Ночь черных звезд - Иар Эльтеррус

Именно он закончил строительство Белого города.

Именно он запустил первых настоящих вербовщиков.

Именно он создал пассивную ментальную сеть.

Именно он собрал научную группу, которая сумела создать свертку пространства, впоследствии ставшую замкнутой мини-вселенной Братства.

И именно он стал тем, кто присутствовал при появлении на свет того, кого потом несколько месяцев называли Единым.

Ученый, с которым они разговаривали уже несколько часов, рассказал вещи поистине чудовищные и невообразимые. О том, как во время броска (вернее, того, что он назвал броском) погибли все, кто присутствовал при броске… погибли, чтобы через несколько часов воскреснуть — к ужасу тех, кто это наблюдал. Он рассказывал, как менялись физические константы в пространстве сферы, как замедлялось и ускорялось время, как сам он, на самом деле глубокий старик, в одно утро проснулся вдруг двадцатилетним юношей и снова состарился только к ночи. Как люди, все без исключения люди в комплексе, являлись они адептами или нет, видели потрясающей красоты сны, после которых реальность становилась тяжким бременем. Как люди сходили с ума и исцелялись неведомым образом от неизлечимых болезней. Как адепты через Белую Грань перемещались по комплексу, и скрыться или спрятаться от них стало совсем невозможно. Как существо, находящееся в сфере, меняло мысли и чувства всех, кто был поблизости. Как люди теряли память, начинали говорить на неведомых языках, как…

— Вы хотя бы поняли, что вы сделали? — в который уже раз спросила его Дарли. При допросе, который и на допрос не походил вовсе, присутствовали почти все участники событий.

— Мы дали жизнь Богу, Единому, — убежденно отвечал тот. — Мы открыли ему путь в наш мир и…

— И вам не приходило в голову, что тут уже есть один Бог? — спросил Кержак.

— Он слаб и стар, а наш был молод и силен. И потом, кто бы мог влиять на того Бога, о котором говорите вы, как «Великий» влиял на нашего?

— О Господи… — пробормотал Ит. — Нет, ну это представить себе невозможно. Влиять на Бога!.. Совсем с ума посходили!

— Допустим, ты это понимаешь, но они… — начал было Ри, но не договорил — Кержак коротко глянул на него, и пилот послушно прикусил язык.

— Уважаемый, скажите, — орк ободряюще улыбнулся ученому, но с улыбкой получилось неважно — он забыл про свои клыки, и эффект получился не ободряющий, а, скорее, обратный. — Скажите, а как выглядело то, о чем вы рассказываете? Мы видели только голову в сфере, больше ничего. Что это было?

— Свет… — ученый зажмурился. — Невероятно прекрасный свет… Оно говорило только с «Великим», на прочих не обращало внимания…

— Говорило? — переспросил Ит.

— Да… о да… Оно говорило. Мы все слышали, что оно говорило. И чаще всего оно просило о чем-то.

— О чем именно? — требовательно спросила Дарли.

— Оно просило свободы. Жаль, что оно погибло, так и не получив ее. Жаль, что они убили Бога.

— Кто — они? — потерявшая терпение дварх-адмирал топнула ногой. — Вы можете ответить, в конце концов?!

Ученый посмотрел на нее и усмехнулся.

— Души… тут были души… ну, мы их так называли, — поправил он сам себя. — Сгустки света, полупрозрачные, с ангельски-прекрасными лицами. Они без препятствий проходили везде, но не уходили далеко от Бога. Бог говорил с Великим, но мы видели, что одновременно он говорит и с душами тоже. Сейчас их нет. Их сдерживал только «Великий», но ведь его тоже нет? Вы убили «Великого», а они — убили Бога, ведь так?

— «Великого» никто не убивал, он жив, — Тариэль с грустью посмотрел на Дарли. — Не совсем в моих обычаях так говорить, но мне тоже хочется сказать «Господи», — эльф смущенно хмыкнул.

— Ну, скажи, — вымученно предложила та.

— Говорю. Господи, что же вы наделали, — эльф сокрушенно покачал головой. — Оно пришло бы сюда, теперь я понял. Пришло — и отправилось бы дальше. Туда, где его место и назначение. А вы… вы искалечили и эту вселенную, и этого вашего несчастного Бога, который теперь рассеялся и никогда уже, наверное, не сумеет стать целым. Он стал…

— Он стал миллионами, — кивнул Ит. — Даже не миллионами, больше. И все эти миллионы несут теперь в себе зародыш зла и обиды на все и вся, я прав?

— Да, ты прав, — понурился Атон. — Примерно так оно и есть. И теперь, боюсь, работы по исправлению всего этого вам и впрямь до конца жизни хватит.

Ученый вдруг засмеялся меленьким тихим смехом.

