Госпожа Клио. Заходящее солнце - Сергей Дубянский

Пока не наступит время обеда, громко разговаривать запрещалось, но каждый и так знал свои обязанности. Сидя на корточках, Коля втыкал во влажный песок рогатки, сваренные на родном заводе, а Володя раскручивал над головой леску с тяжелыми грузилами, любовно отлитыми из старых свинцовых пломб. Они с бульканьем плюхались в воду, оставляя расходящиеся до самого берега круги. Володя представил, что это играет огромная рыба. …А, может, и не рыба… а, может, и не играет… все мы сейчас выясним… а пока надоедливые стрекозы трещали над самым ухом прозрачными крыльями.

– Ну что, пойдем? – предложил Коля шепотом, когда донки ровным рядком выстроились по самой береговой кромке.

Ответа не требовалось – он и так был известен.

Коля открутил пробку; Володя достал уже порезанное сало, хлеб, пакет с помидорами. Все это являлось легкой закуской, а „обеденные“ котлеты еще ждали своей очереди. Их всегда приносил Коля – наверное, жена у него оказалась более понимающей, чем Нинка.

Водка прокатилась по организму, расслабляя его от мышц до сознания, и отодвигая в небытие, и разговор с Нинкой, и завтрашнюю работу, и этот злосчастный, текущий унитаз. Володя уже наклонился за удочкой, когда Коля вдруг снова наполнил стаканы. Поймав удивленный взгляд, он пояснил:

– Вчера с ребятами переусердствовали. Поправиться надо.

Володя молча поднял стакан. Поправляться ему было не с чего, но общее состояние сделалось таким замечательным, что захотелось усугубить его. Отодвинуть все проблемы еще дальше, чтоб не вспоминать о них, пока Нинка своим ворчанием не начнет тянуть его обратно. Но это случится вечером, а, значит, можно будет просто упасть на диван, закрыть глаза… и гори оно все ясным огнем.

Когда бутылка опустела, Коля остался курить под ивами (после вчерашнего ему совершенно не хотелось вылезать на солнце), а Володя, наконец, забросил удочку. Не успели сгладиться круги на воде, как поплавок заплясал, словно кто-то снизу тыкался в него носом. Подсек и увидел на крючке рыбку величиной с мизинец. Конечно, не за такой улов они пили, но раз попалась, куда ж деваться? Кошки все сожрут. Он снял пучеглазого малька и опустил в банку, висящую на шее.

Со следующим забросом история повторилось – похоже, в этом месте стояла стая. Можно, конечно, было отойти, но зачем? Важно просто чувствовать, как на другом конце бьется живое существо. Оно сопротивляется, а ты побеждаешь и тащишь его из родной стихии. Наверное, ощущение собственной силы, которую не удавалось проявить в обычной жизни, и было самым привлекательным моментом.

Клевало так, будто мальки хватали наживку, едва та касалась воды. Банка быстро наполнялась серебристым месивом, напоминавшим кильку пряного посола (Володя еще помнил, как раньше ее привозили целыми бочками). А Коля спал, и Володя решил не тревожить его. Вот, если бы клюнуло что-то стоящее…

Вдруг у противоположного берега раздался громкий всплеск. Если это была рыба, то очень крупная. С другой стороны, а кто еще? Купальщики-то сюда не заплывали. Володя присмотрелся, щурясь от солнца. Над водой появилась голова девушки. Ее длинные мокрые волосы обрамляли лицо и распускались на легких волнах бледным цветком. Тонкие незагорелые руки периодически поднимались, словно она занималась синхронным плаванием, а лицо… оно было удивительным. Даже актриса из сериала, которой постоянно восторгалась Нинка (Володя не помнил, как ее зовут), казалась грубой деревенской бабой. А еще… Нет, этого просто не могло быть! То ли два стакана водки подряд, слишком большая доза, то ли ему напекло голову… Но девушка улыбнулась и приветливо помахала рукой.

Володя сам не понял, как это случилось, но безжалостно отбросив любимую удочку, медленно поплывшую по течению, сделал шаг вперед. Вода тут же скрыла его колени. Дно резко уходило вниз. Еще шаг и от плавок осталась видна лишь резинка. Десяток гребков, и он доберется до игривой красавицы, однако она не собиралась ждать так долго, и поплыла навстречу.

Коснувшись, наконец, ее тела, Володя вдруг почувствовал, что конечности разом онемели. Он камнем уходил на дно, не в силах сопротивляться. Девушка погружалась вместе с ним, и Володя увидел, что вместо ног у нее хвост, а лицо, то ли исказила вода, то ли оно сделалось таким мертвенно бледным, с вылезшими из орбит глазами; тело ее начало распухать, приобретая совершенно жуткий вид. При этом она еще умудрялась говорить. Володя не знал, как это могло происходить в толще воды, но отчетливо слышал ее голос:

– Ты загубил столько невинных жизней! Я уже давно за тобой охочусь, но ты не хотел замечать меня. Зато теперь ты будешь гнить на дне, и целые поколения рыб смогут питаться твоей плотью. Ты все возместишь, все возместишь…

– Господи помилуй!.. – выдохнул Володя, выпуская изо рта пузырьки воздуха…

Очнулся он на берегу, давясь от кашля и выплевывая противную, воняющую бензином воду. Перепуганный Коля, мокрый и дрожащий, стоял рядом, не зная, чем еще помочь.

– Ты живой? – спросил он, будто не веря своим глазам.

Володя вновь зашелся в кашле, доказывая, что живой.

– Ты что, с ума сошел?! Куда тебя понесло? А если б я не проснулся? Тут ям, знаешь, сколько? Затянет, и не найдут.

Володя боязливо оглянулся на зеркальную гладь реки.

– Меня русалка на дно уволокла, – прохрипел он.

– Твою русалку зовут „белой горячкой“!..

– Русалку зовут Русалкой, – Володя попытался подняться.

– Понятно. „Клинья“ по полной программе, – Коля сокрушенно покачал головой, – ладно, пошли по стаканчику, да будем донки проверять. Может, Русалка твоя попадется.

– По стаканчику давай, а донки сам проверяй, если хочешь.

– Типа, рыбалка не удалась, – Коля вздохнул, наполняя стаканы. Володя смотрел на жидкость и думал, сумеет ли влить ее в себя, или привкус бензина будет преследовать его постоянно, вызывая рвотный рефлекс? Он боролся, но чувство преодоления собственной слабости пребывало в зачаточном состоянии. Никогда в жизни он не пытался пользоваться им, и теперь, когда желания пришли в несоответствие с возможностями, окончательно растерялся.

Коля давно уже выпил и побрел к реке, а Володя продолжал держать стакан, словно гипнотизируя его, но ничего не получалось – животный страх оказался сильнее. Володя медленно, все надеясь на чудо, вылил водку в траву и стал укладывать вещи.

Нина не ожидала увидеть мужа так скоро, да еще трезвым. Разом пропали все гневные слова, которые она обычно произносила после его возвращения, а новые, с непривычки просто не лезли в голову. Но окончательно ее сразило, когда, даже не пообедав, он взял инструменты и направился в туалет.

Больше всего Володя боялся, что из канализации появится Русалка и снова начнет вещать ему о загубленных жизнях, причем, рыбья жизнь окажется самой незначительной в списке…»