Жестокий мучитель - Бьянка Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее глаза сужаются.
— Ты говоришь, как гребаный пещерный человек.
Я прерывисто выдыхаю. Она права. Прямо сейчас я не могу мыслить здраво. Все, о чем могу думать, — это как добиться руки моей маленькой зверушки. Она принадлежит мне, и будь я проклят, если Ник хоть пальцем её тронет. Он мудак и не станет обращаться с ней должным образом.
Я тяжело сглатываю, понимая, что сам едва ли относился к ней правильно с того дня, как мы встретились.
— Я прошу тебя выйти за меня замуж, потому что не могу тебя отпустить.
В ее глазах мелькает обида.
— Почему? Потому что тебе нравится использовать меня как игрушку изо дня в день? — Она качает головой, в глазах стоят непролитые слезы. — Ты не можешь назвать мне вескую причину, по которой хочешь жениться на мне, кроме как помешать Нику заполучить меня, не так ли?
Я знаю, что должен сказать ей правду, но меня бесит то, как сильно от этого сводит живот.
— У меня есть одна очень веская причина, и дело не в этом, bonita. — Я вытираю случайную слезинку, стекающую по ее щеке. — А в том, что я люблю тебя, Наталья.
Ее глаза расширяются, а брови сводятся в очаровательной гримасе.
— Это невозможно, — бормочет она.
Я продолжаю удерживать ее в объятьях.
— Думаю, что любил тебя долгое время, даже если мои поступки кричали об обратном. — У меня болит в груди от выражения ее лица. Это полное неверие. — Я был чертовым идиотом все эти годы, и хочу, чтобы ты поняла, что я знаю, что мне нужно потратить остаток своей жизни на то, чтобы загладить свою вину перед тобой.
Ее губы поджимаются, когда она заглядывает мне в глаза.
— Если бы ты только дала мне этот шанс.
Она отстраняется от меня и отворачивается.
— Неужели любящий мужчина стал бы шантажировать меня, заставляя расстаться с девственностью, как это сделал ты?
Из-за угла раздается грохот, и прежде чем я понимаю, что происходит, Михаил Гурин прижимает меня к стене, глаза горят убийственной яростью.
— Я убью тебя нахрен, Моралес. Мне, блядь, все равно, кто твой дядя, но ты — покойник.
Его руки адски сильно сдавливают мое горло и я понимаю, что долго не протяну, — он когтями вырвет из меня жизнь.
Наталья ахает и смотрит на брата расширенными глазами, пытаясь осмыслить произошедшее.
Я понимаю, что он убьет меня без малейших колебаний, просто по выражению его глаз. Поэтому встречаюсь взглядом с Нат в надежде, что она сможет образумить своего брата.
Наталья бросается вперед.
— Михаил, отпусти его!
Она цепляется за его огромные руки, пытаясь освободить меня, в то время как давление на шее становится почти невыносимым. Он вытягивает из меня жизнь, и если я что-нибудь не сделаю, он действительно убьет меня.
Я нахожу в себе силы ударить ногой вверх и достать огромного русского ублюдка прямо в больное место, заставляя его отпустить меня ровно настолько, чтобы вырваться. Обойдя его, я встаю на другой стороне комнаты. Расстояние — единственное, что меня спасет от него.
Наталья следует за мной.
— Ты в порядке?
Беспокойство в ее голосе и прекрасные карие глаза только усиливает жалкую надежду на то, что она, возможно, чувствует то же, что и я.
Я киваю в ответ, делая длинные судорожные вдохи кислорода в легкие.
— На мгновение я подумал, что мне конец.
Она кладет руку мне на плечо, притягивая мой взгляд к себе.
— Это было близко к тому.
Безошибочный щелчок взводимого курка позади заставляет наши глаза расшириться, и мы поворачиваемся лицом к ее брату. Михаил смотрит на меня так, будто жаждет крови, и направляет пистолет прямо на меня.
— Никто не шантажирует мою семью и не остается в живых, чтобы рассказать об этом, — рычит он. — Нет причин, чтобы я не всадил пулю тебе в череп прямо сейчас. — Его ноздри раздуваются, когда он подходит ближе. — Ты осквернил мою младшую сестру, и я ни за что не позволю тебе жить после этого.
Он подслушивал наш разговор Бог знает сколько времени, и упоминание Нат о том, что я шантажировал ее, чтобы она отдала девственность, стало последней каплей. Из всех возможных способов умереть, о которых я думал, это был не тот.
Несмотря на то, что с рождения являюсь частью безумного преступного мира, я никогда не смотрел смерти в лицо так, как сейчас.
— Михаил, опусти пистолет, — призывает Нат, вытянув руки перед собой и глядя на него широко раскрытыми глазами. — Нет необходимости в насилии.
Он рычит, и его темные глаза переходят с меня на нее.
— Не смей защищать эту змею. Я все слышал. Он шантажировал нас обоих, и я этого не потерплю. — Он дергает головой, и смотрит с отвращением на свою сестру. — Как ты вообще можешь вставать на его защиту, когда он шантажом заставил тебя переспать с ним?
Я наблюдаю, задаваясь тем же вопросом, и во мне снова загорается глупая надежда. Даже сейчас, глядя смерти в лицо, я надеюсь лишь на то, что в глубине души она тоже любит меня. Что она хочет попытаться сделать так, чтобы всё получилось, даже если все шансы складываются против нас.
Глава 32
Наталья
Я люблю тебя, Наталья.
Слова Элиаса повторяются в моей голове снова и снова, как заезженная пластинка, пока я смотрю в дуло пистолета Михаила.
Это застало меня врасплох, я до сих пор не уверена, трюк это или правда, но знаю, что чувствую то же самое, и прямо сейчас наблюдаю за тем, как двое мужчин, которых я люблю больше всего на свете, противостоят друг другу.
Михаил последовал за нами и подслушал разговор. Очевидно, ранее я была не слишком убедительна, и он заподозрил неладное. Теперь я стою рядом с человеком, который только что признался мне в любви, глядя на оружие в руке брата.
— Михаил, опусти пистолет, — повторяю в который раз, пытаясь придвинуться к Элиасу, чтобы заслонить его собой.
Михаил не глуп, но он также подпитывается неконтролируемой яростью и его легко разозлить. Он слышал, как я сказала, что Элиас шантажировал меня, чтобы мы переспали, и это не то, что он когда-то забудет.
Темные глаза Михаила снова фиксируются на мне.
— Как ты можешь его защищать? — Он качает головой. — Почему ты не хочешь его смерти?
Я делаю шаг к Элиасу, но пока не закрываю его полностью. Для этого мне пришлось бы встать
