Год 2077-й - Юрий Симоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У нас двадцать минут… — сказал Молотов, посмотрев на наручные часы с красной звездой и надписью: «Командирские», когда они подошли к расположенным друг против друга окнам посередине зданий.
— Цигель, цигель, командир! — Вечный принялся доставать из рюкзака вощёные брикеты пластиковой взрывчатки, шнуры, отдельно упакованные капсюли-детонаторы, радиовзрыватели и заряженные батареи-аккумуляторы. — Успеем!
Молотов стал быстро закладывать один из оконных проёмов шашками аммонала. Выложив ряд, развернул брикет пластита, нарезал ножом, словно сало, проложил поверх шашек и снова пошёл выкладывать шашки, крепко впечатывая их в густое тёмно-зелёное тесто. Вечный тем временем соорудил четыре фугаса с детонаторами из брикетов взрывчатки и влепил их в кладку Молотова. Потом открыл одну из сумок с аммоналовыми шашками и начал сноровисто закладывать ими окно напротив. Одновременный подрыв обеих закладок направит взрывные волны в прямо противоположных направлениях — то есть, внутрь зданий, создавая там избыточное давление…
Через семнадцать минут они были уже в теплотрассе, а ещё через шесть подползли к чуть приоткрытой крышке люка, — это было знаком, что Пельмень с Серьгой уже вернулись с задания и сейчас наверху, встречают товарищей.
— Ну, как сходили, командир? — тихо спросил Пельмень, подавая Молотову руку.
— По плану. У вас что? — выбравшись во двор, Молотов принялся помогать Вечному.
— Гитлер готов сделать капут, — доложил искатель. — Тёзка твой его крепко заминировал.
Район ж/д станции Гниловскáя, 3:51
До Верхне-Гниловскóго кладбища Молотов с товарищами добрались за двадцать минут. Забрали велосипеды и по Бойцовскому и Рыболовецкому переулкам спустились к Верхнему Железнодорожному Проезду, по которому, повторяя маршрут тройки Сапожника, двинулись к месту сбора — четырём железнодорожным путепрово́дам через Портовую улицу, рядом со станцией электрички Гниловскóй. Поначалу Молотов планировал по Портовой и отходить, но после едва не состоявшейся встречи с патрулём валькирий пришлось немного план откорректировать.
Видимость для ночи была наилучшая, — появившаяся за час до полуночи полная луна висела над городом-призраком, заливая холодным светом заросшие деревьями улицы. Ехали быстрее, чем когда только перебрались через Дон, — луна выше — видимость лучше. Вдоль «железки» дорога оказалась не сильно хуже, чем на Портовой. Здесь Молотову бывать не доводилось, — правый берег Дона разведывал Паша Сапожник с теми самыми ребятами, с которыми теперь отправился к концлагерю, — Молотов работал по «Новому Городу», но как командир разведотряда обстановку знал. Дорога была относительно чистая, остовы машин попадались редко, подлесок от заросших лесом дворов подступил к асфальту вплотную и местами даже пробрался на проезжую часть через крупные трещины, но пока не захватил дорогу. Пройдёт ещё лет двадцать или тридцать, и вот тогда здесь будет сплошной лес, а пока можно проехать, даже с ветерком.
До 2-го Поселкового переулка, которым заканчивался проезд Верхний Железнодорожный, домчали минут за пять, дальше — по улице Циолковского, ещё минуты три, потом по Судостроительной поднялись на улицу Святых Страстотерпцев (бывшую Войкова) и по ней — до станции Гниловскóй, на которой до Войны располагался музей Северо-Кавказской железной дороги.
Перед станцией свернули в Казачий переулок, чтобы через него выехать на Портовую, — тащиться через заставленную паровозами и тепловозами, заросшую молодыми деревьями станцию — терять время. А время поджимало.
Свернув в переулок, Молотов посмотрел на часы, светящиеся радием стрелки показывали: 3:51, — у фашистов скоро смена караула. Минирование ещё не обнаружено. Серьга заминировал парусник так, что, если бы обнаружили и полезли разминировать, уже бы рванул. А вот с арсеналом — там всё просто: отсоедини радиовзрыватель, отнеси подальше и можно разбирать остальное… Смена в четыре часа ровно. Оставалось девять минут.
Впереди слева за нехитрым забором сваренных крест-накрест железных труб меж столбиков из красного кирпича высилось трёхэтажное здание школы, из такого же кирпича. Перед зданием — асфальтированная площадка. А на площадке — уже знакомые валькирии, то ли самоподготовкой занимались, то ли просто дурачились, то ли отношения выясняли. Две девы молотили друг друга руками и ногами, умело крутя «вертушки», ставя блоки и уворачиваясь от ударов, а другие две наблюдали за процессом. Искатели ехали молча, при необходимости обмениваясь знаками, их велосипеды были в идеальном состоянии — ничего ни у кого не скрипело, не гудело и не щёлкало, девы же махали ногами усердно, пыхтя и повизгивая и, судя по всему, не слышали приближения велосипедистов. Но как только искатели оказались в поле их зрения, среагировали на удивление быстро: тотчас похватали лежавшие на асфальте луки и бросились врассыпную. Молотов так и не понял, кто из валькирий была старшей. Они просто рассредоточились, прикрываясь кирпичными столбиками ограды, и в искателей полетели стрелы с такой интенсивностью, будто дев было не четыре, а все шестнадцать.
— К бою! — громко скомандовал Молотов, соскакивая с велосипеда и отщёлкивая крепления, удерживавшие вдоль велосипедной рамы пулемёт.
Искатели последовали примеру командира. Сноровисто и вместе с тем бережно побросали «коней педальных» в подлесок справа от дороги, за которым просматривался сплошной металлический забор из ржавого профиля (не укрыться!). Подлесок бережно принял технику.
Пулемёт и два автомата загрохотали одновременно. «Пиздец конспирации!» — выругался про себя Молотов.
Острая как бритва стрела огнём ожгла левый висок. Сантиметр бы правее и…
Молотов принялся материться непрестанно и поливать лучниц короткими очередями, непрерывно перемещаясь.
В это время Серьга, ехавший замыкающим, забежал во двор школы через открытые ворота в
