Госпожа Клио. Заходящее солнце - Сергей Дубянский

Женя включил телевизор, где двое мужчин азартно швыряли друг в друга тортами и потом бегали по улице в таком идиотском виде. Сценка совсем не побуждала к хохоту, фонограммой проходившему за кадром, зато она, словно подчеркивала, что никаких проблем в мире уже не осталось, кроме как прятаться от летящего в тебя сладкого куска. В качестве щита один из мужчин избрал шикарно одетую даму. У нее тоже, видимо, отсутствовали проблемы, потому что она постоянно смеялась, засовывая в рот перемазанные кремом пальцы. …Боже, для кого этот маразм!.. – Женя закрыл глаза, – надо работать, пока безумие не охватило мир! Я – другой, и я способен делать другие вещи!.. Или не способен?.. Как приятно знать ответ на этот вопрос и как страшно проверять его делом! Нет, сегодня ничего не буду начинать – сегодня я и так сделал много; надо отдохнуть перед большой работой… Выключив идиотскую передачу, Женя подошел к окну.

На улице светило солнце, и бодрая птичка, через открытую форточку приглашала на прогулку – просто на прогулку, без всякой конкретной цели. Женя попытался представить себя среди инков, и ему самому стало смешно. …Нет, все вернется, – решил он поспешно, – но не сегодня. А сегодня надо наконец-то позавтракать, потом выйти в город и отдыхать!.. А к обеду взять «пузырек»… Он наслаждался пустотой, царившей в голове, но тут в дверь позвонили. В недоумении Женя вышел в коридор, щелкнул замком – на пороге стояла Клио.

– Извини, замоталась совсем. Как успехи? – она по-хозяйски прошла в комнату. Остановилась, разглядывая большую стопу картин, – неплохо. Ну, и что тут у нас получается? – поскольку листы на столе были еще чистыми, она взяла выцветшую общую тетрадь, валявшуюся рядом, и присев на стул, принялась читать.

«– …Значит, слушай меня внимательно, – сказала Нина, обращаясь к кастрюле с кипящим супом. Ей совершенно не хотелось видеть, как Володя укладывает в рюкзак свои крючки, поплавки и прочую гадость. Она и так знала, что никакой реакции на ее слова не последует, и не желала лишний раз убеждаться в этом. Но сказать-то обязана!.. Хотя зачем в сто двадцать пятый раз повторять одно и тоже?.. Поэтому она вздохнула и не стала озвучивать подготовленный ультиматум.

– Я слушаю! – донесся из комнаты голос мужа.

– Ни фига ты не слушаешь! Если б слушал, то вместо своей идиотской рыбалки отремонтировал унитаз. Сколько можно ютиться, как курица на насесте? Того и гляди, провалишься в дерьмо. Впрочем, с таким мужем и так вся жизнь в дерьме…

– Да сделаю я твой унитаз! Приеду вечером и сделаю! – Володин голос был таким уверенным, что, если б Нина не слышала подобные заверения каждый выходной, то, может быть, даже поверила.

– Как же, дождешься от тебя, – она невесело усмехнулась, – вечером опять приползешь „в стельку“, что я не знаю?

– Не знаешь!

– У тебя всегда найдется повод, нажраться. Хоть бы раз отказался, а то только причины выдумываешь. Такая фантазия! Тебе б романы писать!..

– На хрен мне романы? Я просто живу, а в жизни столько всякого происходит, что с утра и предположить нельзя!.. Как тут без бутылки разберешься? – собрав снаряжение, он наконец появился в кухне.

Сцена прощания всегда выглядела очень трогательно, словно Володя не хотел покидать дом со скандалом.

– Пойми, рыбалка – это святое, – он неуверенно обнял жену, но Нина продолжала невозмутимо помешивать суп. Она устала, и уже дошла до предела, после которого остается только собрать вещи и уйти, но на решительный шаг у нее никогда не хватит смелости, – ласточка моя, – Володя уткнулся губами в ее шею, – я ж всю неделю на работе…

– За три тыщи на стоянке штаны протирать по ночам – это называется работа? Смех!..

– А мне хватает! – огрызнулся Володя, уязвленный ее непониманием, – в конце концов, могу я отдохнуть?

Нина не стала уточнять, есть ли у нее право на отдых или в ее воскресные планы входит лишь приготовление обеда, уборка квартиры и пик ощущений – общение с пьяным мужем?

– …А потом, ты ж у меня рыбку любишь, – резко меняя тон на ласковый, продолжал Володя.

– Да не люблю я рыбу! Не люблю!!.. А если вдруг захочу, то на рынке ее видимо-невидимо! Твою ж, только кошки жрут, и то не все!..

Поняв, что убедить жену не удастся, Володя убрал руки и тихонько вышел из кухни. В коридоре щелкнул выключатель; зашуршала одежда; стукнула об пол связка удочек. Потом хлопнула дверь, и стало тихо.

…Даже свет за собой не может выключить, паразит!.. – Нина потеряно покачала головой.

Оказавшись на улице, Володя вздохнул с облегчением. Хотя процесс проводов не менялся годами и давно превратился в ритуал, не имевший никаких реальных последствий, он все равно напрягал. Хотелось быстрее сесть в электричку, где уже должен ждать друг – Коля, и под стук колес окунуться в атмосферу беззаботной отрешенности от всего, что так опостылело за неделю; потом пройти босиком по прогретой солнцем траве к трем огромным ивам; раздеться и зайдя по колено, долго смотреть на неподвижный поплавок, ожидая, пока шальной окунь обнаружит в мутной воде худосочного червяка… Нет, сначала они поставят донки „на крупную рыбу“ и выпьют по стаканчику, чтоб улов был больше, чем в прошлый раз. …Впрочем, какое значение имеет улов? Тут, конечно, Нинка права – кроме дворовых кошек он вряд ли может кого-то интересовать… Так ведь дело-то в процессе!.. Ей, вот, приятно болтаться по рынку и торговаться с азербайджанцами за каждый рубль… хотя, может, и неприятно, черт ее разберет…

Соскучившиеся за неделю ивы встретили рыбаков благостной тенью. Метрах в пятистах резвились и визжали дети, слышались гулкие удары волейбольного мяча, но отсюда, с их заветного места вся эта суета не просматривалась вовсе. Здесь раскинулась тихая заводь, у берега подернувшаяся ряской, и по дорожке из кувшинок, словно играя в классики, бойко скакали зеленые лягушки; над водой повисла пара самых настоящих чаек, но они, видимо, тоже никак не могли увидеть рыбу, и поэтому истошно ругались, выясняя, не поискать ли другое место.

…Это для них здесь ничего нет, – подумал Володя, разматывая удочку, – а для нас тут все, и большего нам не надо…

Пока не наступит время обеда, громко разговаривать запрещалось, но каждый и так знал свои обязанности. Сидя на корточках, Коля втыкал во влажный песок рогатки, сваренные на родном заводе, а Володя раскручивал над головой леску с тяжелыми грузилами, любовно отлитыми из старых свинцовых пломб. Они с бульканьем плюхались в воду, оставляя расходящиеся до самого берега круги. Володя представил, что это играет огромная рыба. …А, может, и не рыба… а, может, и не играет… все мы сейчас выясним… а пока надоедливые стрекозы трещали над самым ухом прозрачными крыльями.