Обещания и Гранаты (ЛП) - Миллер Сав Р.

— Слезь с меня, — огрызается она, толкая меня в плечи.

Я опираюсь руками на стул и встаю на дрожащие колени, бросая взгляд вниз на испачканную спермой и кровью красавицу передо мной, любуясь новым шрамом на ее бедре и моими отпечатками пальцев на ее шее.

Она мое величайшее произведение. Картина маслом, которую я хочу повесить у себя на стене до конца вечности.

— Ты такая чертовски красивая, — бормочу я, не уверенный, что она меня слышит.

Протягиваю руку, чтобы помочь ей привести себя в порядок, но она отталкивает ее, поправляя платье, насколько это возможно.

— Мне нужно в уборную.

Сжав челюсти, я делаю шаг назад, киваю, хотя то же самое неприятное чувство снова вспыхивает в моем животе, предупреждающий знак, если он когда-либо был. Я сажусь на свое место, заправляю себя обратно в штаны и жду, пока она исчезнет за занавеской.

Проходит пять минут. Потом десять.

Через некоторое время беспокойство превращается во что-то более глубокое, во что-то более печальное.

Что-то более постоянное.

И когда я покидаю балет раньше положенного, пробираясь во все туалеты, доступные для публики, заглядывая под каждую кабинку, я не удивляюсь, когда все, что я нахожу, — это ее телефон, брошенный на задней стенке туалета.

Клочок бумаги засунут под устройство, и мое сердце замирает глубоко в горле, принося с собой волну тошноты.

Как долго я любил тебя,

Но выразить не смел.

Лишь ты мне радостью была,

Лишь о тебе я пел.

(п.п.: Джон Клэр — Секрет)

Я стою в этой кабинке гораздо дольше, чем следовало бы, читая и перечитывая слова Джона Клэра, не в силах избавиться от иронии того, что мы, похоже, прошли полный круг.

Интересно, было ли ей также больно, когда я был тем, кто ушел.

ГЛАВА 36

Елена

Ариана пристально смотрит на меня, откусывая свой сэндвич с тунцом, ничего не говоря.

На самом деле, ни одна из сестер ничего не сказала за сорок пять минут, и это начинает действовать мне на нервы.

— Хорошо, что? Почему вы двое такие чертовски тихие? — Отщипывая корочку от жареного сыра, Стелла смотрит на меня. — О чем мы должны говорить?

— О чем угодно, — простанываю я, опуская голову на стол. — Да ладно вам, ребята, я так не хочу сейчас оставаться наедине со своими мыслями.

Они обмениваются взглядами, и Ариана медленно выдыхает.

— Ну… есть с чем разобраться.

— Да, — соглашается Стелла. — Для начала, мама и Кэл? Гадость. Поговорим об уважении. Я отчасти надеюсь, что папа расскажет Старейшинам.

Мой висок пульсирует, воспоминания о прошлом вечере, как раскаленное железо, давят на мой мозг.

— Не совсем в том направлении, в котором я надеялась, что это пойдет.

Я не останавливалась достаточно долго, чтобы по-настоящему подумать о реальности всего, что произошло, и когда Кэл появился в театре прошлой ночью, и я позволила ревности и обиде затуманить мое суждение. Позволил ему трахнуть меня в общественном месте, где вся моя семья могла слышать.

И, судя по румянцу, окрасившему щеки моих сестер, когда я пришла в закусочную сегодня днем, они определенно слышали.

— Эй, — говорит Ари, указывая на меня жареным картофелем. — Либо ты ведешь беседу, либо другие люди выбирают темы. Таковы правила общества.

Стелла фыркает.

— Кто установил правила?

— Я. Только что. — Ариана достает свой телефон, несколько мгновений молча прокручивает его, прежде чем повернуть экран лицом ко мне. Появляется новостная статья с отметкой времени на сегодняшнее утро. СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ В БОСТОН ПОСЛЕ ИНСЦЕНИРОВАННОГО ПОХИЩЕНИЯ; КОМПАНИЯ ОТЦА ОБЪЯВЛЯЕТ О КАДРОВЫХ ИЗМЕНЕНИЯХ, НОВЫХ ИНВЕСТИЦИЯХ. — Вы бы предпочли поговорить об этом?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заголовок заставляет мою кровь закипать, усиливая кипящий гнев по отношению к родителям, закапывая его еще глубже. Я не видела их с тех пор, как вчера вышла из дома; вместо того, чтобы оставаться в пентхаусе, как раньше, я отправилась в центр города, в квартиру бабушки в Миллениум Тауэр, уверенная в том, что Кэл не найдет меня там.

