Косые тени далекой земли - Го Осака

Мужчина пожал плечами:

– Сходить-то можешь, да войти – нет. Вход-то заперт.

– Но ведь Хасинто как-то прошел внутрь, верно?

– Он, как войдет, сразу запирает. Если не запрешь, еще вор какой зайдет.

– Хорошо, тогда я покричу у двери, чтобы он меня впустил.

Собеседник Маталона пальцем сдвинул шляпу кверху и оскалился, показывая неровный ряд зубов.

– Кричи сколько влезет – все равно не докричишься. У той пещеры глубина знаешь какая? Ты мне вот что скажи: какое у тебя к нему дело, а?

– Один его приятель просил кой-чего ему передать.

Мужчина поскреб висок пальцем, похожим на петушиную шпору.

– Ну, раз так, я тебя провожу. У меня свой ключ есть.

– А как же хозяйство-то – без присмотра оставишь?

– А кто в такой денек придет?

Он переобулся в стоявшие рядом резиновые сапоги.

– Ты уж прости, что я тебя в такой дождь вытаскиваю…

Тот широко улыбнулся:

– Да ничего. Меня, кстати, Пакито зовут, я у Хасинто вроде подручного. А тебя-то как звать?

– Меня? Меня Мигелем. Мигель Понсе.

Маталон назвался именем бульварного журналиста, которого он не так давно отправил на тот свет.

– Ладно, Мигель. Давай так: твою машину тут оставим, а съездим на моем фургончике. Тут и пяти минут не будет.

Маталон сел в фургон Пакито.

Фургон двинулся в том направлении, откуда Маталон только что приехал, и вскоре на развилке свернул к скалам. Маталон взглянул вверх, туда, где за окном виднелся вход в пещеру.

Его пальцы в кармане крепко сжали листок с картой речного русла, который он отнял у Хоакина.

По пути сюда он уже приметил широкую реку, которая тянулась вдоль дороги – сначала железной, а затем и автомобильной. А теперь еще и пещера. Вчера Хоакин говорил тому японцу что-то про пещеру.

Широкая река и пещера…

Есть ли шанс, что золотые слитки спрятаны в той пещере наверху?

Скорее всего нет. По крайней мере это было бы нелогично.

Как бы там ни было, Хасинто Бенавидес воевал вместе с Гильермо. Неужели все это случайность? Едва ли.

От этой мысли у Маталона аж слюнки потекли. Река да пещера. Дельце становится все интереснее.

Пакито гнал машину вверх, почти не сбавляя скорости на поворотах.

Маталон взглянул на него:

– Я по дороге сюда реку видел, не скажешь, как она называется?

– А, это Гуадивалло. Гуадалевин, которая течет через центр Ронды, сливается с Гуадалкобасин, это которая с севера идет, и дальше она Гуадивалло называется.

– Никогда про такую не слышал…

Маталон был родом из этой же провинции, Андалусии, но он вырос в глухой деревеньке на востоке, недалеко от Гранады, и здешних мест практически не знал.

– Ну и скалы здесь.

Пакито отпустил руль и описал рукой широкий круг в воздухе.

– Вот мы бы с тобой богатеями стали, если б весь этот камень золотом был, а?

Маталон вздрогнул:

– Золото, говоришь? У вас что, легенда какая есть, что здесь где-то золото зарыто?

Пакито засмеялся:

– Что ты, какая там легенда! Если б была, сюда уже давно парод бы повалил, камня на камне бы не оставили.

– Да, это уж точно, – проговорил Маталон с усмешкой, хотя на самом деле ответ Пакито его несколько разочаровал.

Вскоре фургон еще раз свернул налево и подъехал к небольшой площадке перед скалой.

Здесь дорога кончалась. Перед ними стоял щит с надписью «Пилетская пещера». Вокруг было совершенно безлюдно.

Они вышли из машины. Дождь временно перестал лить.

Пакито первым полез вверх по выбитым в скале ступеням. Маталон последовал за ним. Его проводник, для которого это занятие, видимо, было привычным, карабкался с поистине кошачьей ловкостью.

Стараясь не отставать, Маталон, тяжело дыша, полз за ним.

Минут через пять они оказались на узком выступе. В глубине виднелся вход в пещеру. Он был совсем узкий – всего метра полтора в диаметре – и закрытый железной решеткой.

Пакито достал ключ и отпер замок.

За решеткой находилась железная дверь, и она была не заперта.

Следуя за Пакито, Маталон пролез внутрь. Сверху капало. Под ногами было что-то топкое и мягкое, как трясина.

В свете, струившемся из входа, Маталон увидел прямо перед собой деревянную конторку.

Пакито зашел за нее и, чиркнув спичкой, засветил керосиновую лампу. Несколько раз нажал на рычажок, подкачивая керосин, и вскоре огонь разгорелся настолько, что можно было разглядеть помещение.

Потолок оказался неожиданно высоким. Справа виднелся проход.

