На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Позднее даже Верховный комиссар США в Германии Дж. Конэнт признавал, что русские действовали 17 июня очень умеренно. Собственно, нужды в более крутых мерах, по сути, и не было. Демонстранты действовали нагло до тех пор, пока под влиянием RIAS были уверены в том, что реального отпора они не получат. Но как только советские войска и казарменная народная полиция по-настоящему вступали в дело, демонстрации за очень редким исключением мгновенно прекращались. Выяснилась и еще одна интересная деталь: многие рабочие, увидев, что их протест используется бывшими нацистами, чинушами и частью бюргеров для организации погромов, стали покидать демонстрации, поскольку немецкое рабочее движение во время проведения протестных акций всегда отличалось дисциплинированностью и достойным поведением.　

Между тем вечером 17 июня в Карлсхорсте прошло совещание В. С. Семенова и В. Д. Соколовского с В. Ульбрихтом, О. Гротеволем, Р. Херрнштадтом и В. Цайссером, где решался вопрос о том, каким образом подать гражданам ГДР и всему миру произошедшие события. У всех собравшихся сложилось мнение, что большинство населения не поддержало мятежников. А посему всем радиостанциям было дано прямое указание озвучить версию о подавленном контрреволюционном фашистском путче. Хотя вскоре стало очевидно, что подобная трактовка антиправительственных акций вызвала новый протест у части германских рабочих, которые 18 июня вновь вышли на улицы ряда городов, правда, уже с новыми лозунгами — отмены военного положения и амнистии участникам беспорядков. Но на сей раз советские войска и части казарменной полиции действовали более решительно и умело и довольно быстро разогнали акции протеста в Берлине, Галле и Гере, в ходе которых погибли 4 и были ранены 43 человека.　

Всего же, по донесению командования СГОВГ, на 20 июня 1953 года картина человеческих потерь выглядела следующим образом: у «бунтовщиков» было убито 33 и ранено 132 человека, а со стороны правительственных сил было убито 17 и ранено 166 человек[365]. Хотя немецкие историки называли несколько иные цифры: 50 убитых и 20 расстрелянных со стороны повстанцев и 3 погибших со стороны власти[366]. О потерях советской стороны вообще ничего не сообщалось, хотя они, возможно, тоже были. Как бы то ни было, но в результате всех предпринятых мер количество бастовавших резко пошло на убыль. Так, если 17 июня в забастовках участвовали 180 000 человек, то 19 июня — всего 60 000. А уже 20 июня ситуация в ГДР стала приходить в привычное русло, и в этот день прошли кратковременные забастовки на 8 крупных предприятиях Лейпцига и Дрездена.　

Тем временем по прямому указанию Л. П. Берии, который внимательно следил за развитием событий в ГДР, начались масштабные аресты зачинщиков беспорядков. Видимо, «лубянский маршал» особенно негодовал, что волнения в ГДР поставили «жирный крест» на его грандиозных планах по германскому вопросу, а значит, серьезно подорвали и все его претензии на лидерство в «узком руководстве» страны. Поэтому из Москвы в Берлин была срочно направлена спецгруппа МВД СССР во главе с двумя его ближайшими соратниками: первым зам. министра генерал-полковником Б. З. Кобуловым и начальником 3-го Главного Управления генерал-полковником С. А. Гоглидзе. Кроме того, из сотрудников контрразведки ГСОВГ и аппарата МВД СССР было образовано 38 следственных групп[367], которым лично Л. П. Берия поставил задачу не только активно искать всех зачинщиков беспорядков, но особо сосредоточиться на выявлении «западного следа» в организации волнений. Поэтому уже к исходу 18 июня сотрудники ГСОВГ, МВД СССР и МГБ ГДР задержали 5105 человек, большинство из которых, даже по мнению ряда западных авторов (М. Гехлер[368]), были выходцами из Западного Берлина. Позднее за участие в июньских беспорядках были осуждены 1526 человек, из которых двое были приговорены к смертной казни.　

