Джоконда и паяц - Наталья Солнцева

– Почему Ложникова не убила Артынова сразу, как он начал ее шантажировать? – вместо этого спросил он.

– Хотела заполучить портрет, написанный новым Артыновым. Вероятно, в какие-то моменты она становилась просто женщиной, жаждущей любви и восхищения.

– Что ты об этом скажешь? – спросил Лавров, доставая из кармана куртки круглый темный флакончик. – Когда Эми отправилась готовить нам со Светланой отравленный кофе, я заглянул в ее сумочку и нашел эти чертовы капли. Она носила их с собой!

– Они щекотали ей нервы и напоминали об одержанной над Артыновым победе. Убив художника, Паяц забрал у него свой дар.

– Кем она была на самом деле? Брошенной возлюбленной, оскорбленной натурщицей или безумной Музой?

– Всеми, кого ты перечислил, – ответила Глория. – Един в трех лицах – это не только про Всевышнего. Артынов же подарил ей еще одну ипостась. Джоконду! Берегись ее, Рома.

Лавров оторопел. Что он слышит?

– Я уничтожил картину. Сжег. Джоконды-Эмилии больше не существует.

– Истинные шедевры не горят…

– Но она сгорела! На моих глазах!

Глория медленно покачала головой и улыбнулась. Она видела Джоконду с лицом Эмилии в галерее Паяца, рядом с брошенными в костер полотнами Боттичелли и другими «утраченными» картинами.

– Созданное гением обретает вечность, – вымолвила она.

– Каким еще гением?! – кипятился Лавров. – Неужели в этом флакончике – волшебное вещество? Я сдам его на химический анализ, и окажется, что…

– Почему ты до сих пор не отнес капли в лабораторию? – засмеялась Глория.

– Потому… потому…

– Их состав не имеет значения, – объяснила она. – Артынов поверил Паяцу и сам наделил их чудесными свойствами. Сила воображения и есть алхимическая субстанция. Боюсь, флакончик придется выбросить в реку.

– В реку? – растерянно повторил начальник охраны.

– Чтобы избавить людей от соблазна.

– Значит, эти капли действуют? И талант Артынова – не фикция?

– Он художник. Знаешь, что любила повторять Франсуаза Жило, подруга Пикассо? Живопись – это путь познания великого Неизвестного.

Заключение

В тот же день Глория вернулась в Черный Лог, а начальник охраны отправился на реку выбрасывать флакон с таинственным содержимым. Набережная была пустынна. Речная вода подернулась ледком, но Лаврову не составило труда найти полынью.

Бульк! И странная штуковина исчезла под водой.

Роман с чувством выполненного долга отряхнул ладони, словно на них могло что-то остаться, повернулся и зашагал к машине.

По дороге домой он несколько раз останавливался, опускал стекло и вдыхал дымный городской воздух. Ему было не по себе. Казалось, он в салоне не один. Кто-то сидит рядом, дышит и беззвучно усмехается.

– Кто здесь? – громко спросил он, не ожидая ответа.

Слышала бы его Глория, развеселилась бы. Только ему не до шуток. Он ощущал чье-то присутствие и готов был поклясться, что это – Эмилия.

– Что тебе надо?

Она молчала, продолжая улыбаться. От этой змеиной улыбочки его бросило в дрожь. Он вцепился в руль обеими руками, как во время оперативной езды, и старался смотреть вперед. Эмилия расположилась на переднем сиденье, раздетая до пояса, как на портрете, в той же самой юбке в складку, которую она надела для их последней встречи. От нее веяло холодом.

– Ты погубил меня, – вымолвила она. – Ты сжег мой портрет.

– Картины не горят! – оправдывался он.

– Так и есть, милый. Иначе мы расстались бы навеки.

Прозрачная накидка покрывала ее голову, касалась голых плеч.

– Я искала любви, а нашла смерть…

– Это несправедливо, – кивнул Лавров. – Но я ничего не обещал тебе.

Эмилия протянула руки и обняла его за шею. Он ощутил прилив желания и в ужасе нажал педаль газа. «Туарег» рванулся, обогнал пассажирский автобус и помчался по скользкому шоссе. Машину носило из стороны в сторону.

Джоконда улыбалась, ей нравилась быстрая езда.

– Я пришла за тобой, – шептала она. – Не бойся. Нам будет хорошо вдвоем!

Он сделал все так, как советовала Глория. Схватил Эмилию за волосы вместе с накидкой и рванул. Лицо ее перекосилось, парик слетел, под ним оказалась грубо размалеванная маска Паяца с широченным красным ртом. Паяц оглушительно захохотал, кривляясь и дергаясь, как на шарнирах.

«Туарег» вылетел на встречную. Лавров крутил руль, но внедорожник стал неуправляемым.

– Черт!..

В то же самое время в Черном Логе в мастерской упал с постамента медный кувшин с изображением шута. Дзинь!

