Под счастливой звездой - Иван Кулаев

Бутин доставлял эти товары в Забайкалье и передавал их заказчикам за наличные деньги или под векселя, с учетом за счет покупателей, и векселя представлял к учету в Государственный или Сибирский банк; все вырученные миллионы рублей он пускал в оборот по своим личным заводским и золотопромышленным предприятиям, около которых кормились тысячи людей.

В таком роде Бутин продолжал свою энергичную деятельность многие годы, пока один печальный случай не подорвал его торгового благосостояния. Случай этот заключался в следующем.

Закупив как-то товар в Москве, он отправил его на Амур, пользуясь пароходом Добровольного флота. Такая морская отправка товаров практиковалась им и ранее. В этот раз пароход с товаром затонул в пути — вот тут-то и получилась для него катастрофа. Купцы-заказчики остались без товара; однако выданных Бутину вперед денег и векселей они не потеряли, получив за погибшие товары страховку; денег же вновь под товары Бутину не дали. Поэтому ему рассчитаться с Москвой было нечем. Пришлось ему объявить себя несостоятельным должником на 7 миллионов рублей.

По добровольному соглашению с Москвой была учреждена администрация по делам Бутина. Не знаю, по чьему указанию во главе администрации был поставлен молодой юрист, незнакомый с коммерческими делами, — это был Петр Федорович Горданский, сын одного канского купца, хорошо мне знакомого. Видимо, этот юрист и Бутин во взглядах на дела разошлись, и отсюда начался полный развал во всех остававшихся у Бутина промышленных делах. В течение двух лет этот развал завершился; все дела были остановлены, и Бутин выехал в Петербург, откуда в течение восемнадцати лет не возвращался в Сибирь, ведя судебный процесс со своими кредиторами-москвичами.

Подробностей этого процесса я не знаю, но в результате его Бутин снова сделался единственным обладателем всего своего имущества в Сибири и поселился в Иркутске, где, недалеко от городского театра, построил себе барский особняк.

М. Д. Бутин скончался до наступления русской революции. Не имея детей, он завещал часть своих средств на дела благотворительности. Мне как-то в Иркутске передавали, что жена Бутина, постоянно жившая в Петербурге, после смерти мужа приезжала в Иркутск и здесь своим добрым знакомым жаловалась по поводу того, что ее скончавшийся супруг оставил ей, по завещанию, всего только 100 тысяч рублей.

Вспоминая теперь жизнь М. Д. Бутина, я должен сказать: да, этот потомок князя Гантимура умел работать, умел и пожить в свое удовольствие, и притом пожить красиво.

В маленьком городе Нерчинске он примерно еще в 70-х годах прошлого столетия, построил себе большой барский каменный дом, похожий на замок; дом этот окружала большая усадьба с садом и оранжереей. Внутри он был так прекрасно обставлен, что любой барин-аристократ мог бы позавидовать этому. В комнатах его замка висело много отличных картин, нередко оригинальных, принадлежавших кисти известных художников. Танцевальный зал бутинского дома украшало огромное, во всю стену, зеркало, размером, кажется, в 9 квадратных сажен, доставленное в Нерчинск из Парижа. Многие приходили посмотреть на это зеркало, как на редкость, привезенную из-за границы. В танцевальном зале были устроены хоры для музыкантов: при доме содержался довольно приличный оркестр музыки.

Проездом через Нерчинск в доме Бутина останавливался наследник цесаревич, будущий император Николай II, во время его путешествия по Сибири в 1891 году. Разумеется, по тому времени дому Бутина была оказана этим высоким посещением большая честь.

Не забывал Михаил Дмитриевич и при жизни своей дел благотворительности, уделяя большое внимание просвещению русского юношества. Он выстроил в Нерчинске за свой счет прекрасное здание реального училища, которому помогал затем и денежными средствами.

Не смогу я умолчать в своих воспоминаниях и еще об одном русском самородке, проявившем свою деятельность в Харбине и Владивостоке, — Василии Николаевиче Мичкове.

Сын бедного уральского кузнеца, Мичков с юных лет проявил способность ковать свое житейское благополучие, будучи от природы одарен недюжинным умом, выдающейся энергией и здоровой физической комплекцией.

Находясь еще на Урале, он выказал свою сообразительность и расчетливость, помогая в делах своему отцу, причем не ограничил себя только кузнечной работой, а устроил мастерскую по выработке незатейливых городских экипажей, приспособленных к местным условиям. Этим предприятием он значительно улучшил свое положение и стал считаться мастером.

Решив попытать счастья в чужих краях, Мичков в 1889 году уехал на неизвестный ему Дальний Восток, в город Владивосток. Здесь, на Дальнем Востоке, он в скором времени оказался в первой партии русских рабочих, начавших работать по постройке Китайско-Восточной железной дороги, под руководством инженера князя Степана Николаевича Хилкова. На этой новой своей работе Мичков был на хорошем счету, как сметливый и незаменимый мастер.

Проработал он на постройке дороги год или два, точно не знаю. Заработав приличную сумму денег, он оставил службу по постройке, поселился в Харбине и здесь в центре города выстроил приличные европейские торговые бани. Это предприятие Мичкова начало работать без конкуренции; нужда в банях была тогда в Харбине большая. Быстро заработав на этом деле хорошие деньги, наш энергичный предприниматель решил соорудить в Харбине солидную электрическую станцию, для освещения торгового участка города, пристани, тогда находившейся еще в стадии усиленной стройки. Для сооружения станции Мичков заказал в Германии все нужные машины, делая все своим собственным разумением. Построенная им станция стала работать с большим материальным успехом.

В центральных районах Харбина Мичков приобрел ряд земельных участков; на одном из них он построил большой каменный дом, по заказу харбинского муниципалитета; в этом доме им, опять-таки по собственному соображению и разуму, был установлен лифт. Выстроенный дом был сдан в аренду муниципалитету за хорошую плату.

Этим энергия уральского самородка не ограничилась. Мичков задумал одно большое предприятие, в которое вовлек и меня. По его инициативе мы приобрели во Владивостоке крупное имущество, принадлежавшее итальянцу Джибелло Сокко, строителю тоннелей на Китайско-Восточной железной дороге; вблизи этого имущества мы скупили еще три домика для сноса. Купленное нами имущество находилось рядом с портом, в местности, которая называлась Гнилой Угол. Мы имели намерение создать во Владивостоке крупное заводско-фабричное предприятие для обслуживания культурных нужд города и области.