Между тем в Москве, вероятно, стали опасаться, как бы эмиссары Л. П. Берии и их немецкие коллеги не перегнули палку с арестами участников беспорядков. Поэтому 20 июня В. М. Молотов направил на имя Г. М. Маленкова докладную записку[369], в которой говорилось, что в Восточном Берлине и других крупных городах проведены «значительные аресты» и в связи с этим необходимо дать В. С. Семенову прямое указание обратить серьезное внимание гэдээровского руководства «на тщательное установление виновности всех привлеченных к ответственности лиц, обеспечив наказание действительных зачинщиков и подстрекателей беспорядков», а также «исключить возможность массовых репрессий против рядовых участников» этих событий. Президиум Совета Министров СССР сразу же одобрил это предложение главы МИД, и Верховный комиссар СССР получил соответствующее указание уже 22 июня 1953 года.　

Правда, кому-то явно не понравилось, что «сопротивление тоталитаризму» в ГДР никак не обретет второе дыхание, поэтому 20–21 июня в Берлине и других крупных городах как по мановению волшебной палочки вновь стали быстро распространяться слухи о якобы намеченной на 22 июня всеобщей забастовке железнодорожников и «итальянской забастовке» на ряде ведущих предприятий страны. На сей раз все эти слухи оказались беспочвенны, хотя министр путей сообщения ГДР Роман Хвалек на всякий пожарный случай все же направил начальникам всех железнодорожных участков и узлов депешу с предписанием быть в состоянии повышенной готовности на предмет разных провокаций. Тогда же, 20–21 июня, состоялся очередной Пленум ЦК, который принял заявление ЦК СЕПГ «О ситуации и первоочередных задачах партии». Во исполнение этого документа уже 23 июня В. Ульбрихт, О. Гротеволь, Р. Херрнштадт и обер-бургомистр Восточного Берлина Фридрих Эберт-младший выехали на крупнейшие берлинские предприятия, где выступили с разъяснением нового курса СЕПГ.　

Когда ситуация была полностью взята под контроль, 24 июня В. Д. Соколовский, В. С. Семенов и его заместитель по политическим вопросам П. Ф. Юдин направили в Москву на имя В. М. Молотова и Н. А. Булганина обширную докладную записку «О событиях 17–19 июня 1953 года в Берлине и ГДР и некоторых выводах из этих событий»[370]. С одной стороны, в этой записке очень подробно и вполне правдиво излагался ход событий и верно назывались их причины, в частности существенное ухудшение жизненного уровня трудящихся и негативное отношение населения к ряду гэдээровских вождей. Однако, с другой стороны, конкретные выводы и предложения были явно навеяны то ли присутствием Л. П. Берии в Берлине, то ли его активностью в самой Москве. Так, авторы этой записки предлагали: 1) упразднить должность Генерального секретаря ЦК СЕПГ и снять В. Ульбрихта не только с высшего партийного поста, но и с должности зампреда Совета Министров ГДР; 2) создать на базе Совета Министров ГДР новое «коллективное руководство» во главе с Отто Гротеволем, так как президент страны Вильгельм Пик был уже неизлечимо болен; 3) включить МГБ в состав МВД и назначить главой этого суперведомства Вильгельма Цайссера, который пользовался особым доверием самого Л. П. Берии; 4) наконец, предполагалось коренным образом обновить весь состав Политбюро ЦК СЕПГ и передать реальную партийную власть дуумвирату в составе Вильгельма Цайссера и Рудольфа Херрнштадта. Казалось, политической карьере В. Ульбрихта пришел конец, однако тут в плавный ход событий опять вмешался его величество случай: события 26 июня 1953 года в Москве.　

Надо сказать, что в отечественной историографии июньские события 1953 года уже довольно давно ассоциируются с крахом Л. П. Берии, поскольку целый ряд историков полагают, что именно отсутствие «лубянского маршала» в Москве и сыграло решающую роль в победе антибериевской коалиции. Хотя одни сторонники этой версии (Ю. Н. Жуков, Е. А. Прудникова[371]), не называя конкретных дней его пребывания в Берлине, полагают, что он отсутствовал в Москве только три дня (вероятнее всего, 22–25 июня), другие (Б. В. Соколов, М. Г. Жиленков[372]) уверяют, что он находился в германской столице чуть ли не целую неделю, то есть 18–25 июня, и, наконец, третьи (Ю. В. Аксютин, С. Я. Лавренов, И. М. Попов[373]) вообще не называют каких-либо конкретных сроков его пребывания в столице ГДР. Однако их оппоненты, прежде всего А. М. Филитов[374], говорят, что ни один документальный или мемуарный источник не подтверждает эту расхожую точку зрения.