Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов

Больше всего в данную минуту Ардов опасался, что чудо отечественного автопрома не заведётся. Он и сюда-то доехал с проблемами: двигатель работал практически на подсосе — прежний владелец, похоже, основательно загадил карбюратор.

Естественно, ни у какого Живчика и ни в какую буру тачку эту он не выигрывал. Ключи от «копейки» Ардову вручили сегодня днём вместе с описанием места, в котором её следовало забрать. Машина была одноразовой и предназначалась исключительно для театрально-постановочного приезда к Пущину. Теперь, если некие случайные свидетели и зафиксировали пятиминутный вечерний визит к хозяину дома человека на красной «копейке», искать эту самую «копейку» начнут в лучшем случае только завтра. И поиски эти будут много утопичнее, нежели розыск пресловутой иголки в стоге сена. Так как в ремонтных боксах неприметной автомастерской в Сестрорецке в данную минуту уже собралась бригада специально обученных умельцев, с нетерпением ожидающая его, Ардова, возвращения. А практика показывает, что при умелом, «с душой» подходе полностью разложить машину на атомы можно за каких-то четыре-пять часов. При правильном стимулировании «нанотехнологов» — ещё быстрее.

Уроженец Тольятти, слава богу, завёлся и минут через семь, опасливо повихляв меж ям и колдобин местной грунтовки («Элитный, блин, коттеджный посёлок! На приличное покрытие сброситься не могут!»), Ардов вырулил на заботливо-ухоженную губернаторскую трассу. Взяв курс на Сестрорецк, он скинул скорость до режима «поспешаем медленно», так как документов на «копейку», за исключением увесистой пачки зеленых денег, у него не было. Ещё через пару минут навстречу пронеслись сразу три пожарные машины с мигалками, оглушая окрестности брачными криками марала. Ардов включил аварийные огни, прижался к обочине и выбрался из машины. Обильно оросив близлежащие кусты, он непринужденно обернулся — со стороны посёлка в небо поднимались клубы черного дыма, красноречиво свидетельствующие о том, что Пущин открыл кейс и «пересчитал деньги».

С визгом в направлении посёлка пронеслась припозднившаяся «Скорая». На самом деле она могла особо не спешить — полукилограммовая в тротиловом эквиваленте начинка кейса не оставляла пациенту ни единого шанса на медицинскую реабилитацию. В этой пьесе Геннадий Иванович отыграл свою очень важную, но всё-таки второстепенную роль.

Низкий последний поклон. Жидкие аплодисменты покойному. Занавес…

Санкт-Петербург,

22 июля 2009 года,

среда, 10:36

Закосить от очередной психологической лекции замполича Кульчицкого удалось лишь двоим счастливчикам — Ильдару и Жене Крутову. На эти утренние часы у них нашлась предусмотрительно отложенная железобетонная служебная оказия. Прочие, загодя не запасшиеся спасительным алиби «гоблины», вынуждены были штыками прибыть к 9:30 в оперскую, временно превращенную в лекторий, и занять места согласно насильно всученным билетам.

Вот уже второй академический час Олег Семёнович вдохновенно вещал о видах ролевого поведения оперативных сотрудников. На данный момент диспозиция ему внимающих была следующей:

• Ольга. Пунктуально явившись одной из первых, успела занять козырное место на удобном диванчике. Сидит не просто с формальным блокнотиком в руках, но еще и честно пытается делать какие-то заметки на полях. Поскольку писать на коленке не слишком удобно, переодически меняет позу, то и дело перекладывая свои загоревшие ноги;

• Тарас. Удачно разместился рядом с Прилепиной и развлекается тем, что разглядывает Ольгины коленки. Благодаря разнице в росте, ненароком поглядывает в довольно откровенный разрез блузки соседки, откуда ему открываются прекрасные виды;

• Виталий. На правах ответственного дежурного демонстрирует повышенную работоспособность, а потому сидит спиной к докладчику. Якобы занят чем-то необычайно важным, а на самом деле, убивая время, химичит с цифровым диктофоном, испытывая на нём новую самопальную примочку;

• Наташа. Укрывшись за монитором, одной рукой тихонечко раскладывает пасьянс. Всякий раз, когда Кульчицкий внимательным взглядом обводит аудиторию на предмет вдумчивости, успевает сделать заинтересованно-слушающий вид;

• Холин. Страдает похмельем после вчерашего общения с сотрудником ЛОВДТ. Мрачно сидит за своим столом, уставившись в одну точку на потолке. Беспрерывно прикладывается к бутылке с минералкой;

• Лоскутков. Сидит, чуть покачиваясь, за рабочим столом Ильдара. После вчерашнего ему заметно хужее, чем Холину. Сказалось отсутствие навыков пития, да и минералочкой он не запасся;

• Сергеич. На этот раз и самый старый (здесь — по возрасту) сотрудник подразделения вляпался в учебно-воспитательный замес, от коего обычно бывал освобожден по причне заслуг к сединам. Уютно устроившись на стульчике в самом дальнем от лектора углу, продолжает самосовершенствоваться в технике рисунка, делая карандашные наброски в своём походном альбомчике. Сегодня объект его художественного вдохновения — сидящая строго напротив Ольга…

— …И, наконец, третий обязательный элемент. Записываем… «Перцептивная сторона общения».