Не то чтобы он не мог, но предпочел бы этого не делать.

И он никогда этого не делал.

Несмотря на то, что это означало, что он получил мое сообщение громко и ясно, я все еще не могла избавиться от маленького ростка надежды, который поселился в моей душе, желание, чтобы он снова пришел за мной.

Чтобы не было предела количеству раз, когда он будет преследовать меня на край света, независимо от того, сколько раз я его оттолкну.

Очевидно, что это не так.

Мои родители тоже не выходили на связь, хотя, оставив свой телефон в театре, я полагаю, что фактически прекратила с ними общение. Конечно, никто из них не в курсе, что я осведомлена о квартире бабушки, а это значит, что они тоже не придут искать меня здесь.

Я обнаружила квартиру только после ее последней новогодней пьянки, когда она отказалась взять такси из бара отеля отметив, что у нее есть секретная квартира в роскошном здании.

Наверное, мне повезло.

— О чем тут говорить? — спрашиваю я, отодвигая телефон. — По крайней мере, теперь весь мир знает, что Кэл на самом деле не похищал меня.

— Да, но они думают, что вы лжецы. — Ари косится на свой телефон, поджимая губы. — Или так бы и было ю, если бы фотография определенной рок-звезды не отвлекала от центра внимания.

Я пожимаю плечами.

— Они могут думать, что хотят. Я знаю правду.

Стелла вытирает рот салфеткой. — Тебе не кажется, что это странное время — стереть историю о похищении и оживить компанию одновременно?

— Не совсем. Когда я вернулась в город, как они собирались продолжать лгать?

Качая головой, Стелла со вздохом откидывается на спинку стула.

— Это просто кажется подозрительным.

— Это бизнес, детка, — говорит Ари, изменяя свой голос, когда говорит.

Она и Стелла разражаются хихиканьем, их беззаботное настроение изо всех сил пытается поднять мое, но когда я позволяю своему взгляду скользнуть мимо них, глядя на гавань за нашим портовым рестораном, печаль заполняет трещины моего сердца, портя доказательства того, что кто-то еще когда-либо был там в первую очередь.

— Итак, что ты собираешься делать? — спрашивает меня Стелла, потягивая воду. — Ты не учишься, а твой брак… в подвешенном состоянии. Ты собираешься вернуться к нему?

— Он спал с нашей мамой, Стел. — Ариана бросает на нее взгляд. — Как последний мерзавец.

Стелла закатывает глаза.

— Это было, сколько, больше десяти лет назад? Не похоже на то, что они продолжили свои отношения, а н бросил маму и сразу же отправился к Елене.

Мой нос морщится, хотя в ее словах есть смысл.

— Если ты его любишь, — говорит Стелла, поправляя очки, — значит, ты его любишь. Просто и ясно. Это просто так не проходит, независимо от обстоятельств.

Вздыхая, я перекладываю еду на тарелку, позволяя этому чувству впитаться, ища в нем правду.

Что мне делать с любовью в моем сердце, если я не могу направить ее на него?

Когда я возвращаюсь к бабушке позже, вооруженная завернутым в фольгу тортом с едой и старым айпадом, который Ариана принесла мне, чтобы подключить Wi-Fi, я раздеваюсь и некоторое время лежу на кровати, пытаясь найти утешение в тишине, как всегда казалось Кэлу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но все, что тишина приселит мне, это напоминание, что его нет рядом, чтобы помочь заполнить пустоту.

Боль и предательство, которые я почувствовала прошлой ночью, возвращаются с ревом, обжигая мои внутренности, поскольку угрожает перевернуть все эмоциональное развитие, которое у меня было за последние несколько месяцев.