Обещания и Гранаты (ЛП) - Миллер Сав Р.

После того, как потратил так много времени, зациклившись на ней, решив погубить ее, и наслаждаясь теплом, которое по своей сути дает ее существование, расстояние — это пытка.

Если она не появится до истечения наших дней, тогда я пойду за ней. Разыщи ее на краю гребаной земли и буду умолять ю вернуться, если это то, что нужно сделать.

А до тех пор я буду ждать.

Завернув за угол своего дома, я сразу напрягаюсь, волосы на затылке встают дыбом от ощущения, что я не один; в воздухе есть определенная плотность, препятствие на ветру, которого не было бы без тепла другого тела, способного выдержать погоду.

Вспышка темных волос сначала привлекает мое внимание, затем, когда мои глаза обводят двор, я замечаю черную одежду, одетую на стройное тело.

Разочарование переполняет мою грудь, и я наклоняюсь вперед, стараясь не согнуться под тяжестью надежды.

Я подхожу к ней тихо, как хищник, подкрадывающийся к своей добыче, хотя в данный момент она даже не является таковой для меня.

— Вайолет. — Я останавливаюсь в нескольких футах от нее, вдыхая аромат лаванды и ванили, когда поднимается ветер, шелестящий ее заплетенными в косу волосами. — Что… как ты нашла меня здесь?

Моя сестра поворачивается по кругу, полностью оценивая меня, прежде чем ответить.

— Я разбираюсь в людях.

Я хмурюсь.

— Звучит сомнительно.

— Может быть, мы гораздо больше похожи, чем я хочу признать. — Она приподнимает одно плечо, слегка пожимая плечами, в уголках ее больших карих глаз появляются морщинки. — На днях мне позвонили из банка и сказали, что они замораживают мой счет, пока пытаются выяснить, кто продолжал делать депозиты от моего имени. Знаешь ли ты, что это довольно популярная фишинговая афера?

— Знаю.

Она моргает, как будто не ожидала такого ответа.

— Ладно. Ну… знаешь, что теперь они хотят закрыть мой счёт из-за подозрительной активности из-за того, сколько раз ты пытались внести деньги?

— Ты могла бы просто принять депозиты, и у тебя не только были бы деньги, но и ты могли бы свободно распоряжаться своим банковским счетом. — Я наклоняю голову набок. — Не то чтобы сейчас это имело значение в любом случае. Больше никаких депозитов не будет.

Отвернувшись, я выхожу во внутренний дворик и сажусь на один из металлических стульев. Вайолет несколько мгновений стоит на месте, похоже, ведя какую-то внутреннюю борьбу, затем, наконец, сдается и присоединяется ко мне, садясь за стол, скрестив одну ногу на другую.

— Банкротство? — спрашивает она ровным голосом, как будто уже уверена в ответе.

Мои брови хмурятся.

— Что? Нет, я не банкрот. У меня достаточно денег в моих личных сбережениях, чтобы никогда больше не работать.

— Хвастун, — говорит она, тихо смеясь про себя. — Итак, что случилось с наличными, которые ты так отчаянно хотел мне дать? Устал от того, что я не позволяю тебе решать все мои проблемы?

Я пожимаю плечами, ковыряя кусочек отколотого прозрачного покрытия на стеклянном столе.

— Может быть, я понял, что ты была права насчет моих проблем с контролем, и решил поработать над ними.

Она снова смеется, на этот раз громче.

— Кэл, без обид, но ты практически преследовал меня последние шесть лет. Я не чувствую, что ты из тех парней, которые просто… начинают с чистого листа, когда кто-то указывает на недостаток.

Ее слова впиваются в пустую долину в моей груди, разрушенную торнадо, ожидая, когда что-то вырастет на месте моей любви к Елене. Я постукиваю пальцами по колену, напевая, когда знакомый зуд пойти и привести ее домой возобновляется во мне.

— Ради некоторых людей стоит постараться.

Губы Вайолет кривятся, и она отводит взгляд, наблюдая за кучей земли, которая должна была быть садом Елены.

— Что это за грязь?

— Моя жена — Елена — пыталась посадить сад, но очевидно, что ее тепличных способностей катастрофически не хватает.

