Тонкий лед - Эльмира Нетесова

—   Пыли! Чего воешь, твою мать? — подтолкнула охранница прикладом и погнала зэчку впереди себя, поливая щедро отборным матом бабу.

Все охранницы знали, что в ту камеру определяют лишь тех, кто скоро встанет перед выездной коллегией суда. А если так, жалеть зэчку не стоит.

В день суда над Ленкой в зоне было шумно. Помимо процесса, который интересовал всех, в зоне давали зарплату.

Вопреки обычному, никто из женщин не побежал в ларек купить себе духи, помаду или конфет. Все жда­ли решения суда: к какому сроку приговорят Ленку до­полнительно?

—   А сколько ей оставалось сидеть?

—   Говорила, навроде два года...

—   За что ж тогда попала?

—   Воровала харчи, вот и словили. Раньше недо­стачу все возмещали. Тут на нее одну навьючили и по­велели выплатить. Говорила, что морду ей наквасили так, что мать на суде не узнала.

—   Так суке и надо!

—   Теперь ей вломят с пятак! Не меньше.

—   И чего дуре не жилось спокойно?

—   Сама же говоришь «дура». Какой с нее спрос? Такую в мамкиной лоханке каленым железом надо за­ливать, чтобы белый свет не коптила.

Зэчки будто в зеркало смотрели. Выездная колле­гия суда вынесла приговор о дополнительном наказа­нии сроком в пять лет, с отбытием его в зоне с усилен­ным режимом содержания.

Ленку увозили из зоны ранним утром в крытой машине. Егор передал сопровождавшему документы зэчки и услышал из кузова ее голос:

—   Будь ты проклят, козел!

Платонов заглянул в зарешеченное окно машины, увидел зэчку, вдавившуюся в угол. Он спас ей жизнь, не отдав на растерзание бабам, в благодарность полу­чил проклятие. Спрашивать, за что кляла, не было смысла. Такое случалось часто. Лишь через время, осмыслив все, эта женщина поймет многое. Если су­меет понять, если будет дано оценить хотя бы под финиш, от чего Егор уберег ее.

—   Платонов, вас к телефону! — услышал голос де­журного оперативника и поднял трубку.

—   Егор? Нам нужно встретиться,— услышал бар­хатистый женский голос.

—   Встретиться? С кем говорю?

—   Екатерину, может, вспомнишь?

—   Слишком много лет прошло. Что нужно? — спро­сил резко.

—   Не телефонный разговор. Нам обязательно нуж­но увидеться. Это в интересах Романа. Мы оба поне­воле его родители. За все годы я к тебе не обраща­лась ни с какой просьбой, хотя приходилось нелегко. Справлялась сама, как могла.

—   Хвалиться тебе нечем. И я помочь ничем не могу. Он всех достал. Меня тоже! — хотел положить трубку.

—  Думаешь, мне легко было растить его одной? Ты бросил нас, забыл. А Ромка весь в тебя пошел! Вспомни себя в молодости, такой же бесшабашный гуляка, как и твой сын. А на зеркало сколько ни плюй, рожу не изменит.

—   Тем более! Так что хочешь от меня теперь? Его только Господь спасти может, если уберет пораньше с этого света.

—   Ну, зачем так мрачно? Ведь мы говорим о на­шем сыне! Давай встретимся! — настаивала женщина.

Егор согласился.

Глава 7. НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ

Егор и Екатерина встретились вечером в неболь­шом малолюдном кафе у берега моря. Здесь в это время отдыхали влюбленные пары, которым надоели прогулки по пляжу. Они пили кофе, тихо переговарива­лись. Не обращали ни малейшего внимания на окру­жающих.

Катя пришла в кафе раньше Платонова и нетерпе­ливо посматривала на входную дверь. Она не пред­ставляла его нынешним, ведь разлука оказалась слиш­ком долгой.

«Надо сделать вид, что задумалась и не заметила его появления. Интересно, узнает ли меня теперь? Хотя, какая разница? Ведь флиртовать с ним не наме­рена, встреча назначена деловая. Какая разница кто из нас как выглядит? Главное, чтоб мы поняли друг друга и договорились»,— достала из сумочки зеркало, привычно подкрасила губы и тут же увидела вошед­шего в кафе Егора.

Он остановился на пороге, окинул взглядом пря­тавшихся в темноте влюбленных, приметил одинокую женщину, скучавшую за столиком и, не разглядывая, пошел к ней напрямик.

