История политических доктрин. Монография - Гаэтано Моска

Все магистратуры стали временными, чтобы люди, которые ими были облечены, находились в должности не более года, и часто на ту же должность временно избирались ещё и другие люди. Даже во главе армии были поставлены до десяти полемархов, которые практически командовали поочередно или уступали командование тому, кто пользовался славой наиболее опытного. Все наделённые публичными полномочиями, если не могли быть отозваны для отчёта по работе в ходе выполнения ими своих обязанностей, должны были по истечении срока полномочий выступить перед народным собранием и ответить за результаты своей деятельности.

Свобода, которой наслаждались греческие государства, тот факт, что их закон не носил характера неизменного и священного установления, но был проявлением воли граждан, к которым он и должен был применяться, а магистраты, применявшие этот закон, избирались из тех же граждан, конечно, представляли собой вклад, способствовавший интеллектуальному и моральному подъёму эллинов. Противоборство, происходившее в народном собрании, обостряло умы и побуждало граждан к соревнованию за наиболее ответственное выполнение обязанностей по служению родине, а красноречие, часто хорошего качества, являлось одним из наиболее нужных условий для тех, кто мечтал о блестящей политической карьере.

Но наряду с преимуществами не было недостатка и в неудобствах. Наиболее обременительной была необходимость частых выступлений граждан на собрании, что мешало приобрести или сохранить гражданство тем, кто жил вне города и своей территории. И это особенно верно, потому что греки, несмотря на свой богатейший язык, имели только единственное слово для обозначения государства и города – понятие «полис» / С С /. Надо учитывать, что многочисленные греческие колонии, в отличие от римских, становились политически независимыми от матери-родины, с которой поддерживали лишь религиозные и моральные связи. Одно важное исключение из этого правила относится к периоду Пелопоннесской войны, когда клерухи – афинские колонисты, которым были предоставлены земли на Эвбее и на других островах архипелага, сохранили свое гражданство. Но Эвбея расположена близ Афин, а те, кому были предоставлены земли в местах более отдалённых, оставались, как правило, в родном городе и сдавали в наём участки чаще всего первоначальным владельцам.

Невозможность территориального расширения греческого государства пытались восполнить гегемонией, то есть формируя конфедерации, с помощью которых наиболее значительный город „привязывал“ к себе меньшие города до тех пор, пока серьезное поражение города-гегемона не развязывало узы конфедерации и, пользуясь случаем, города-конфедераты восстанавливали свою независимость. Так произошло с Афинами после несчастливого исхода Пелопоннесской войны[19] и со Спартой после сражения при Левктрах[20]. Только в III в. до и. э. сложились Ахейский и в IV в. до н. э. Этолийский союзы[21], куда вошли многие города на паритетных началах. Но это произошло, когда Греция уже потеряла многие людские ресурсы, богатства и энергию и когда по соседству возникли государства таких размеров, что политическая миссия Эллады в мире, можно сказать, оказалась исчерпанной.

Следует вполне отдавать отчёт в том, что эллинский город-государство был лишен двух важнейших элементов стабильности, имеющихся у современного государства: бюрократии и постоянной армии. Публичные должности в греческом государстве замещались по очереди гражданами, и зачастую важный пост доверялся по жребию. Общественный порядок и защита конституции зависели от доброй воли граждан, имевших исключительное право на ношение оружия. Таким образом, речь шла о чрезвычайно тонком организме, чьё правильное функционирование требовало от каждого индивида высокого осознания законности и глубокой преданности общественному благу. Чтобы эти чувства превалировали, было необходимо несколько условий: отсутствие слишком большого неравенства состояний среди граждан государства, наличие, как сказали бы сейчас, среднего слоя, достаточно многочисленного, большинство населения не должно было и не могло надеяться на улучшение собственного благополучия с помощью насильственного восстания и гражданской войны. Когда этот средний слой становился слишком тонким, а богатство, составленное в основном благодаря земельной собственности, слишком большим, тогда богатые образовывали тайные сообщества взаимной поддержки, называвшиеся гетериями и, скупая щедрыми дарами и услугами голоса бедных, лишали их общественных должностей. Бывало и наоборот: бедные, численно преобладавшие, утверждались у власти, систематически лишали публичных постов оптиматов (т. е. аристократов. – Е.Т.) и обеспечивали возмещение убытков тем, кто оставался без работы, и тем, кто участвовал в собраниях, покрывая затраты налогом на имущих, часто настолько высоким, что он граничил с конфискацией. Кроме того, там, где граждан было относительно мало, а рабов много, следовало опасаться их восстаний, как это происходило в Спарте, где часто бывали выступления илотов[22].