— А братья Тирхио случайно не с вами? — спросил он.

Фэб пораженно уставился на него.

— С нами, — ответил он. — Но откуда вы…

— О, откуда… Оттуда. Легко было догадаться. Покажите им голову, — со смехом посоветовал он. — Покажите, покажите. Пусть увидят, что без истинного света все их знания — такая же вот пустышка. Нельзя верить в одну только науку.

— Вы их знаете? — поинтересовался Ри.

— Знал. Девять ступеней великой гармонии, как не знать. «Великий» хотел найти их и приставить к делу, да они сбежали куда-то, и не было времени их искать. Покажите им голову, — повторил он. — Пусть молятся на нее…

Несколько дней заняла спасательная операция — открывали свертку пространства, изолировали и уводили флоты, эвакуировали из подземного города людей, помогали безумцам и отчаявшимся. Несколько дней прошли в суматохе и неразберихе, но в какой-то момент последний корабль бывшего Братства был сопровожден в нужную локацию, последний пленник поднялся на борт последнего корабля миссионеров, и последний десантник покинул через гиперпереход опустевший Белый город.

Можно было уходить, но все чувствовали какую-то неясную смуту в душе, какую-то незаконченность происходящего, словно что-то мешало, не давало покоя, оставалось незавершенным.

— Что с планетой делать будем? — спросил Ри у Дарли, когда они, после того как основательно выспались, снова встретились на «Пути Тьмы».

— С одной стороны, надо бы ее сжечь, — дварх-адмирал задумалась. — С другой — нормальный кислородный мир, который те же Барды запросто пристроят в хорошие руки, благо что таких рук — предостаточно. Не знаю, Ри. Я не могу решить.

Атон, тоже находившийся в командном зале в тот момент, поднял голову.

— Ломать — не строить, — наставительно произнес он. — Сжечь, тоже мне, вариант.

— А что ты предлагаешь? — повернул к нему голову Фэб.

— Уничтожьте город и комплекс и оставьте мир, как он есть, — посоветовал эрсай. — Пусть идет своей дорогой. Понадобится кому-нибудь — заберут, зонируют. Не понадобится — значит, не понадобится. Вот и все.

— Может, ты и прав, — с сомнением заметил Кержак. — Но мир и вправду более чем хорош, вполне можно найти ему достойное применение.

— Вот вам бы только применение всему находить! — зло ощерился эрсай. — Мне что — повторить еще два раза нужно? Сказал же — оставьте мир в покое. Мягко так, скажем, намекнул. А вы опять за свое.

— Мне будет неприятно знать, что он… что он существует, — неожиданно для себя признался Ит. — Что он вообще где-то есть.

— Знаешь, дорогой, представь себе на секунду, что в этой вселенной есть те, кому неприятен факт и твоего существования тоже, — с неприязнью заметил Атон. — Что им, кому-то, неважно кому, неприятно, что на этом свете существуешь ты. Представил?

— Это что, на самом деле так? — с тревогой спросил Ри.

— Так, так, — покивал эрсай. — Палача уже забыли?

— Нет, — Ит поежился. — А ты можешь рассказать…

— Не могу, — отрезал Атон. — Это ваши дела. Сами, все сами. Расскажи им, покажи, да как же.

— Что же будет дальше? — Дарли смотрела на эрсай неподвижно, пристально, выжидательно. — Атон, что будет дальше? Что нам всем делать?

— Жить, — пожал плечами тот. — Что вам еще остается?

Эпилог

— Ну, Фэб…

— Денег я не дам. Не «нуфэбкай», это бесполезно, — категорически отозвался рауф.

— Ну, Фэб… Ну что ты, ей-богу, как… как не знаю кто? Чего ты злой такой?

— Я не «злой такой», рыжий, я, наоборот, очень даже добрый, но ты отлично знаешь, как я отношусь к подобным вещам.

За окнами столовой щебетали птицы — Ит только что вернулся с улицы, куда ходил, чтобы наполнить кормушки. Летнее утреннее солнце еще не встало над лесом, зарозовел только маленький кусочек неба, и скоро надо было бы уже выходить, но разговор, начавшийся с полчаса назад, все никак не заканчивался.

Вернее, он не заканчивался так, как хотелось начавшему его Скрипачу.

Тот в очередной раз стал канючить деньги для Ри, требовавшиеся на воссоздание Марии, а Фэб в очередной раз принялся повторять прописные истины.

Такие разговоры длились уже третью неделю. И стали Иту постепенно надоедать, поэтому сейчас он рискнул вмешаться.

— Ты относишься к самому принципу воссоздания строго отрицательно, — произнес он, — потому что оно противоречит большинству существующих религиозных убеждений. В том числе твоих собственных. Но ты понимаешь, что на карту сейчас поставлена судьба Ри? Что ему делать?