Путинбург - Дмитрий Николаевич Запольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А любил Губка японскую кухню. Вот даже больше, чем грузинскую. И однажды открыл сушечную[423] прямо рядом с телецентром, чудовищно дорогую и пафосную — продукты закупали только в Штатах. И пригласил меня перекусить. Но так получилось, что в тот день на Петроградской была авария. В телецентр была заведена резервная линия электропитания, а в сушечную — нет. И продукты стали слегка вторичными. А беседа была серьезная, как-то на сашими я особо и внимания не обратил. Ну и потом спасался каким-то антидристином, съев упаковку перед прямым эфиром…
Мечтой Вадика был Анатолий Собчак. Он месяцами рассчитывал траектории. Через телевидение, через конторских, через Михо, через Нарусову, через Бэллу. Через телок-моделей. Через Клаудиу Шиффер. Даже через бренд-менеджера бутика Tiffany по прозвищу Юля Ротик[424]. Я не стану рассказывать, как ему это удалось, все равно никто не поверит, но Собчак пригласил Вадика на воскресный завтрак в «Асторию» и они общались три часа. Вышел Вадик Губка совершенно разочарованным. Мэр оказался пустышкой, вопросы проще было решать через других. А интересовала Вадика только одна вещь — коммерческая недвижка. Его команда в ту пору окучивала Коломяги[425]. Через участковых искали сомнительные семьи. Договаривались о выкупе участков. В обмен давали дома в области и доплату. Скупили целые гектары. Губка предвидел, что вскоре этой земле не будет цены.
Потом Вадик стал продюсером ГТРК «Петербург»[426]. Он почувствовал, что телевидение вот-вот окажется решающим аргументом в какой-то борьбе. И купил сразу несколько информационных программ со всеми потрохами: камерами, корреспондентами, машинами, даже электрическими чайниками. Хотя он почти не умел писать по-русски, но в продюсерском деле разбирался вполне. А тут как раз выборы. И вице-мэр, владеющий информацией, прямо обратился: нужна, мол, ваша помощь. Вадим понял, что это звездный час, и стал помогать. Но неудачно. Когда Ирина Ивановна[427] после выборов в ресторанчике «У камина» встречалась с людьми, сказала: чтобы этого подонка в городе не было. И люди сказали: Вадик, ты уважаемый человек, но ты же сам понимать должен…
Губка опять оказался в непонятном[428]. В Нью-Йорк он улетал с шестьюдесятью долларами. Без квартир, машин, денег, связей, команды. Он сбросил все, и это его спасло. За год он выучил язык. Еще через год уже вполне освоился и опять открыл кредит у грузин. Две операции с недвижкой на Манхэттене выправили ситуацию. А потом еще десяток, но уже во Флориде — как инвестор. Получил гринку. Через три года смог вернуться в Москву. Вице-мэр о нем вспомнил, общие знакомые передали. Вернулись какие-то пацаны, подтянули к нефтянке. Костю, злейшего врага, застрелили. А в Штатах Губка впитал новое правило: надо не просто быть невидимкой, но не надо вообще ничего иметь. И он нашел себя — создал самую крутую ресторанную сеть в России. У которой почти нет ничего, кроме имени и технологии. Но каждый год миллионов по пятьдесят Губка с нее имеет.
А вот суши я с тех пор в России не ем. Хотя у Вадика четкое правило: в каждом ресторане обязательно есть резервный генератор.
И еще думаю: а не возникнет ли наш герой лет через несколько в виде Трампа, только российского? Не потому ли он так тщательно вычищает себя отовсюду? И не помогает ли кто-нибудь ему в этом? Друзья-то остались еще с тех времен.
ЖИР
Дима Филиппов[429] позвал меня в свой крохотный офис возле Смольного, охранявшийся мрачными амбалами из какого-то спецназа. Всего одна комнатенка и кухня, никаких помощников и секретарей. Стол, два стула. Дмитрий Николаевич был человек очень конкретный, невероятно умный и опытный.
Еще бы, стал министром и вице-премьером в 34 года, возглавлял строительство БАМа[430], был личным другом Андропова, потом секретарем Ленинградского обкома КПСС, вместе со мной стал депутатом Ленсовета, победив на честных выборах в 1990 году. Затем возглавил налоговую полицию в Петербурге, откуда его с огромным трудом убрал Собчак. Дима не загрустил и сразу стал одним из директоров и владельцев Кировского завода, председателем Совета банкиров и промышленников Санкт-Петербурга и руководителем банка «Менатеп». На работе в качестве начальника налоговой службы восстановился через суд и лично засунул в карман Собчака решение суда и заявление об уходе. Я так подробно расписываю историю Филиппова, чтобы было понятно: в этой маленькой комнатенке за бронебойными стеклами я встречался с главным красным директором[431] Питера, фактически контролировавшим финансовые потоки, промышленность и нефтяной бизнес на заре девяностых. Мы с ним дружили.
— Слушай, тут надо немного помочь, — сказал Филиппов. — Можешь сделать ХОРОШУЮ программу с одним нужным человеком? МЫ тебя поддержим материально, тебе ведь спонсоры нужны? А то МЫ знаем, как ты на коленке свой проект делаешь.
Спонсоры, естественно, были нужны как воздух. Программа «Вавилон» тогда только набирала обороты, у нас не было зарплат, техники, нормальных машин. Да и на пару «жигулей», на которых сутками мотались по городу и области мои съемочные бригады, не было бензина. А у Филиппова с бензином было все в порядке.
Я ему так и сказал:
— Любой каприз за тонну НОРМАЛЬНОГО бензина.
И Дмитрий Николаевич назвал мне имя человека, о котором нужно было снять ХОРОШУЮ программу. Я вспылил. Встал и молча пошел к двери.
— Вот же ты дурачок! Дадим МЫ тебе тонну бензина, нам что, жалко? И не за программу, а просто так. Но ты сядь, послушай. Этот человек неприятен, я тебя понимаю. Точнее, даже просто отвратительный тип. Но ведь ты же умный парень! Он же не просто так возник, как Венера из пены морской. Это же СПЕЦИАЛЬНЫЙ человек. Ну его еще пять лет назад приметили. И растили. Как поросеночка. А сейчас это важнейшее звено государства. Но бандосы[432], воры, шелупонь всякая не должны лезть во власть. Сейчас у них денег почти как у НАС, а народ ты сам знаешь какой: проголосует за любого козла, лишь бы не пожалел денег на кампанию. Надо поставить шлюз. Пусть вся эта кодла работает с властью не напрямую, а через буфер. Занесут ребята за зубцы, пусть