— Хм. Да, я не думаю, что они должны быть такими… коричневыми летом.

Я уклончиво хмыкаю, глядя на солнце, садящееся над пляжем.

— Я встретила ее, ты знаешь. — Она оглядывается на меня, убирая прядь волос с глаз. — Твоя жена. Она казалась… интересной. Красивая, но странная пара для тебя. Основываясь практически ни на чем, кроме твоей внешности и слухов, конечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ухмыляясь, я киваю один раз.

— В этом ты не ошибаешься.

Мы сидим в дружеской тишине несколько мгновений, прежде чем, наконец, это становится слишком, даже для меня.

— Что ты все еще делаешь на острове, Вайолет?

Ее пальцы сжимают кулон с подсолнухом, висящий у нее на шее, и она вздыхает.

— Честно говоря, я понятия не имею. Думаю, именно поэтому я пришла найти тебя сегодня, потому что каждый раз, когда ухожу, я ловлю себя на том, что возвращаюсь и стою перед твоим дурацким баром, желая зайти и поговорить.

— Ты часто летаешь в Аплану?

Она краснеет.

— У родителей моего лучшего друга много миль для часто летающих пассажиров, так что я ими пользуюсь. Он из тех людей, которые даже не замечают, понимаешь?

Я просто смотрю на нее, и она кивает.

— Хорошо, ты знаешь. — Прочищая горло, она пододвигается к концу своего места. — В любом случае, я хотела найти тебя, потому что мне было плохо из-за того, как я вела себя весной. Ты всего лишь пыталась помочь, и я не должна была быть такой сукой. Просто… деньги — довольно щекотливая тема.

— Обычно так и есть.

— И я… извини, что сейчас я не в том состоянии, когда мы могли бы… познакомьтесь поближе друг с другом. Семья — это просто…

— Щекотливая тема. — Я поднимаю руку, останавливая ее, прежде чем нож вонзится прямо мне в грудь. — Я понимаю, Вайолет.

Ни один из нас больше ничего не говорит в течение нескольких секунд, а затем она поднимается на ноги, заправляя косы за уши.

— Хорошо. В любом случае, это все, что я хотела сказать. Твердо верю в извинения, даже если они задевают твою гордость.

Она начинает выходить со двора, с прощаясь, когда другой, совершенно другой голос прорезает воздух, заставляя ее замереть на месте.

— Что это, черт возьми, такое?

ГЛАВА 38

Елена

Сестра Кэла выглядит как олень, попавший в свет фар, когда мой голос разносится по заднему двору, и я испытываю мгновенное удовлетворение от того факта, что, похоже, на моей стороне преимущество неожиданности.

Затем бросаю взгляд на Кэла, который небрежно сидит в своем кресле, даже не удостоив меня взглядом, как будто мое возвращение его не впечатлило и не шокировало.

Удовлетворение исчезает, и его место занимает гнев, толкая меня по траве, пока я не оказываюсь прямо перед ним. Сунув ему в лицо конверт из плотной бумаги, я кладу руку на бедро и снова задаю свой вопрос.

— Кэллум. Что это, черт возьми, такое?

Он смотрит на конверт, затем на меня, эти темные глаза стратегически лишены каких-либо эмоций.

— Похоже на конверт, Елена. Откуда, черт возьми, мне знать, что в нем?

Усмехнувшись, я открываю конверт и лезу внутрь, толкая бумаги в его сторону.

— Ты пытаешься сказать, что не просил своего адвоката вручить мне документы об аннулировании брака? Потому что я почти уверена, что узнаю твою подпись, учитывая, что я видела ее в тот день, когда подписала наше брачное свидетельство.

Неловко переминаясь с ноги на ногу, сестра Кэла широко раскрывает глаза, медленно отрываясь с места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Думаю, мне лучше пойти…

Кэл кивает, отмахиваясь от нее. И когда она исчезает, оставляя нас одних, мое тело гудит от бесконечной электрической энергии, проносящейся по моим венам, как горячий ток. Я оживляю под его пристальным взглядом впервые за несколько недель.

Как гребаный цветок, лишенный солнца на ночь, мое сердце открывается для него, ища питательные вещества там, где их, возможно, нет.