Вольное слово народа - неизвестен Автор

Известный русский писатель Иван Иванович Дмитриев однажды посетил Пушкиных, когда будущий поэт был еще маленьким мальчиком. Дмитриев стал подшучивать над оригинальным личиком Пушкина и сказал: - Какой арапчик! В ответ на это десятилетний Пушкин вдруг неожиданно отрезал: - Да зато не рябчик! Можно себе представить удивление и смущение старших. Лицо Дмитриева было обезображено рябинами, и все поняли, что мальчик подшутил над ним.

Однажды Пушкин, гуляя по Тверскому бульвару, повстречался со своим знакомым, с которым был в ссоре. Подгулявший, увидя Пушкина, идущего ему навстречу, громко крикнул: - Прочь, шестерка! Туз идет! Всегда находчивый Александр Сергеевич ничуть не смутился при восклицании своего знакомого. - Козырная шестерка и туза бьетЄ- преспокойно ответил он и продолжал путь дальше.

В доме у Пушкиных, в Захарове, жила больная их родственница, молодая помешанная девушка. Полагая, что ее можно вылечить испугом, родные, проведя рукав пожарной трубы в ее окно, хотели обдать ее внезапной душью. Она действительно испугалась и выбежала из своей комнаты. В то время Пушкин возвращался с прогулки из рощи. - Братец,- закричала помешанная,- меня принимают за пожар. - Не за пожар, а за цветок! - отвечал Пушкин.- Ведь и цветы в саду поливают из пожарной трубы.

Кто-то, желая смутить Пушкина, спросил его в обществе: - Какое сходство между мной и солнцем? Поэт быстро нашелся: - Ни на вас, ни на солнце нельзя взглянуть не поморщившись.

Однажды в приятельской беседе один знакомый Пушкину офицер, некий Кандыба, спросил его: - Скажи, Пушкин, рифму на рак и рыба. - Дурак Кандыба,- отвечал поэт. - Нет, не то,- сконфузился офицер.- Ну, а рыба и рак? - Кандыба дурак! - подтвердил Пушкин.

Спросили у Пушкина на одном вечере про барыню, с которой он долго разговаривал, как он ее находит, умна ли она? - Не знаю,- отвечал Пушкин очень строго и без желания поострить,- ведь я с ней говорил по-французски.

Когда канцлер князь Горчаков сделал камер-юнкером Акинифьева (в жену которого был влюблен), Тютчев сказал: "Князь Горчаков походит на древних жрецов, которые золотили рога своих жертв".

Князь Меншиков, защитник Севастополя, принадлежал к числу самых ловких остряков нашего времени. Как Гомер, как Иппократ, он сделался собирательным представителем всех удачных острот. Жаль, если никто из приближенных не собрал его острот, потому что они могли бы составить карманную скандальную историю времени. Шутки его не раз навлекали на него гнев Николая и других членов императорской фамилии. Вот одна из таких. В день бракосочетания императора в числе торжеств назначен был и парадный развод в Михайловском. По совершении обряда, когда все военные чины надевали верхнюю одежду, чтобы ехать в манеж: "Странное дело,- сказал кому-то князь Меншиков,- не успели обвенчаться и уже думают о разводе".

Однажды Меншиков, разговаривая с государем и видя проходящего Канкрина, сказал: "Фокусник идет". - Какой фокусник? - спросил государь.- Это министр финансов. - Фокусник, - продолжал Меншиков. - Он держит в правой руке золото, в левой - платину: дунет в правую - ассигнации, плюнет в левую - облигации.

В 1848 году государь, разговаривая о том, что на Кавказе остаются семь разбойничьих аулов, которые для безопасности нашей было бы необходимо разорить, спрашивал: - Кого бы для этого послать на Кавказ? - Если нужно разорить, - сказал Меншиков, - то лучше всего послать графа Киселева: после государственных крестьян семь аулов разорить - ему ничего не стоит!

Гвардия наша, в венгерскую кампанию, ходила в поход на случай надобности, но остановилась в царстве Польском и западных губерниях, а когда война кончилась, возвратилась в Петербург, не слыхав и свиста пуль. Несмотря на это, гвардейцы ожидали, что и им раздадут медали. "Да, - сказал Меншиков, - и гвардейцы получат медаль - с надписью: "Туда и обратно!"

Рассказывают, что над диваном в кабинете баснописца Крылова висела большая картина в тяжелой раме. Знакомые часто советовали ему перевесить картину на другое место, иначе острым углом при падении она может ударить прямо по голове. На все эти советы Крылов говорил: - При падении угол картины опишет дугу и не заденет мою голову.

Муж и жена были очень скупы. Они жили в разных половинах дома, встречались только иногда в общей прихожей. Если им докладывали о приезде кого-нибудь, то оба выходили со свечами. Когда же оказывалось, что гость пришел к мужу, то жена сразу задувала свечу, экономя на этом, а гость оставался в полутьме.

