Агата Кристи - Екатерина Цимбаева

Мисс Марпл абсолютно не соответствует определению литературного сыщика, ее образ создан буквально «от противного». Она подчеркнуто неоригинальна. В ней нет никакой эксцентричности, даже ее внешность столь типична, что не описывается. Нельзя сказать, что она добра, напротив, в «Немезиде» она сама выделяет как свое главное качество «безжалостность» и ее преданная служанка соглашается с таким определением. Она — не «маленький человек», поскольку немного элитарна по происхождению и поведению, но она и не «ангел-хранитель», поскольку не вызывает бессознательного доверительного чувства ни у персонажей (в отличие от Пуаро), ни, строго говоря, у читателей. Даже то, что она старая дева, не делает ее исключительной, поскольку таких героинь было довольно много и до, и после нее. Но мисс Марпл — одна.

Яснее всего особенности мисс Марпл выявляются в сравнении с ее предшественницами и современницами. Старая дева на роли сыщика — явление типично англосаксонское, поскольку в Англии и отчасти в Америке фигура обеспеченной, а значит, влиятельной в своем приходе, праздной, а значит, любопытной к чужим делам старой дамы была весьма характерна в провинции, вызывала не насмешки или сочувствие, а уважение и чуть ли не зависть. Одинокая пожилая леди была в наибольшей степени независима — от власти партий, правительств, денег и чинов; она являлась столпом нравственности и общественной — настоящей, безвозмездной — жизни, хранительницей традиционных ценностей и всемогущей карательницей их ниспровергателей. Ничем не занятые дамы, по сути, составляли фундамент британского общества. Недаром еще Шерлок Холмс называл их «может быть, полезнейшими членами общества»[14]. Эти редкие качества оказались очень подходящими для криминальных историй. Старая леди поднимала их статус, заведомо исключала всякое «неприличие», вносила дух корректности и хороший тон, а главное — абсолютную свободу мысли и свободу от всякого давления со стороны.

Одной из первых преимущества образа старой девы использовала в 1870-е годы Энн Кэтрин Грин, выведя в романе «Дело по соседству» мисс Эмили Баттеруорт, тактично и ненавязчиво помогавшую советами сыщику-мужчине. Агата Кристи, конечно, оттолкнулась от героини Грин, правда, очень сентиментальной и вполне эпизодичной личности. Убрать сентиментальность нетрудно, но что при этом может получиться, показывает героиня Патриции Вентворт — мисс Сильвер. Она впервые упомянута в 1928 году, годом позже мисс Марпл, но очень невнятно, даже без указания возраста, а расцвела после 1937 года, уже под прямым воздействием героини Агаты Кристи. П. Вентворт это честно признала, упоминая в своих романах мисс Марпл как подругу мисс Сильвер: по той же причине, по которой сама Агата Кристи вспоминала доктора Уотсона — во избежание преследования за плагиат. Мисс Сильвер вяжет носки, она тиха и тактична, но… она профессиональный детектив! бабушка-наемница! Это обессмысливает образ старой девы, делает его карикатурным и просто неприятным. Помимо этого, ее «гениальность» проявляется в способности допросить служанку, лично видевшую преступление, что не приходит в голову дегенеративным полицейским! Увы, герой не может быть умнее автора.

Мисс Марпл никогда не получала ни пенса за свои расследования (кроме завещанных ей другом и соратником 20 тысяч фунтов в последнем романе «Немезида»). Чаще всего ею движут чувство общественного долга, деятельное стремление к восстановлению справедливости, желание помочь друзьям, иногда просто любопытство, но рожденное не скукой, а активным восприятием жизни. Агата Кристи явно ее любила и уважала. Романы с ее участием не столь лаконичны и стройны по композиции, как романы про Пуаро. Они мягче и уютнее по обстановке, в них менее яркие сюжетные перипетии. Мисс Марпл часто произносит внутренние монологи, вздыхает о прошлом, сожалеет о поведении современной молодежи, — все как положено тихой старушке. В романах пятидесятых годов она сравнялась возрастом с Агатой Кристи и отчасти стала ее вторым «я».

Мисс Марпл отличается проницательностью. Она способна разрушить алиби преступника на основании улик, но чаще просто верно судит о людях, их поступках, об окружающем мире, что и приносит плоды в ее борьбе со злом. Ее проницательность проявляется не только в сфере расследования преступлений, а буквально во всем. Много ли пожилых людей повторят ей вослед: «В каком-то смысле, конечно, весь мир стал не тот, что был раньше. Можно винить в этом войну (и одну, и другую) или молодежь, или то, что женщины стали работать, или атомную бомбу, или хоть то же правительство, — но все это значило просто-напросто, что наступает старость». Агата Кристи написала эти строки в свои семьдесят два года (роман «Зеркало треснуло»). Если эту простую истину понимала мисс Марпл, ее понимала и писательница. Герой не может быть умнее автора…

Как бы ни были интересны Пуаро и мисс Марпл, все-таки интереснее задуматься о личности их создательницы. Собственный образ, который Агата Кристи создает в «Автобиографии», остро противоречит образу автора, возникающему в умах читателей при чтении ее романов. Тихая, робкая, крайне застенчивая, неуверенная в себе и в своей оценке людей, подчиняющаяся любому давлению, любым обстоятельствам, — неужели впрямь такова была в жизни Королева детектива? Косноязычие и застенчивость нисколько не противоречат писательскому таланту, даже ему способствуют. Но кое о чем она умолчала, либо сама этого в себе не понимала. Вспомним, как с детства любила она математику, как даже ради развлечения отправлялась на курсы бухгалтерии (вместо более полезных курсов домоводства или более приятных театральных кружков). Ей в высшей степени свойственны математичность мышления и предельный рационализм. А это уже качества, ярко проявляющиеся в ее творчестве. Даже в мистических рассказах поражает реалистичность ее восприятия мира. Весьма сомнительно, чтобы мистика хоть на миг ее увлекла, а не использовалась просто ради привлечения читателей. Склонность первого жениха к теософии тогда же оттолкнула ее, она не раз иронично развенчивала спиритизм. И хотя она описывала страхи разных героев, кажется, что самой ей понимание страха абсолютно чуждо. Поэтому ее персонажи никогда не впадают в истерику или в состояние аффекта, никакие крайние обстоятельства не заставляют их терять голову или лицо. А ведь даже рафинированным аристократам Дороти Сейерс не чужды всплески бурных страстей.

Хладнокровный тон Агаты Кристи объясняется не столько ее личной бесчувственностью — ее поведение в тягостных обстоятельствах противоречит такому предположению, — сколько ее стремлением к четкому, словно бы научному анализу самых сложных психологических состояний. Если ей случалось описывать чувства, которые она не понимала, она их просто констатировала без пояснений (как в «Розе и тисе»), если же понимала, то четко препарировала, даже на собственные эмоции глядя как бы со стороны.