Необходимо детально учитывать особые условия того или иного эллинского города-государства, чтобы хорошо понять, каковы были проблемы, занимавшие умы греческих политических писателей классической эпохи и в особенности Платона и Аристотеля.

6. Первые политические доктрины античной Греции

Известно, что в античной Греции поэты появились раньше прозаиков, поскольку наиболее древний литературный текст классической Греции – это поэмы Гомера, которые, вероятно, в ещё не до конца отработанной форме, были составлены в IX в. до и. э. Знаменательные события, описанные автором или авторами двух поэм «Илиады» и «Одиссеи», случились примерно за три в. до той эпохи, когда жил поэт, их обессмертивший. Таким образом, можно предположить, что автор, описывая условия общества, современного его героическим персонажам, хотел дать нам представление об эпохе, ставшей уже историей. Возможно, в этом и состояло его намерение; не следует, однако, забывать, что то, что определяют как смысл истории, то есть реконструкцию мысли, институтов и привычек ушедших в прошлое веков, требует зрелых критериев, которые можно найти только во времена великой античной культуры и в людях, обращенных к изучению документов и памятников далёкого прошлого.

Во всяком случае, во времена, описанные в гомеровских поэмах, патриархальная монархия и высшие классы общества сохраняли целостным и неподкупным свой престиж, поскольку автор пишет, что безумие иметь правительство многих; для него цари выступают пастырями народов, они всегда доблестные на войне, мудрые в Совете старейшин, красноречивые в народном собрании. Эпизод с Терситом дает нам понять, что и тогда было немало недовольных и критиков власть предержащих, но автор представляет Терсита смешным. Не следует забывать, что в эпоху Гомера царем и грандами поэтам предоставлялись щедрые дары, дававшие им средства существования. В эпоху, описанную Гомером, военное превосходство принадлежало высшему классу, представители которого облачались в тяжелые и дорогие латы и сражались верхом на военных повозках. Напротив, начиная с конца VII века до н. э., главной силой греческих армий становятся гоплиты – тяжеловооруженная пехота, сражавшаяся в тесном строю. Эти воины рекрутировались из среднего слоя общества. Такое изменение военных порядков весьма способствовало эволюции порядков политических.

Патриархальная монархия частично утратила свой престиж к середине VII в. до и. э., эпохе Гесиода, автора поэмы «Труды и Дни». Поэт убеждает своего брата Перса держаться подальше от царя и знати, жаждущих подношений и торгующих правосудием.

VII век до и. э. стал блистательным временем греческой поэзии. Среди поэтов, творивших в этом в. и начале следующего, немало было тех, кто касался вопросов политической жизни.

Архилок (родился в 650 г. до и. э.) – один из крупнейших поэтов этого периода – почти не затрагивал политических аргументов, но в его стихах впервые находит осуждение слово „тирания“, которое, как представляется, не греческого происхождения. Он употребляет его случайно, когда говорит, что не стремится владеть ни сокровищами Гира, царя Лидии, ни его тиранией.

Алкей, как легко понять из его стихов, придерживается аристократических взглядов, он борется против тиранов своего родного города Митилены, воюет против последнего из них: именно он отправил поэта в ссылку, но спустя много лет вернул его на родину и возвратил ему имущество.

Решительным сторонником аристократической партии был Феогнид из Мегары, так же поэт первого плана. Он жил в VI в. до и. э., когда во многих греческих городах шла острая борьба между старинными аристократическими семействами и новыми богачами. Для поэта те, на чьей стороне он выступал, были порядочными, другие же, естественно, – злыми и вредоносными. Он глубоко сокрушается, что девушка из благородной обедневшей семьи часто выходит замуж за разбогатевшего мужлана, а благородный, разорённый экономически, женится на дочери богатого плебея. Подобное смешение кровей поэт считает пагубным. Он выражает совершенно ясно желание отомстить своим врагам, вынудившим его отправиться в ссылку.