Я, ангел - Дж. С. Андрижески
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дэгс кивнул, зная, что она права. Он подумал над её вопросом, стараясь ощутить правду.
— Не знаю, — признался он в итоге. — Правда не знаю. Моё чутьё подсказывает, что они говорили правду, но я понятия не имею, кто они. Они могут быть не на нашей стороне…
Его рассуждения перебил смех.
Он исходил не от тех трёх людей, что Дэгс привёл в пещеру.
И не от присутствия света.
Дэгс почувствовал, как подпрыгнула Феникс, и понял, что она тоже слышала.
Посмотрев вверх, он постарался проследить за звуком, найти его источник взглядом. И всё равно он вздрогнул, когда она вышла из-за более крупного из двух мраморных алтарей. Она небрежно пересекла каменный пол, постукивая каблуками, пока не остановилась в центре круглого помещения, прямо перед дверью, которая уходила в землю.
Она улыбнулась ему, и Дэгс уставился на неё, опешив.
Это была Вероника, экономка и ассистентка Феникс в Малибу.
Это была Вероника, и она целилась из пистолета ему в голову.
Глава 32. Расплата
Вероника стояла там и улыбалась.
Похоже, она наслаждалась, наблюдая, как Дэгс и Феникс переваривают её присутствие здесь, в подземном логове под Голливудским Знаком.
— Она одержима, — произнесла Феникс с паникой в голосе. — Она как Джейсон Тиг… И Карвер прошлой ночью…
Улыбка Вероники сделалась шире.
Дэгс лишь нахмурился. Изучая глаза домработницы, её искрящую красную с оранжевым ауру, он медленно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я так не думаю.
Его глаза не отрывались от Вероники.
— Это была ты, — произнёс он. — Ты его открыла.
Вероника расхохоталась. Этот смех вибрировал в светящемся воздухе, делая его жарче и ярче. В ней было так много этого света, что она практически сливалась с ним.
— Ты одна из крылатых? — спросил Дэгс, по-прежнему поджимая губы. — Голоса сказали, что только крылатый может открыть дверь…
— Я не открывала дверь, — сообщила она ему, и её губы по-прежнему изгибались в улыбке. — И нет, я не та, кем ты меня считаешь, хотя мы приходимся друг другу роднёй, кузен. Я Смотритель.
Дэгс нахмурился.
Он попытался припомнить книги, которые читал, когда впервые прошёл через Изменение, многочисленные часы, посвящённые чтению в попытках понять, что с ним случилось.
— Но это ведь ангел, верно? — сказал он после паузы. — Разве Смотрители — не падшие ангелы?
Вероника выдохнула, её голос и выражение лица сделались почти скучающими.
— Как обычно, люди понимают всё или наполовину правильно, или вообще неправильно, — сказала она.
— Так что правильно? — настаивал Дэгс. — Что ты такое?
— Мы то, что можно назвать меньшими ангелами, брат. Или, точнее говоря, ангелами с другим предназначением. В нашем мире мы отличаемся от падших, хотя, полагаю, можно сказать, что мы имеем схожие цели.
Дэгс нахмурился.
— Что это означает?
Вероника слабо улыбнулась, поднимая пистолет выше.
— Правда, очень жалко, что ангелы не могут убивать других ангелов. Даже низший Смотритель вроде меня, — Вероника усмехнулась, не сводя пистолета с Дэгса. — Как только ты пробудился, я уже практически ничего не могу делать, чтобы прикончить тебя, брат. Хотя пули — это вовсе не весело. Особенно пуля в лицо…
Она изменила прицел пистолета, наведя его на пах Дэгса.
— …или в другие… чувствительные… части тела.
Дэгс почувствовал, как его челюсти сжимаются.
— Если не можешь убить меня, зачем приносить пистолет?
Ухмыльнувшись, она пожала плечами.
— Как я и сказала, получить несколько пуль в грудь — это всё равно чертовски больно, — она во второй раз перевела пистолет, прицелившись в Феникс. — И я практически уверена, что могу убить её, поскольку она не пробудилась.
Её ухмылка сделалась ещё шире, когда она навела оружие приблизительно на Азию и Карвера.
— Я определённо могу убить её маленьких друзей.
Дэгс уставился на неё.
Он боролся с миллионом вопросом, атаковавших его мозг…
В итоге с языка слетел лишь один.
— Зачем? — спросил он. — Зачем ты всё это сделала? Зачем нацеливаться на Азию? Карвера? Феникс? Чего ты от них хочешь?
Вероника смотрела на Феникс, но теперь её глаза скользнули обратно к Дэгсу. Сейчас она выглядела моложе, чем при их встрече в пляжном доме в Малибу. Её глаза казались более яркими, почти оранжевыми, будто по другую сторону радужек тлели угольки.
— А ты как думаешь? — спросила она, переводя пистолет и поднимая дуло выше. — Ты всё похерил, Дэгс, пробудившись слишком рано. Наш брат Азазель был в ярости, — она с неверием фыркнула. — Слышал бы ты, как он на протяжении месяцев топал ногами и жаловался. Клянусь, ему потребовалось два человеческих года, просто чтобы смириться с этим.
Она усмехнулась в адрес Феникс, показывая на неё пистолетом.
— Следующие семь или восемь лет ушли на её поиски.
Дэгс уставился на Веронику, затем на Феникс.
— Я не понимаю, — сказал он.
Вероника хмыкнула.
— Кто бы мог подумать.
Сердито посмотрев на Феникс, она добавила, пожимая плечами.
— Я хотела убить её, само собой. Просто устранить её. Я спорила с ним. Я говорила ему… надо убить сучку, пока она не получила свои крылья. Я напоминала ему, что она всегда была проблемной. И, скорее всего, теперь уже поздно вербовать вас обоих. Если бы он просто сделал, как я сказала, и позволил мне пристрелить её, вы бы оба вернулись на Небеса. Вы бы оба дали нам минимум добрых восемнадцать-двадцать лет до вашей новой реинкарнации…
Феникс и Дэгс переглянулись.
Смотритель нахмурилась, крепче сжимая оружие и переводя дуло между ними.
— Но ты же знаешь, каков братец Азазель, — её губы поджались в той невесёлой улыбке. — Он так абсурдно фокусируется на одном, как только его на чём-нибудь зациклит. Он не хотел ждать. Он не позволял мне убить вас. Он был уверен, что если мы просто найдём её… если мы просто доберёмся до неё первыми, то сумеем использовать её, чтобы переманить тебя. Мы знали, что она должна быть где-то здесь. Вы же двое никогда не реинкарнируете друг без друга…
Переступив с ноги на ногу, Вероника закатила глаза.
— Поэтому вопрос лишь в том, чтобы выяснить, кто она.
Дэгс нахмурился.
Он гадал, не было ли это ещё одной бредовой сказочкой.
Он слышал их уже так много, что мог лишь раздражённо смотреть на неё.
— Вы двое такие чертовски предсказуемые, — фыркнула Вероника, наблюдая, как они смотрят на неё. — И у тебя всегда была эта тёмная сторона,
