На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Между тем, как уверяет А. М. Филитов, новая позиция Москвы, озвученная В. М. Молотовым, в том числе по НАТО и участию Вашингтона и Оттавы в системе коллективной европейской безопасности, застала врасплох Э. Идена и Ж. Бидо. Первый даже согласился в чем-то пойти на уступки СССР, однако из-за жесткой позиции Дж. Даллеса и особенно Ж. Бидо все инициативы советской стороны не нашли поддержки у руководства западных держав, хотя именно тогда, то есть после испытания советской и американской водородных бомб, во всем мире и особенно в Европе резко возросли пацифистские настроения. При этом А. М. Филитов вполне справедливо указал, что «трудно сказать, пользовалась ли новая линия Молотова полной поддержкой «коллективного руководства» страны». Весьма вероятно, что ее разделял Г. М. Маленков, но о позиции Н. С. Хрущева ничего определенного сказать нельзя. Во всяком случае, на июньском 1954 года Пленуме ЦК, где В. М. Молотов, делая доклад о Берлинском совещании, поведал всем о своих договоренностях с Дж. Даллесом, никакой содержательной дискуссии не произошло. Хотя ровно через год на июльском Пленуме ЦК, уже резко критикуя В. М. Молотова, сам Н. С. Хрущев громогласно заявлял, что если бы он сам и его коллеги по Президиуму ЦК «с меньшим авторитетом, чем у Молотова, в международных проблемах, занялись бы этим вопросом», то они, «возможно, совершенно по-другому повернули дело» и «возможно не было бы и Парижских соглашений, и по-другому бы сложилась обстановка»[400].

Ряд именитых историков, в частности Ю. В. Аксютин[401], почему-то расценили эту «реплику Первого секретаря как признание того, что в тот период у советской дипломатии был какой-то шанс не допустить включения ФРГ в НАТО, проявив такую инициативу, которая могла бы заинтересовать наших бывших союзников. Вполне возможно, что такая инициатива обсуждалась и в Президиуме ЦК, однако министр иностранных дел был против, и все закончилось ничем», ибо «возобладала твердая линия угроз и ультиматумов». Однако, на наш взгляд, делать подобного рода предположения без опоры на источники вряд ли стоит всем историкам, а уж тем более таким «аксакалам», как профессор Ю. В. Аксютин и поддержавшая его затем Н. И. Егорова. Тем более что эту «реплику» Н. С. Хрущев произнес в июле 1955 года на том самом Пленуме ЦК, где именно его усилиями стал реализоваться план по смещению В. М. Молотова с поста министра иностранных дел СССР.

Тем временем после отклонения французским и итальянским парламентариями плана создания ЕОС 23 октября 1954 года лидеры западных держав подписали очередные Парижские соглашения, в частности об изменениях и дополнениях к Брюссельскому договору 1948 года о создании Западноевропейского союза (ЗЕС) с участием ФРГ, и пять протоколов в отношении самой ФРГ, в том числе о ее членстве в НАТО, прекращении оккупационного статуса и вступлении в действие конвенции об отношениях между тремя западными державами и ФРГ, которые вносили важные изменения в Боннский договор от 26 мая 1952 года, подписанный К. Аденауэром, Д. Ачесоном, Э. Иденом и Р. Шуманом. Конечно, Москва всячески пыталась активно противодействовать обструкционистским планам западных политиков, но все было бесполезно. И тогда 29 ноября — 2 декабря 1954 года здесь состоялось совещание лидеров восьми европейских государств, входивших в «восточный блок», по итогам которого была принята Московская декларация, где было прямо заявлено, что в случае ратификации Парижских соглашений они сразу же «осуществят совместные мероприятия в области организации вооруженных сил и их командования, равно как и других мероприятий, необходимых для укрепления своей обороноспособности»[402].