Олег Семёнович поворотился к рукописной схеме, которую он вчера старательно передрал из служебной методички и указал на очередной изучаемый объект. За неимением указки классической в качестве таковой использовалось спецсредство ПР-70.

— Какая-какая сторона? — рассеянно встрепенулась Наташа Северова. — Контрацептивная?

Народ дружно загоготал. И только вечно идущий против течения масс Кульчицкий досадливо поморщился:

— Пер-цеп-тив-на-я. То бишь, реализуемая в процессе восприятия друг друга партнерами по общению.

— А ведь Натаха права! Без контрацептивов что это за общение между партнерами? — ухнул с дивана Тарас.

— Шевченко, прекратите балаган!

— Молчу-молчу!

— Итак… Полнота развития этих трех элементов, — Олег Семёнович, закрепляя материал, продемонстрировал на схеме тщательно прорисованный причинно-следственный узел, — существенно влияет на состояние человека в ходе общения. Потому что возможность полностью передать в общении всю желаемую информацию, равно как наличие сигнала о получении, понимании её, вызывает состояние удовлетворения, и, соответственно, еще более активизирует последующий процесс общения.

— Понятное дело! Ежели удовлетворение достигнуто, почему бы потом еще раз не пообщаться? — снова не смог удержаться от комментариев Тарас.

Кульчицкий поглядел на него уничижительно и мстительно напомнил:

— Я напоминаю, что по этой теме, также как и по остальным пройденным в августе будут сдаваться зачеты. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Яяя-уу-на-ууа-упаа-ммин-на-уую-что-тооо-поо-ээ-этооой-теееем-меее…»

В воздух оперской ворвалось заунывно-медленное, жутковатое скрежетанье, заставившее всех без исключения здесь присутствующих вздрогнуть от неожиданности.

«…Тааа-ккжжж-еээу-каа-кпоооа-осталаальныээм-уэм…»

Это у Виталия, продолжающего колдовать над модернизацией диктофона, предательски запала какая-то кнопка, в результате чего включилась трансляция записи лекции Кульчицкого на экономичной, супер-низкой скорости.

— Вучетич? Вы что, издеваетесь? — первым вычислил источник шумов замполич. — Это что такое?!!

— По ходу, это они и есть. Последствия. Начали вытекать, — мрачно изрёк Холин. Вся аудитория, за исключением молодого, буквально содрогнулась от хохота. Между тем Григорий, оценив опытным взглядом опытного алкоголика страдальческое выражение лица Лоскуткова, всё так же мрачно походатойствовал: — Ваше благородие, отпустите мальчонку. Ему, похоже, до ветру надо. А сам попросить — стесняется.

— Лоскутков, можете выйти, — распорядился Кульчицкий, до ноздрей которого уже давно долетало выхлопное амбре стажёра. И когда Николай с благодарностию выскочил из кабинета, сурово свёл брови домиком: — А с вами, Григорий Степанович, мы ещё поговорим. По поводу вчерашнего. Только не здесь, а в кабинете Павла Андреевича… Вы бы чему дельному стажёра взялись научить! А не тому, как водку со смежниками лакать!

В оперскую вошёл Мешок и на мгновение застыл, пораженный наблюдаемым кворумом. Умел все-таки Олег Семенович организовать массы.

— Совершенствуетесь? Любо-дорого посмотреть… О, Сергеич, никак и тебя за парту посадили?!

— А как же! — отозвался из своего угла Афанасьев. — Мы, русские люди, своих на войне не бросаем. На учебе — тем более. Чем бы не заниматься, лишь бы не работать.

Кульчицкий одарил водителя взглядом обиженного ребёнка, намереваясь в ответ произнести что-нибудь не менее колкое. Но Мешок, заглянувший на огонёк исключительно по делу, перехватил инициативу:

— Олег Семёнович! Дико извиняюсь, но я вынужден выдернуть с ваших занятий Прилепину. Срочная служебная необходимость. А конспект она потом восстановит.