Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Екатерина Сокольская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и в эту ночь я взглянула на небо, но увидела лишь огоньки догоравших салютов.
Озябшие ноги напомнили о том, что пора бы и домой. Я ступила в темноту подъезда…
Глава 44. Дима
Жизнь кардинально изменила нас обоих за эти годы. Из напыщенного горделивого юнца, втайне мечтающего о своей соседке, я превратился в лишенного эмоций кретина. Неизменным осталось лишь одно. Я так же мечтаю о своей Маньке. И боюсь, что это уже не лечится.
Иначе как болезнь, это не назовёшь. Это самое корректное определение моему состоянию. Но я рад болеть ею. Если в словарь болезней вписать «Любовь», то мои симптомы как нельзя точно подойдут к определению. Бессонница. Повышенное сердцебиение от одной мысли о ней. От этого же и частые головные боли. Нервозность от отсутствия этого рыжего раздражителя рядом. Кожный зуд (а в частности — на губах и ладонях) от желания прикоснуться. Маниакальные идеи, частенько посещающие больную голову. Депрессия.
Вот так маньяками и становятся. И я уже ступил на эту скользкую дорожку. А точнее сижу в машине и смотрю, как она, дрожа от холода, медленным шагом идёт к своему подъезду. Нужно оставить её в покое. Хотя бы на сегодня. Дать ей побыть одной.
Всего чуть-чуть посижу и поеду. Подожду, когда загорится тёплый свет в её окне. Просто представлю, что она возвращается в наш уютный дом после тяжелой смены в больнице. Она приходит домой, а тут её ждут любящий муж с вкусным обедом и сын с выученными уроками.
Я никогда не избегал работы по дому. Ещё будучи мальчишкой сам готовил себе обед, когда мама забывала вернуться домой после очередной попытки наладить личную жизнь.
Для Ольги мне не хотелось быть тем самым примерным семьянином. И честно признаюсь, своим скотским поведением наказывал бывшую жену. За что? Любой психолог бы сказал — «За то, что она не ТА». Не тот мой центр вселенной, к которому хотелось тянуться.
Ради неё я бы стал кем угодно. Сделал бы все что угодно, лишь бы попросила. Только вот я стал тем, от кого её надо было защищать.
От себя не уберёг. Теперь и от неприятностей тоже не смог. Хорошо, что в полиции работает друг, который был мне когда-то «жилеткой». Не представляю, что бы могло с ней случиться, если бы я не узнал. Но это ещё не конец. С этим мне ещё предстоит разобраться.
Моя Манька остановилась во дворе дома, задумчиво всматриваясь в ночное небо. Как будто на её плечах неподъёмная ноша, не дающая вдохнуть свежего воздуха.
Всё наладится, Мань. Я буду приглядывать за тобой. Иди домой. Ноги промочила… Как будто прочитав мои мысли и поверив, Машка вздохнула и нетвердой походкой потопала к подъезду.
Надо утром проведать её. Точно простынет. Надо было накатать жалобу на задержавшего её сотрудника полиции…
Я потёр уставшие глаза, борясь со сном. Последние недели выжали из меня все соки. Как будто и не отдыхал совсем. А когда я спал в последнее время?
Я бы наверно прилёг в машине на часок, не боясь замерзнуть, но метнувшийся из её подъезда силуэт мигом развеял весь сон. А может это моё больное воображение, а учащенное сердцебиение тут ни при чем?
Послав Морфея нахрен, я выскочил из машины, краем глаза заметив чёрные бездны Машкиных окон. Пять минут. Уже прошло пять минут. Какого хрена она до сих пор не включила свет?
Хватило одного рывка, чтобы кодовый замок на входной двери, вякнув, впустил меня внутрь.
Может ли у человека остановиться сердце? От пережитого стресса, я думаю, может. Надо будет спросить у Маньки.
Манька. Моя маленькая, сумасбродная рыжая соседка, когда-то так заразительно смеющаяся, сидела, прислонившись к двери своей квартирки в огромной луже крови.
Я стоял как истукан, кажется, целую вечность. Чья это кровь? Разве человек может остаться жив, потеряв такое количество крови?
Огненно-красный ручеёк стекал по тоненькой кофточке, вливаясь в бордовое липкое озерцо на грязном полу. Её руки безвольно обвисли вдоль тела, а голова опущена на левое плечо.
Я чувствовал, как жизнь выходила не только из её истерзанного тела, но и из моего. Сильно зажмурив на мгновение глаза, приходя в чувства, я рванул к ней, опускаясь на колени в это озеро.
Всё как в тумане. Машка на моих руках без признаков жизни. На улице толпы, отмечающих уходящий год, пускают салюты.
Я старался не терять времени, прислушиваясь к её дыханию. Она ДОЛЖНА дышать. Просто обязана. У неё нет права отнимать мою жизнь. Я поднял её на руки и стремглав выскочил на улицу. Дрожащими руками положил её на заднее сидение машины. Скинув пальто и свитер, положил ей под голову первое и аккуратно надавил свитером, на кровоточащую где-то между рёбер, рану.
Дорога в пару километров до больницы, где как раз и работала Манька, мне показалась адом. Наплевав на все дорожные знаки и светофоры, давил педаль газа, сражаясь за каждую секунду.
За все долгие минуты, я ни разу не повернул голову назад, боясь столкнуться с ужасающей реальностью. Боясь понять, что опоздал, что гнать уже не надо. Да, чёрт возьми, даже дышать боялся. Ужасаясь, что мою вселенную поглотила чёрная дыра…
Ворвавшись в приёмное отделение со своей бесценной ношей, я, кажется, распугал пациентов и вызвал недоумение на лицах мед персонала.
Мои безумные глаза остановились на ближайшем белом халате.
— Ты! Помоги ей!
— Ч-чего? Я лаборант… — зашуганная девочка в очках посерела от моего грозного лица в пятнах крови. ЕЁ крови…
— В чем дело? Быстро на носилки! Готовь операционную. Тащи донорскую кровь! Живо-живо! — прибежавший на шум врач опытным глазом оценил обстановку и без промедлений начал действовать. — Вы кто являетесь Машеньке? Чего встал? Посторонним тут нельзя.
— Я… брат, — свой же голос, произнёсший эту горькую правду, казался чужим. — Вы должны спасти её. Возьмите мою кровь для переливания.
Ещё никогда я не чувствовал себя настолько беспомощным. Даже когда начались сложные роды у Ольги, я знал, что будет всё в порядке.
Сейчас же моё тело было готово развалиться на части, а в мозг забирались кошмарные мысли. Что если…