Между тем чуть раньше, 26 апреля — 21 июля 1954 года, состоялась работа Женевской конференции с участием уже 5 министров иностранных дел государств — участников СМИД, то есть СССР, США, Великобритании, Франции и КНР, а также Южного и Северного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи. Как уже было сказано, в центре внимания этой конференции были корейский и индокитайский вопросы. Дискуссия по первому вопросу из-за откровенно деструктивной позиции госсекретаря США Дж. Даллеса и особенно главы Южной Кореи Ли Сын Мана, который даже не стал приезжать в Женеву, завершилась безрезультатно. А по второй проблеме, напротив, была достигнута важная договоренность о полном прекращении огня и временном разделении Вьетнама на две части по 17-й параллели, вокруг которой была создана традиционная демилитаризованная зона, куда по согласию сторон вводился особый контингент ооновских миротворческих войск[403]. Кстати, по мнению ряда авторов, в частности М. М. Ильинского, далеко не последнюю роль именно в таком решении индокитайского вопроса сыграла очень решительная позиция Вашингтона, который отказался от дальнейшего финансирования военной авантюры Парижа по сугубо своим шкурным соображениям[404]. Хотя, как считают западные советологи (К. Янг, Дж. Хэннон[405]), не меньшее влияние на принятие данного решения оказала также Конференция глав правительств Индии, Пакистана, Индонезии, Бирмы и Цейлона, которая прошла 28 апреля — 2 мая 1954 года на острове Цейлон, в городе Коломбо. Между тем достигнутые соглашения так и не были подписаны госсекретарем США Дж. Даллесом, а вскоре и вовсе сорваны в результате провозглашения в южной зоне Индокитая Государства (Республики) Вьетнам, которое де-факто стало очередной американской колонией в Юго-Восточной Азии.

Естественно, желая закрепить свои позиции на Азиатском континенте, Москва резко активизировала работу на своих дальневосточных рубежах. И уже 29 сентября — 12 октября 1954 года состоялся первый официальный визит в Китай советской партийно-правительственной делегации, приглашенной на торжества по случаю 5-летия образования КНР. В состав советской делегации вошли Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев, первый заместитель председателя Совета Министров СССР, министр обороны СССР маршал Н. А. Булганин, заместитель председателя Совета Министров СССР А. И. Микоян, глава ВЦСПС Н. М. Шверник, министр культуры СССР Г. Ф. Александров, главный редактор «Правды» Д. Т. Шепилов, секретарь МГК КПСС Е. А. Фурцева и новый заведующий Отделом ЦК по связям с иностранными компартиями В. П. Степанов. Во время пребывания в Китае члены делегации трижды встречались и вели переговоры с председателем КНР Мао Цзэдуном, заместителем председателя КНР Чжу Дэ, главой Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, секретарем ЦК Лю Шаоци, премьером Государственного совета и министром иностранных дел Чжоу Эньлаем и его пятью заместителями: Пэн Дэхуаем, Дэн Сяопином, Чэнь Юнем, Дэн Цзыхоем и Ли Фучунем, — атмосферу и ход которых очень образно и подробно описал в своих мемуарах Д. Т. Шепилов[406].

По итогам состоявшихся переговоров 12 октября был подписан большой пакет важных для КНР, как позднее оказалось поспешных и крайне невыгодных для СССР, межгосударственных соглашений, в том числе совместные коммюнике: «О передаче КНР советской доли участия в смешанных советско-китайских обществах», в соответствие с которым КНР передавались четыре Общества в Синьцзяне и Даляне (по добыче цветных и редких металлов, добыче и переработке нефти, строительству и ремонту судов и организации и эксплуатации гражданских воздушных линий), и «О выводе советских воинских частей из совместно используемой китайской военно-морской базы в городе Порт-Артур и о переходе этой базы в полное распоряжение КНР», на исполнение которого отводилось всего семь месяцев, до 31 мая 1955 года. Кроме того, рядом соглашений китайской стороне был предоставлен долгосрочный кредит в размере 520 млн. рублей и принято решение об оказании помощи в сверхплановом возведении 15 промышленных предприятий и увеличении объема поставок оборудования для 141 предприятия на сумму более 400 млн. рублей и т. д.[407] Наконец, в ходе визита была подписана совместная советско-китайская внешнеполитическая Декларация, где, положительно оценив Женевские соглашения по Индокитаю, обе стороны единодушно осудили политику США по отношению к Тайваню и военно-финансовую поддержку «клики Чан Кайши», призвали созвать новую международную конференцию по корейскому вопросу и добиться создания единого Корейского государства, а также резко осудили возникновение нового военно-политического блока СЕАТО, договор о созданиикоторого был подписан 8 сентября 1954 года в Маниле представителями США, Великобритании, Франции, Австралии, Новой Зеландии, Таиланда, Пакистана и Филиппин.