Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Екатерина Сокольская

— Идёмте. Нужно действовать быстро. Кровь от родственников самая подходящая. У вас тоже 0+?

— Ннет. Четвёртая у меня.

Врач с такой злобой посмотрел на меня, что я, наверное, впервые стушевался. Его взгляд метал молнии, каждая из которых попадала точно в цель. Под этим взглядом я должен был превратиться в пепел. Но пепел у меня уже вместо сердца.

— Молодой человек… Не морочьте мне голову. Могли придумать что-то поубедительнее, если хотели остаться. У меня нет времени объяснять вам элементарные моменты из генетики, которую преподают ещё в школе на уроках анатомии. Уберите его с глаз моих!

— Только подойдите… — подбежавшие санитары споткнулись о мой свирепый взгляд. Это было похоже на какой-то театр абсурда. Дальше по коридору решалась моя судьба, а я снова ничем не мог помочь ей. Нужен ли я ей рядом? Ей нужен мужчина, с которым она может почувствовать себя в безопасности. Я и так принёс ей столько горя. Боюсь представить, через что она прошла… из-за меня.

Прочь. Все мысли прочь. Я не о том думаю. Но эти мысли безопаснее, чем мысль о том, что я могу её потерять. Навсегда.

Я не находил себе места. Словно психопат в одиночной камере метался по коридору. Сжимал голову руками от невыносимых мыслей. Хотелось кричать. Эмоции разрывали меня. Я боялся, что сейчас выйдет врач и поставит на мне жирный крест.

Я мельком взглянул на своё отражение в зеркале. Лицо испачкано разводами крови. Руки как у Ганибала. Под маниакально выпученными глазами чернели тёмные круги. Не удивительно, что люди шарахались от меня.

Мимо прошла молодая девушка в халате, плавно покачивая бёдрами и стреляя глазами из-под опущенных ресниц. Я остановился, приоткрыв рот.

Как я её заметил в таком состоянии? Очень просто. Я задумался. Почему именно она? Почему из сотен девушек, встречающихся в моей жизни, именно Манька запала в мою душу?

Моя любовь больше похожа на одержимость. В голове мысли только о ней. Во снах лишь она. Ничем не примечательная девушка с отпечатком моей ревности на щеке.

Все мои проблемы в жизни из-за неё. Я стал другим человеком из-за неё. Когда узнал, что не сможем никогда быть вместе. Что она моя сестра…

Так. Стоп.

Я резко остановился, чуть не врезавшись в толстую уборщицу. Та ойкнула и вжала голову в плечи. Мысли, путающиеся от всего происходящего, начали медленно проясняться. Видимо, метание по коридорам больницы пошли на пользу.

— Какого хрена?

— Я ж ничего… — уборщица осторожно обошла меня и резво скрылась за какой-то дверью.

Мысли кружили в голове одна ужаснее другой. Я отгонял их, но они снова и снова возвращались. Я сел на пол, так как ноги уже не держали. Не может это всё быть правдой. Не может она меня так нагнуть. Это чертовски несправедливо. Хотя, что справедливого в моей жизни?

Не знаю сколько времени прошло. Час, два, сутки, а быть может всего каких-то пару минут. Время перестало быть относительной величиной. Я всё так же сидел, сжимая руками разрывающуюся голову, и медленно сходил с ума от неопределённости.

Вышедший из операционной врач устало выдохнул, увидев меня. Я выскочил на ноги.

— Она… — я боялся спросить. Боялся услышать ответ. — Доктор, что вы имели в виду? Ну… тогда.

— Молодой человек, то есть вы не хотите поинтересоваться состоянием Маши, называя её своей сестрой? По-хорошему я должен вызвать полицию, чтоб вас вывели, да и ножевое все-таки, — врач больше не задерживаясь направился прочь, оставив меня в ступоре.

Догнав и схватив его мёртвой хваткой за плечо, я не мог думать ни о каких правилах приличия.

— Я тебя по хорррошему спросил — что ты хрен моржовый имел ввиду? — мой рокочущий шёпот возымел своё действие, заставив поверить в серьёзность моих слов.

— Молодой человек! Да что вы позволяете себе?! Я просто сказал, что вы не можете находится здесь! Только родственники! И всю информацию о её состоянии я передам лично родственнику. А точнее её матери.

— Я — брат! — истерика медленно, но уверенно прорвалась наружу, расплывшись по коридорам громким криком.

— Вы не можете являться её братом. Хотя бы биологически. Погуглите. Элементарные вещи не знаете, — врач тяжело выдохнул, освободился от моих онемевших рук. — И, хоть вы и не спрашивали, жить она будет. Но чтоб духу вашего здесь не было через 5 минут.

Глава 45. Дима

Ещё одна нескончаемо длинная ночь. В предрассветных сумерках больничной палаты на четыре койки, жизнь, кажется, остановилась. Тишина угнетала. Ожидание скреблось где-то внутри грудной клетки.

Моя Манька лежала на одной из скрипучих кроватей, сливаясь с посеревшими простынями. Такая маленькая и хрупкая, словно тот ребёнок, которого я бросил когда-то. Тусклая кожа без признаков здорового румянца. Пересохшие губы чуть приоткрыты, а под посиневшими веками пролегли тени.

Эти прошедшие двое суток стоили нам обоим очень дорого. Двое суток нескончаемого потока мыслей, от которых хотелось самому лечь в гроб. Но надежда, зародившаяся подобно тлеющему угольку, не давала сойти с ума.

Я как Цербер не отходил от неё, поглаживая тоненькую кисть руки с выступающими из-под кожи венами. Не мог и подумать, чтобы оставить её. Я должен быть первым, кого она увидит, очнувшись.

Все вопросы потом. Все проблемы не имели значения. Лишь она. Лишь она важна для меня. Она и Мишка.

— Чего ты расселся опять тут, балбес? Иди-ка ты домой. Нечего тут тоску наводить своей кислой физиономией. Мало тебя врачи гоняли…

Я обернулся на громкий шёпот Алевтины Яковлевны, соседки по палате. Эта женщина бальзаковского возраста ворчала каждый раз, когда видела меня. Затыкаясь только на пару часов сна.

Я вновь посмотрел на свою малышку, тяжело вздохнув и поёрзав задницей по холодному полу. Палата не была предусмотрена для посетителей, поэтому я прозябал в чисто спартанских условиях, питаясь лишь водой из мутного кулера.

Я, не отрывая взгляда, следил за медленно вздымающейся грудной клеткой самого дорогого мне человека. Как будто мир за пределами палаты перестал существовать. Как будто не умирали и не рождались с пискливыми криками люди на планете.

Мишка приезжает через пару дней из лагеря. Нельзя ему рассказывать. Мал ещё. Не знаю, как я буду справляться. Не представляю, смогу ли вести себя, как нормальный адекватный человек, у которого нет камня в душе.

Я встрепенулся, краем глаза заметив движение сбоку. Прозрачная капелька скатилась по щеке Машки, оставив серебристую дорожку. Аккуратным движением большого пальца, я стёр след, надеясь, что она