Глория стояла над ним и смотрела на «сулейманову печать», закрывающую горлышко сосуда.

– Погулял, и хватит, – строго сказала она.

Что-то вспыхнуло, звякнуло, ухнуло, и печать окутал бледный дымок.

Паяц исчез.

Левой рукой Лавров все еще держал руль, но «туарег» уже замер как вкопанный в каком-то московском дворе. Как он очутился там, водитель понятия не имел. Он отдышался и разжал пальцы правой руки. Парик и газовая накидка упали на сиденье.

– Казалось, с Эми все было просто и понятно, – пробормотал сыщик. – А на поверку вышло наоборот…

Наталья Солнцева

Отрывок из следующего романа «Загадка последнего Сфинкса»

Глава 1

Когда оно появилось, существо с телом зверя и головой человека? Оно приходит из другого мира и поселяется рядом… Сначала оно спит. Потом что-то пробуждает его… и оно встает на дыбы.

У него может быть тело льва или леопарда, крылья птицы, лицо прекрасной женщины или мудрого мужчины, но всегда – длинные острые когти. Оно всегда готово убивать… для этого боги и послали чудовище в мир людей. Чтобы сеять страх и смерть…

Оно поет дивные песни, его ласки нежны, а посулы сладкоречивы. Но наступает час… и оно требует жертв.

Москва

Людмила Никонова, мать известного скрипача Власа Никонова, смотрела телевизор. На ее руках мурлыкала кошка Джерри.

– Скоро будут показывать нашего мальчика, – сказала Людмила Романовна, почесывая кошку за ушами. – Его сольный концерт. Тебе нравится Паганини? А Мендельсон?

Джерри подняла вытянутую породистую мордочку, отозвалась мелодичным «мяу». Она понимала, что хозяйке больше не с кем поделиться радостью.

Госпожа Никонова всю жизнь посвятила сыну, сделала из него выдающегося музыканта, виртуоза, который ездил с гастролями по всему миру, выступал в лучших концертных залах. И осталась совсем одна…

Влас прокладывал себе дорогу к славе, самозабвенно отдавался музыке, репетировал, месяцами пропадал в других городах, в чужих странах. Звонил все реже, не писал вовсе. Людмила Романовна не обижалась. Когда ему? Зато сын отовсюду привозил ей подарки и сувениры – французские духи из Парижа, натуральную косметику из Германии, элегантную сумочку из Вены. Мальчику давно стало тесно в их двухкомнатной малогабаритной квартирке, и он снял большие апартаменты с роялем неподалеку от консерватории. А в последнее время, приезжая в Москву, останавливался у тещи, бывшей оперной примы Олениной.

– Не хочу тебя стеснять, мам, – объяснил он Людмиле Романовне.

Эту деликатность она сама воспитала в нем.

Молодая жена Власа казалась избалованной белоручкой, капризной и эгоистичной. «Рядом с таким человеком, как мой сын, должна быть самоотверженная, преданная его таланту женщина. А эта смазливая девчонка годится разве что для постели», – тайком вздыхала Людмила Романовна. Но высказывать свои мысли вслух не смела. Раз уж Влас женился на ней, ему виднее. Она благосклонно приняла Дину и ни словом, ни жестом не выдавала своего истинного отношения к невестке. А когда узнала, что у молодой пары скоро появится ребенок, возликовала. Наконец, и ей найдется дело: будет нянчить внука или внучку, заботиться о малыше… если Дина позволит.

Временами на Никонову накатывала непонятная грусть, особенно в ненастные зимние дни и долгие вьюжные ночи: хотелось плакать, жаловаться кому-то близкому, любящему, сетовать на судьбу. «Кощунство! – обрывала себя Людмила Романовна. – Мне ли быть недовольной? Мне ли бога гневить? Ведь я вырастила сына, которому рукоплещут восхищенные зрители! Музыканта, который покоряет сердца тысяч людей!» И она успокаивалась… засыпала под монотонный свист ветра.

Когда-то Люся сама мечтала о сцене… не сложилось. И в любви ей не повезло. Всё, чем она жила и дышала, был Влас. На него она молилась, на него уповала…

До концерта оставалось еще полчаса. В ожидании сладостных минут, когда на голубом экране появится ее дорогой мальчик, проведет по струнам колдовским смычком, извлекая из скрипки дивные, невыносимо прекрасные звуки, Людмила Романовна смотрела какую-то скучную передачу.

Бородатый ведущий рассказывал о странных явлениях, от которых официальная наука привыкла отмахиваться, а большинство людей предпочитают не замечать.

– Всё же находятся энтузиасты, готовые смело вторгаться в область непознанного! – с пафосом воскликнул он. – Пионеры паранормального мира пришли сегодня к нам в студию, чтобы дать несколько полезных советов телезрителям. Задавайте ваши вопросы!