. А в целом — чхать, каких. Забота заботой, но зарыли тело халатно, на малую глубину, потому и учуял запах смерти мой нюхач.

Впрочем, не окажись в парке Кошара с его неимоверным обонянием, лежало бы себе под слоем почвы мертвое тело и лежало. Кусты высились метрах в пяти от хоженых дорожек, и интереса прохожих, как мне думается, не вызывали. Мимо могли катать коляски мамаши, бегать всякие сознательные, ведущие здоровый образ жизни, личности, бродить и выть на луну бродячие псы... Зря наговариваю: как раз псы бы этот труп рано или поздно обнаружили бы. Просто так сложились звезды, что Кошар оказался поблизости раньше иных нюхачей.

Три сорок четыре — это я на часы глянул. Рассвет. Самое время обрадовать родную милицию, пусть просыпается и нас бережет. От чего? Да хоть бы от всяких трупов в городском парке.

Знакомых милиционеров у меня было немного, а вызывать любых по горячему номеру — это потом разные протоколы подписывать, показания давать, доказывать, что ты не верблюд и не зарыл сам несчастного. Ага, а после частично раскаялся и сдал органам место захоронения. И если слегка ковырнуть, надавить, то раскаюсь и во всем прочем.

— Бодрого утра, Сергей! — оживленно выпалил в трубку после шестого гудка и сонного бормотания. — Как спалось? Где это ночь? Вовсю светает, самолично наблюдаю блеклый горизонт. Отставить спать! Копать! Нет, мне ничего не надо раскопать. А вот трупу, наверное, не помешало бы выкопаться и нормально перезахорониться. В специально отведенном для этого месте, специально обученными людьми. Почему сразу я? Стечение обстоятельств. Шел, шел, нашел. А что ты мне предлагаешь с ним сделать? Могу кремировать. Нет, я не знаю, чей это труп, на данный момент он бесхозный. А куда мне звонить? В бюро находок? Я не смеюсь. Да, понимаю, что мосты. Никуда он не денется до сведения мостов. Как доедете, наберете меня, провожу и покажу. Угу, понял. Сразу бы так.

Как нетрудно догадаться, Сергей Крылов был просто неописуемо рад моему звонку. Я б даже сказал, что неописуенно он обрадовался. И, наверное, не стоило ржать в середине разговора, все-таки мертвяк не повод для веселья. Так я не над ним смеялся, а над идеей позвонить в бюро находок. Сразу вспомнилась Бореева с ее шуткой про бюро находок и потерянный крестик с позолотой. Это после того, как ненастьем сшибло крест со Смольного.

Сергей, конечно, тоже молодец. Мне в его вопросах особенно понравились: «Кого ты на этот раз уработал?» — и: «Где ты в таком случае взял труп?»

Сразу видно, профессионал.

— Ладно, гражданский долг мы выполнили, потопали отсюда, — махнул рукой шерстистому и Таше.

Последняя не без любопытства поглядывала на меня во время разговора с оперативником.

— Идем, — легко согласилась Бартош. — Я проголодалась.

Я говорил уже, что она классная? Готов повторить.

Законники явились в половине шестого утра. Провел им экскурсию по зеленой зоне, памятник показал. И место захоронения, ведь они не за красотами приехали, а к ночной находке.

Потыкал издали прутиком в сторону торчащего носа замызганного ботинка. Из-под веток тот торчал, из земельки высовывался. Явно спустя рукава мужика закапывали, схалтурили. Дальше, наверное, еще дождичком размыло, и почва осела, вот