—   Здравствуй,— слегка кивнул головой, приметил в лице женщины удивление и досаду.

«Думала, что брошусь руки целовать, вешать на уши комплименты? Ни хрена не дождешься! Я не искал эту встречу. Так вот и обойдись без телячьих восторгов»,— подумал молча, разглядывая Екатерину в упор.

Она все еще была хороша. Как осень в пору зре­лости. Увядание пока не коснулось ее, но в густых черных волосах уже поблескивала седина. На лбу наметились морщины, а некогда пухлые яркие губы поблекли. Потускнели глаза. Они уже не светились как раньше. Да и фигура женщины, словно усохла, запы­лилась и заплесневела.

Не спасало модное платье, толстая золотая це­почка на шее, перстни на пальцах и дорогие серьги в ушах. Они лишь подчеркивали надвигавшуюся ста­рость. Да и какие украшения сравнятся с молодостью? Она безвозвратно ушла, а вместе с нею исчезли высо­кая грудь, гордый взгляд, нежные округлые плечи, кру­той подвижный зад и красивые, будто точеные ноги. Что осталось от прежней роскоши? Лучше не смотреть...

—   Ну, так что за дело, о котором нельзя говорить по телефону? — нарушил молчание Егор.

—   Мы с тобою не виделись так долго! Целую веч­ность. Неужели ты никогда не вспоминал меня? — изоб­разила обиду Катя.

—   Почему? Случалось, накатывало,— соврал че­ловек, покраснев.

—   Наверное, в последнее время, когда узнал сына?

Егора невольно передернуло при упоминании Ро­мана.

—  Давай не будем о нем! — попросил вяло.

—  А для чего мы встретились? Да если бы не сын, нам ни к чему была бы встреча,— ответила резко.

—   Я не пойму, чего ты хочешь? Роман в зоне, но не в той, в которой работаю я. К нему не имею отно­шения, да и не хотел бы с ним контачить. Тяжелый, вконец испорченный человек. Общение с ним хуже на­казания. Он непредсказуем в своих поступках, жесток как зверь, подлый и лживый негодяй. В кого таким вы­катился, ума не приложу! Но то, что не в меня, это точно! Ни одной черты моего характера не унаследо­вал. Одно звание ему — отморозок! — злился Егор.

—   Потише на вираже! Он весь в тебя! — рассмея­лась Катя.

—  Что? У меня с ним ничего общего! — вскипел Платонов.

—  Давай разберемся начистоту,— предложила жен­щина.

—  Согласен!

—  Вспомни, как взял меня, обесчестил, заделал сына и за все годы ни разу нами не интересовался, не помо­гал! Кто ты после этого? — сверкнула злоба в глазах.

—  Делай скидку на возраст. Тогда сам не стоял на ногах, а потом ты уехала, не оставив адреса. Где мог найти тебя?

—  Детские отговорки! Они простительны зеленому пацану. Если ты не стоял на ногах, зачем лез ко мне, брал силой? Как назойливый кобель плелся следом повсюду? Добившись своего, исчез бесследно. Только гнилые козлы поступают вот так. Если б ни снотвор­ное, я никогда не была бы с тобою и совсем иначе устроила бы свою судьбу. Моего ребенка никто не называл бы нагулянным, а меня — подстилкой. Ты искалечил наши две жизни! Кто ты после этого? Сме­ешь обливать грязью сына? Он много лучше и чище тебя!

—   Ты для того позвала меня, чтобы устроить скан­дал здесь, в кафе? Ты здорово просчиталась. Я не участник твоего спектакля, ищи другого партнера! — резко встал, пошел к двери размашистым шагом.

Но на самом выходе Екатерина догнала, вцепилась в Егора обеими руками:

—  Егор, прости мою несдержанность.

—  Отстань!

—  Нам нужно поговорить.

—  Ты сказала все! — человек выдергивал руку.

—   Егор, отыщи в себе отца, хоть раз в жизни! И я бу­ду молиться за тебя!

—  Хватит! Я уже сыт по горло упреками!

—   Не будем о прошлом. Забудем его. Ну, подожди! Куда же ты?

—  Домой.

—  Давай поговорим! Ведь он и твой сын!

—  Так что с того? О чем ты просишь? Я сказал, ничем не могу помочь Ромке!

—   Можешь, Егорушка, родной, единственный! Толь­ко ты можешь спасти его! — встала на сырой песок коленями, преградив путь человеку