Прошлое с нами (Книга первая) - Василий Петров

— Внимание... моторы... сцепить орудия!

Сержанты еще, кажется, не в своей тарелке. Напропалую бранятся, импровизируют команды, позабыта начисто вчерашняя служба. А помощь командира словом и делом? Орудийные номера подкатили передки. — На лафет!

Трамбованная колесами и людьми земля лишена расти тельности. Пыль вихрится под давлением газов выхлопных труб тягача.

Я невольно поднял глаза. «Хеншель»! Строчит из пулемета. Неужели тот, что облетал не однажды парки? Задрав хвост, снижается. Шасси растопырены, под крылом распорки, черный крест на фюзеляже. В кабине лица пилотов. — Внимание, огневые взводы, стой!.. По самолету огонь!

Раздаются вразнобой винтовочные выстрелы. Кто целился, кто нажимал спуск вслепую. Пылает запасной тягач, в пламени глухо лопались латунные гильзы и отлетали, кувыркаясь, в стороны.

Время 3 часа 14 минут. Старший сержант Проценко отправил связных на автомобиле хозяйственного отделения оповестить командиров и замполита. В черте парка ложатся одна за другой очереди разрывов. Прямое попадание, пламя! Горит машина батареи обслуживания. Хозяйственники бегали, пытались завести, не то тушить.

— Товарищ лейтенант, наши раненые... куда их? — спрашивал санинструктор.

Раненые... обращаться к дежурному по дивизиону... Это дело санитарной части. Где она?

«Хеншель» пошел на второй заход. Командиры орудий подняли флажки: «Готово!» Сцепка закончена.

Со стороны батареи обслуживания бежал лейтенант Луценко. Следом кто-то из лиц наряда. Луценко что-то кричит издали. Ревет с надрывом двигатель «хеншеля», рассеиваются веером трассирующие пули. Пыль серой рябью поднимается с земли.

Трасса изломилась, дневальный упал, раскинув руки. Остановился и Луценко, опустил клинок, который придерживал, гимнастерка в крови, он ранен.

— Навылет,— приподняв тело дневального, заключил санинструктор и обратился к раненому лейтенанту Луценко.

Прибежал старший сержант Проценко.

— Товарищ лейтенант, огневые взводы к маршу готовы! Товарищ лейтенант, скорее надо отсюда...

Старший сержант позволяет себе вольности. Я не нуждаюсь в советах... В чем дело?

— Виноват... я думал... мы ждем в парке командира батареи,— Проценко, держится спокойно, ни боязни, ни тревоги.

Пусть подает сигнал «все но местам».

Проценко отступил от гусеницы, взмахнул флажками. Я поднялся в открытую дверцу кабины. Время 3 часа 17 минут.

— Огневые взводы, взвод управления, в походную колонну... Дистанция сто шагов, справа поорудийно, за мной, марш!

Помкомвзвода закончил передачу команд. Колонна тронулась. Но напрямик не пошла, как обещал командир батареи старшему лейтенанту Шилкину. Легла новая серия разрывов. Я повернул тягач в направлении КПП, туда, где недавно стояла входная арка.

Парк скрылся в облаках пыли и дыма. Что-то горит, отдельные очаги, три-четыре. Упершись в дверку, я огляделся. Снаряды рвались у стен монастыря.

— Воздух! — кричит наблюдатель в открытую дверцу. Летел «хеншель». Высота не более ста метров. Из кузова раздаются выстрелы, орудийные номера ведут огонь по самолету.

Дорога на Зимно непрерывно обстреливалась. Колонна двинулась через поле.

Позади грохот не затихал. Как там, в парке? Тягач шел вдоль канавы по краю огородов. Выйду ли я напрямик в район сосредоточения?

Тягач попал в промоину, и меня отбросило на сиденье. Стрелки показали 3 часа 18 минут. Война!

* * *

После отъезда из училища я не раз размышлял об участии командиров, направленных в части, дислоцированные о приграничной полосе, тех, кому предназначался первый удар. Нападение неизбежно, оно представлялось мне как бедствие. Воина ждут тягчайшие испытания. Он готов физически и нравственно переносить все тяготы и лишения, усталость, голод, раны и смерть. Но вот действительно, война наяву. Ничего общего, ни малейшего подобия с тем, что прежде рисовало воображение. Кошмар! Неужели все это длится только четверть часа?!

Инструкция гласила: «Командир батареи и лица, его замещающие, обязаны немедленно вывести батарею, материальную часть с боеприпасами, тягачи, автомобили, личный состав, все штатное имущество из расположения...» Передо мной кладбище села Зимно — выжидательный район 3-й батареи. — Стой, слезай... К бою! Первому огневому взводу... направление стрельбы... отдельные деревья на западной окраине Зимно... Второму огневому взводу... направление стрельбы... церковь в центре села. Готовность немедленно... Взводу управления НП занять дом под цинковой крышей в юго-западном направлении... шестьсот шагов... Немедленно подать связь на ОП... Прочесать населенный пункт из конца в конец... немедленно!

Время 3 часа 31 минута. Батарея заняла боевые порядки. На кладбище, как сказано в инструкции, прибывающее подразделение должен встречать кто-то из старших начальников либо его представитель. С начала огневого налета прошло полчаса. Никого нет. Что же дальше? — Внимание, выслать парные дозоры... первому огневому взводу... развилка дорог на окраине Зимно, второму огневому взводу... опушка видимого справа леса... приступить к маскировке огневых позиций. Готовность десять минут.

В секторе наблюдения 2-го огневого взвода отмечено движение орудий из парков по направлению к Зимно и дальше на северо-запад в лес.

— Воздух!..— слышится голос наблюдателя.— Воздух! Со стороны границы летят бомбардировщики, курс севернее монастыря, по-видимому, на Владимир-Волынский. Две группы, еще одна, около трех десятков. За крышами городских зданий внезапно появляется облако, оно растет, клубится. «Юнкерсы» сбросили бомбы.

— Товарищ лейтенант, дом загорелся,— взволновался связной,— жильцы-то как? —Он еще не знал, что война не признавала пожарной безопасности.

В городе весь командный и начальствующий состав дивизиона. Автомобиль отправлен более получаса назад. Давно пора вернуться, расстояние 10—12 километров. Уцелел мост у водяной мельницы?

После доклада о готовности командир обязан осмотреть боевые порядки. На ОП 1-го орудия я не нашел повод для замечаний. Орудие приведено «к бою», боеприпасы выложены, маскировка вполне удовлетворительна.

Старший сержант Проценко доложил о состоянии 1-го огневого взвода. Оба орудия имели незначительные повреждения. Ранены три орудийные номера, боеприпасы — один БK, горючее — одна заправка. Стрелковое оружие исправно, вещевое имущество и средства ПХЗ налицо.

Потери 2-го огневого взвода: погиб — один, ранен— один. Поврежден тягач, разбит орудийный передок.

Численность личного состава: два огневых взвода и хозяйственное отделение — 48 человек. Отсутствуют связные шофер и люди, несшие службу на конюшне.