Графа Кочубея похоронили в Невском монастыре. Графиня выпросила у государя позволение огородить решеткою часть плиты, под которой он лежал. На что злые языки говорили: "Посмотрим, каково будет ему в день второго пришествия. Он еще будет карабкаться через свою решетку, а другие уж давно будут на небесах".

Потемкин послал однажды адъютанта взять из банка сто тысяч рублей. Чиновники не осмелились отпустить такую сумму без письменного разрешения. Адъютант принес их отношение с отказом. Тогда Потемкин на другой стороне их отношения собственноручно написал: выдать, еЄм!..

На одном из собраний Екатерина за что-то рассердилась на Нарышкина и сделала ему выговор, "намылила голову". Он сразу же скрылся. Через некоторое время императрица велела дежурному камергеру отыскать Нарышкина. Тот донес, что Нарышкин находится на хорах и категорически отказывается прийти. Императрица снова посылает, чтобы он немедленно исполнил ее волю. - Скажите государыне,- отвечал Нарышкин посланнику,- что я никак не могу показаться в ее о6ществе с намыленной головой".

У великого князя Павла Петровича случился сильный насморк. Врач осмотрел его и присоветовал мазать в носу на ночь салом. С того дня и в течение года прислуга получала ежедневно до пуда сала - "на собственное употребление его высочества".

Нарышкии рассказывал, что как-то обратился к нему знакомый с просьбой о зачислении в дворцовую прислугу. - Нет вакансии. - Да пока откроется вакансия, определите меня смотрителем за какою-нибудь канарейкою. - Что же из этого будет? - спросил Нарышкин. - Как что? Все-таки будет чем прокормить себя, жену и детей.

При А. С. Пушкине говорили о деревенском поверии, что тараканы залезают в ухо спящего человека, пробираются до мозгов и выедают их. "Как я этому рад,- говорил Пушкин,- теперь не буду говорить про человека, что он глуп, а обиженный тараканами".

Нарышкин не любил Румянцева и часто трунил над ним. Румянцев до конца жизни носил косу в своей прическе. - Вот уж подлинно,- говорил Нарышкин,- нашла коса на камень.

*

Баснописец И. А. Крылов был весьма тучный, с седыми, всегда растрепанными волосами; одевался он крайне неряшливо; сюртук носил постоянно запачканный, залитый чем-нибудь, жилет надет был вкривь и вкось. Жил Крылов довольно грязно. Однажды Крылов собирался на придворный маскарад и спрашивал у Олениных совета, что надеть. - Вы, Иван Андреевич, вымойтесь да причешитесь, и вас никто не узнает.

Возвращается солдат по службе. Через речку моста нет. Смотрит - поп на лодке. - Батюшка! Перевези! - А сколько заплатишь? - Да я с армии возвращаюсь. Платить нечем. Хочешь, батюшка, я тебе покажу и смех и горе. - Ну давай, садись. Показывай. Сели в лодку, переехали на другой берег. Солдат кулаком ударил по лодке, и она в щепки разлетелась. - А горе где же? - спросил батюшка. - А во-он тебе сколько речку обходить. Поп еле домой добрался, попадье рассказал о силе солдата. - Да то же мой брат! - возрадовалась попадья.- Иди скорее и зови его в дом. Пригласили солдата в дом. Выпили, закусили. Поп ушел к себе в опочивальню. А солдат - к попадье. Утром просыпается поп, смотрит: солдат лежит рядом с попадьей. "Вот что значит родная кровь!" - думает поп.

Пожилая госпожа, будучи в обществе, все время уверяла, что ей не более сорока лет. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал: - Можно ей поверить, потому что она более десяти лет в этом уверяет.

В деревне народ перестал ходить в церковь. И говорит поп своему сыну: - Давай сделаем чудо! - А как? - Залезешь на колокольню с паклей, а я буду кричать: "Бог, бог! Дай огня!" А ты оттуда бросай паклю горящую. Приходят люди. Сын сидит на колокольне, отец-поп внизу приготовился, народу предсказывает чудо. Все стоят в ожидании, вверх головы заломили, смотрят. Поп перекрестился и обращается к Всевышнему: - Бог, бог, дай огня! Сын зажег факел, бросил. Факел не долетел до земли, зачадил и потух. - Давай еще огня! - кричит поп. Сын снова зажег паклю, бросил - вместо огня клуб дыма. Чтобы исправить положение, поп стал на колени и начал молить бога, причитать да просить чуда. Сыну надоело все это. Он перегнулся через ограждение, посмотрел вниз и крикнул: - Пакля вся, народ обмануть нельзя!

На одном вечере Пушкин, еще в молодых летах, был пьян и вел разговор с молодой дамою. Надобно прибавить, что эта дама была рябая. Чем-то недовольная поэтом, она сказала: - У вас, Александр Сергеевич, в глазах двоит? - Нет, сударыня,- отвечал он,- рябит!