Анжелика против террора - Владимир Гурвич

Внезапно Джамаль вскочил с кресла.

– Я не трус. Моя фамилия Саладин.

– Мне это известно. И что из этого?

– Я потомок того самого султана Саладина, который воевал с крестоносцами.

Анжелика едва заметно пожала плечами.

– Я знаю, что Саладин был мужественный и благородный воин, и враги уважили его. Но потомок великого поэта вовсе не обязательно тоже великий поэт. Тебе представился шанс доказать, что ты достоин своего знаменитого предка. Я отлично понимаю, что в твоих обстоятельствах отказ от Мариам требует немалого мужества.

– Вы не представляете степень могущества ее отца.

– Немного представляю. Но тем более славным будет твой подвиг. Ты видишь, в какой я пребываю ситуации. Как ты думаешь, мне легко сейчас?

– До встречи с вами я и не представлял, что могут существовать такие женщины, как вы.

– Таких, как я, на самом деле, больше, чем ты полагаешь. Просто редко, кто попадает в такую переделку. И все же, как ты поступишь?

Джамаль опустил голову.

– Еще не знаю. Я должен о многом подумать. Если я откажусь… Вы понимаете, что тут будет.

– Я понимаю. Но ты же потомок славного Саладина, который ничего и никого не боялся. Ты не можешь поступать, как обычный человек.

Молодой человек неуверенно кивнул головой. Быть просто потомком знаменитого предка и действовать так, как он, в этом заключалась большая разница.

– Я буду думать, госпожа. – Неожиданно глаза Джамаля воинственно сверкнули. – Я тоже хочу быть воином, как и он.

– Самые тяжелые битвы, Джамаль, происходят не на поле брани, а на поле чести. И здесь часто проигрывают даже прославленные полководцы.

– У вас есть обычай целовать даме руку. Могу я поцеловать ваш руку? – неожиданно спросил он.

– Конечно.

Анжелика протянула ему руку, и он быстро, даже как-то украдкой, скользнул губами по ее ладони. После чего стремительно вышел. Она подумала, что впервые он ей не поклонился.

Глава 27

Следующий день выдался совершенно незаполненным. Почему-то в Анжелике поселилось убеждение, что события, словно поезд, начнут ускорять свой темп, ведь она сделала для этого все, что могла в ее положении. А вместо этого они остановились совсем. Кроме служанки, приносившей ей еду, никто не появлялся: ни эмир, ни Джамаль, ни Мариам. Такое дружное ее игнорирование удивляло пленницу, вызывала растерянность. Она знала это свое качество, которое в зависимости от обстоятельств являлось ее то сильной, то слабой стороной: чем активней разворачивались события, тем уверенней она себя чувствовала, тем стабильней было ее психологическое состояние. А вот когда приходилось сталкиваться с невозможностью на них повлиять, когда она погружалась в болото неопределенности, то испытывала одновременно растерянность и раздражение. Уж лучше события развиваются по негативному сценарию, чем никак. А сейчас она даже не знала и не было никакой возможности узнать, что вообще происходит, чем заняты все действующие лица этого спектакля.

И чем дальше продолжалась эта пауза, тем неуверенней она себя чувствовала. Даже купание в бассейне не снимало раздражение. Она слишком хорошо знала этот свой недостаток, на который не раз указывал ей муж: зачастую в самый ответственный момент ей не хватало терпения, изменяла выдержка. Но тогда рядом был Игорь, который мог на нее повлиять, внушить, а то и просто заставить вести себя по-другому. А сейчас она абсолютно одна и никто не может помочь.

Анжелика ходила по комнате и уговаривала себя успокоиться, проявить выдержку. Пауза не затянется, все игроки, чтобы они не говорили, сами сгорают от нетерпения двинуться дальше по тропе событий. И эмир, и Джамаль, и Мариам, каждый из них хочет получить свою добычу, на который нацелился. И каждый не удовлетворен нынешним своим статусом. И это не может не сказаться на ситуации.

Был уже вечер, когда дверь распахнулась, и в комнату вошел невысокий, пузатый мужчина. У него было типично восточное лицо, довольно добродушное. Но это впечатление у Анжелике тут же испарилось, когда она встретилась с его глазами. Такого взгляда она давно не встречала, он с такой силой вылетал из узких глазниц, что словно стрелой пронзал насквозь. У нее невольно возникло ощущение, что этому человеку достаточно посмотреть на кого-то всего один раз, чтобы знать о нем всю его подноготную.

«Спокойно, – сказала себе Анжелика, – не хватало только запаниковать. Надо вести себя невозмутимо, чтобы не случилось». Но для паники основания были, у Анжелики появилась мысль, что этот человек, пришедший за ней палач. И сейчас он поведет ее на казнь.

Мужчина продолжать ее рассматривать, хотя в данном случае скорей бы подошло слово исследовать. Он буквально осматривал каждый сантиметр ее тела. Как будто ищет куда лучше выстрелить, обдала ее холодом мысль. С каждой секундой тревога Анжелики возрастала с геометрической прогрессии.

Внезапно мужчина подошел к ней, схватил за подбородок и приподнял голову, вперив в нее свои безумные глаза. И Анжелика совершенно внезапно почувствовала оцепенение. Был ли это с его стороны гипноз, восточное колдовство, она не ведала. Зато ясно ощущала, что не в состоянии даже пошевельнуть пальцем. Давно она не чувствовала себя такой беззащитной, как в эти мгновения.

Внезапно мужчина толкнул ее назад, и Анжелика, пролетев несколько метров, едва не упала. Зато этот полет помог сбросить оцепенение и даже обрести некоторую уверенность. Она вдруг испытала возмущение от подобного обращения с собой.

– Кто вы такой и что вы себе позволяете? – с вызовом спросила она.

– Ты, неверная, спрашиваешь, кто я такой, – на довольно сносном английском, хотя и с плохим произношением ответил он. – Я тот, кто имеет полное право тебя убить.

Кажется, она не ошиблась, это палач, словно вихрь пронеслась мысль.

– Убейте, только сначала докажите это право.

Этот ответ заставил мужчину опешить. Он явно не ожидал такой реакции на свои слова. Зато Анжелика поняла, что пока ей скорей всего ничего не угрожает, ее просто запугивают.

– Ты просишь доказательства, я тебе их предоставлю. Мое имя Саид аль Измирли. Тебе что-нибудь говорит оно?

Да это же отец Мариам, всесильный глава местной спецслужбы, которого все так бояться, поняла Анжелика. У него действительно есть основания для ее убийства. По-видимому, ей не удалось скрыть своего смятения, так как ее грозный собеседник заметил, что сделанное им представление произвело на нее должное впечатление.

– Ты похитила мою дочь в Париже. Когда я узнал об этом, то поклялся, что тот, кто это сделает, станет на голову меньше. И я приложил немало стараний, чтобы разузнать, кто покусился на Мариам и доставить тебя сюда. Теперь ты здесь и будешь судима. По нашим законам такое преступление карается смертью.