Околдованная - Лора Таласса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд Мемнона скользит по моим губам, и колдун снова прищуривается. Но секунду спустя кивает – и вновь смотрит на меня с нежностью. Он этого кожа моя горит, а внутри все сжимается.
Он отпускает мои руки, но тут же губы его находят мои – и он целует со всей властностью царя-полководца, которым он, по его утверждению, был когда-то.
Таю под этими губами; поцелуй пьянит. Кладу руки ему на пояс, скольжу пальцами по татуировкам.
Этот мужчина – одна большая ходячая Плохая Идея, а прошлая ночь хорошо показала мне, что я питаю слабость к Плохим Идеям.
Мемнон отстраняется. И проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе.
– Сдержи свою клятву, маленькая ведьма, – говорит он.
Бросив на меня последний нежный взгляд, колдун уходит.
Глава 31
– Что вы делали в Вечном лесу в ночь на десятое октября? – спрашивает офицер Ховакан, сидящий напротив меня за белым столом. Его длинные черные волосы заплетены в косу.
Комната для допросов маленькая, простая – она похожа на любую безлико-зловещую комнату для допросов, из тех, что я видела по телевизору. Единственное отличие в том, что стены здесь исписаны заклинаниями, которые мерцают и чуть покачиваются, если на них сосредоточиться.
Я нахожусь тут всего пять минут, но уже чувствую, как магия этих четырех стен обволакивает меня.
– Не могу вспомнить, – говорю.
Опускаю руку и глажу своего фамильяра. Нерон тычется мне в ладонь, придавая смелости, в которой я так отчаянно нуждаюсь.
Я еще не сообщила о том, что случилось нынешней ночью, и теперь уже не уверена, стоит ли. За исключением Кейси, я не знаю имен ни одной из ведьм, напавших на меня.
Офицер Ховакан вздыхает:
– В своих предыдущих показаниях вы сказали следующее: «Он перепачкал кровью всю комнату. Когда я поняла, что кровь не его, я решила пойти по следу, чтобы выяснить, чья она». Теперь вы это отрицаете?
Офицер отрывается от записей. Взгляд его пронзителен.
– Нет, уверена, в тот момент я знала, о чем говорю.
Офицер бросает на меня неприязненный взгляд, как будто я продемонстрировала плохое отношение к нему.
– И все же вы больше не можете ничего сообщить мне о том инциденте.
– Я ничего о нем не помню, – объясняю я. – Я же не пытаюсь скрыть от вас воспоминания намеренно.
Офицер Ховакан выдерживает мой взгляд. Несмотря на то, что чары комнаты вынуждают допрашиваемого говорить правду, у меня создается отчетливое впечатление, что он мне не верит.
Он смотрит на Нерона:
– Это ваш фамильяр?
Нерон, которому явно не слишком тут нравится, тоже смотрит на офицера.
– Да.
– Он пантера?
– Да…
Не представляю, к чему он клонит.
– Насколько я понимаю, ваша пантера охотится в этих лесах.
Я сдвигаю брови.
– Вы обвиняете моего фамильяра в убийстве Шарлотты?
Ужасающая мысль.
Кладу руку на голову вышеупомянутой пантеры.
– Нет, – подчеркивает голосом офицер. – Ведьму убил человек, а не зверь. И все же меня заинтересовал порядок событий в ваших первоначальных показаниях.
– Порядок событий? – повторяю я эхом.
– Вы сказали, что увидели кровь, последовали за своим фамильяром и нашли тело. Если изменить временную линию, можно предположить, что вы вернулись от трупа в свою комнату, обнаружили, что ваш фамильяр притащил улики к порогу, и поэтому вернулись обратно и сообщили о происшествии, чтобы выставить себя невиновной.
Я не могу вдохнуть и чувствую, что бледнею.
– Вы предполагаете, что я убила ту женщину? – выдавливаю в ужасе.
А я-то думала, это просто рутинная дача показаний.
Офицер Ховакан качает головой.
– Как детектив отдела убийств, я обязан подвергать сомнению каждого и рассматривать свидетельства и улики всесторонне. К сожалению, ваша потеря памяти не способствует вашему оправданию.
Я вспыхиваю:
– Но я же не выбираю, какие воспоминания стирать! Я не могу позволить себе такую роскошь, и вы бы знали об этом, если бы запросили сведения обо мне в Академии Пил или Ковене Белены. Вам нужно мое алиби? – выуживаю из сумки ежедневник. – Вот, смотрите.
Плюхаю блокнот на стол.
Офицер Ховакан придвигает его к себе и после секундной паузы листает.
Останавливается на определенном дне и читает, что я там записала.
– Тут нет ничего, относящегося ко времени совершения убийств, – говорит он.
– У меня есть и другие ежедневники. – Ну да, у меня их всегда несколько одновременно. Это наиболее целесообразно. – Конечно, не с собой, но я могу принести их, если нужно.
Нервы мои на пределе: подумать только, меня подозревают в убийствах!
Офицер отодвигает записную книжку:
– Давайте на минутку отвлечемся от дела мисс Эвенсен, ладно?
Выдыхаю, потом киваю.
– Это был не первый раз, когда вы видели одну из убитых ведьм, так?
Недоуменно наклоняю голову, глядя на офицера Ховакана, который, полистав бумаги у себя в папке, постукивает по какой-то строчке.
– Не знаю, что вы имеете в виду.
Он хватает ручку и снова тыкает в листок, на который смотрит.
– Я вижу, что вас допрашивали на месте одного из преступлений.
У меня перехватывает дыхание – да, что-то такое было. С Сибил. Смутно помню ленту, огородившую место преступления в лесу возле Ковена, но, когда я пытаюсь потянуться дальше, я… кажется, я что-то вижу, но, может, это просто шуточки разума? Не могу сказать наверняка.
– Извините. Я… – Чары комнаты не позволяют сказать, что я не помню, потому что, технически, какие-то воспоминания я сохранила. – Я думаю, что-то такое было в лесу за Ковеном Белены, я помню желтую ленту, да и только.
– Эти воспоминания тоже исчезли? – Он смотрит на меня пристально – пристально и обвиняюще. – Выглядит весьма удобно.
– Нет, – отвечаю я, – с учетом того, что мы говорим о восстановлении моей репутации и моем добром имени, я бы сказала, что это весьма неудобно.
Офицер Ховакан еще несколько секунд сверлит меня взглядом, потом вновь погружается в свои бумаги.
– Тут говорится, что вы и женщина по имени Сибил Андалусия совершали пробежку по тропе, пересекавшей место преступления. Одна из моих коллег остановила и допросила вас.
Я во власти этих записей; я ничего об этом не помню.
Пожимаю плечами.
– Мы с подругой иногда бегаем по утрам. – По вдохновению – или чтобы наказать себя. – Но этого случая я не помню.
– Гм-м-м. Похоже, вы оказались в неподходящем месте в неподходящее время дважды.
Живот скручивает от его тошнотворного намека, что это вовсе, возможно, и не совпадение.
Именно так и действуют следователи, – пытаюсь убедить себя. – Нажимают, чтобы расколоть, зная, что ломаются лишь подозрительные.
Хотя потеря