Маталон оперся локтями о конторку и проговорил:

– Ну, отсюда я пойду сам, Пакито. Скажи мне, в какой стороне Хасинто Бенавидес?

Пакито покачал головой:

– Сам? Не советую. Эта пещера – бездонная. Не успеешь опомниться, как заблудишься. Я тебя провожу.

Маталон пожал плечами:

– Ориентируюсь я вообще-то неплохо… Ну ладно, проводи – в конце концов, так, наверное, будет лучше.

Тем же утром Рюмон Дзиро вылетел из мадридского аэропорта Барахас в Херес де ла Фронтера – городок на юге страны, славящийся своим отменным шерри. С ним были Кабуки Тикако и Кадзама Симпэй.

Судя по карте, Ронда находилась к востоку от Хереса, на расстоянии чуть меньше девяноста километров.

На самом деле, поскольку дорога отклонялась к северу, проехать предстояло километров сто двадцать, на такси из Хереса до Ронды можно было доехать часа за два с половиной. Кадзама говорил, что это – самый быстрый путь туда на самолете из Мадрида.

В Андалусии с погодой им снова не повезло, и при посадке самолет сильно качало. А на летном поле им пришлось прятаться от дождя под зонтами.

Перед отъездом они встретились в гостинице «Вашингтон», и Кадзама, когда узнал, что Тикако едет вместе с ними, сделал недовольное лицо.

– Я подумала, что мне лучше съездить с тобой – кто же еще покажет мне лучшие рестораны Ронды, – проговорила Тикако в оправдание.

Кадзама шутливым тоном спросил:

– А как же с господином Казановой? Бросили его одного?

Рюмон повернулся к нему:

– Казанова? Это еще кто такой?

– Синтаку, кто же еще.

Тикако наклонила голову:

– А почему он вдруг – Казанова? Я бы не сказала, что он произвел на меня впечатление такого уж плейбоя.

– А как же, ведь по-латыни Казанова значит «новый дом», вот и получается: по иероглифам «син» – новый, «таку» – дом, а вместе «Синтаку».

Рюмон и Тикако расхохотались.

От аэропорта Хереса такси выехало на шоссе государственного значения под названием Рута-де-лос-Пуэблос-Бланкос.[90] Таксист, не обращая внимания на проливной дождь с ветром, погнал машину с совершенно сумасшедшей скоростью.

Два часа спустя перед поселком Альгодонарес они съехали с шоссе на дорогу, ведущую в Ронду.

Они поднимались все выше над уровнем моря, и горный массив становился все ближе. К удивлению Рюмона, который почему-то ожидал, что горы окажутся унылым нагромождением буро-коричневых глыб, на склонах оказалось много зелени.

Он заметил, что машин на дороге стало намного меньше. Хотя был еще полдень, вокруг стало по-вечернему сумрачно. Казалось, сгущался туман.

Скалы, обступавшие дорогу, были местами изъедены дождевой водой, и из-под камня виднелась обнаженная бурая земля. На дороге все больше и больше стало попадаться комков земли, камней, отколовшихся от скал. Кое-где земля с песком обвалилась, загораживая почти полдороги.

Водитель нервно щелкнул языком. Наверное, забеспокоился, не завалена ли дорога где-нибудь впереди.

Чем ближе они подъезжали к Ронде, тем медленнее приходилось ехать. Чтобы объехать кучи земли и камни на дороге, водителю то и дело приходилось сбавлять скорость.

Когда они наконец прибыли в Ронду, было уже почти четыре.

Гостиница «Рейна Виктория», где они забронировали номера, находилась на улице Доктора Флеминга. Она была маленькая и уютная, с белыми стенами и зубчатой крышей и, как уверял Кадзама, единственная четырехзвездочная на всю Ронду.

Они зарегистрировались, и тучная консьержка вручила Кадзама записку.

Он прочитал ее и отдал Рюмону:

– От Ханагата.

Там было написано по-испански: «Прошу по приезде позвонить».

Стоявшая рядом Тикако наклонилась и заглянула в записку. Затем перевела взгляд на Рюмона и с беспокойством в голосе произнесла:

– Что-то случилось?

Кадзама поднял с пола сумку.

– Я попробую позвонить ей из номера. Зайдите ко мне попозже.

Их номера оказались расположены в ряд на втором этаже, номера Кадзама и Рюмона – по сторонам от номера Тикако.

У Рюмона был номер на двоих, похожий на вытянутый прямоугольник.

Из окна виднелась пальма, листья ее дрожали от ветра. Дождь, видимо, затих ненадолго, но ветер дул с прежней яростью.

Рюмон ополоснул лицо и руки. Переоделся в рубашку с длинными рукавами. Наверное, потому, что Ронда была выше над уровнем моря, температура здесь была ниже, чем в Мадриде.

Минут через пять он пошел навестить Кадзама. Между дверью и косяком была протянута цепь так, чтобы дверь не захлопнулась и ее можно было открыть снаружи.