Околдованная - Лора Таласса

Звучит… очень мило.

Ну вот, опять это слово. Мило. Мемнон не милый! Это не в его природе. Особенно со мной, несмотря на его красивые слова о половинках.

– Я найду тех, кто желал тебе зла, – продолжает он, – и они за это заплатят.

– Пожалуйста, не причиняй никому вреда.

Он бросает на меня изумленный взгляд:

– Неужто годы смягчили тебя, моя царица?

– Я не твоя царица.

Колдун снова смотрит на меня, как на какую-то драгоценность, и переключает внимание на арку входа.

– Кто-то хотел контролировать тех, кто незаметно проникает в ваш дом и выскальзывает из него. Почему бы нам не обратить их маленькую хитрость против них же?

В глазах Мемнона – расчетливый блеск.

Он протягивает мне руку, ладонью вверх. Это открытое приглашение к совместному чародейству.

Я пользовалась его силой и боролась с ней. Но никогда намеренно не смешивала свою силу с его. И ловлю себя на том, что хочу ощутить, как сливается наша магия, куда больше, чем оказаться в безопасности или отомстить кому-то.

Беру его руку и поворачиваюсь к проему. Под ладонью оживает моя магия. Я еще не вполне восстановилась после вчерашней ночи, но от прикосновения руки Мемнона сила пробуждается, обвивается вокруг его пальцев и запястья – ласково, даже любовно.

Колдун смотрит на наши сомкнутые руки. Он явно доволен. Потом поднимает взгляд, находит мои глаза – и на миг я переношусь куда-то, туда, где бескрайнее синее небо встречается с безбрежными пшеничными полями. На Мемноне чешуйчатые доспехи, и волосы его развевает ветер.

Образ исчезает так же стремительно, как и появился.

– Est amage? – говорит Мемнон.

Моя царица.

Да. Его царица.

Погодите, нет.

– Ты готова? – спрашивает он, хмуря брови.

Сглатываю, потом киваю, глядя на проход.

Еще секунду чувствую на себе взгляд Мемнона, потом он тоже поворачивается к проему.

Миг – и магия его расцветает, оплетая колдуна темно-синими струями.

– Из семени воздуха и чрева земли вызываю творение. Да вырастет стена под стать той, что окружает ее, – говорит Мемнон, переходя на свой родной язык.

Чувствую, как там, где соприкасаются наши руки, смешивается наша магия. Мемнон тянет нити, впитывая мою силу.

Безмолвно охаю. Теперь я действительно чувствую его во мне, его сущность охватывает мою, переплетает мою магию с его собственной. Задыхаюсь от ощущений.

А он продолжает:

– Да будет иллюзия реальна для всех, кто посмотрит на нее и коснется ее. Только мы, создатели, обладаем силой разрушить эту иллюзию. По нашему приказу, по слову «Покажись», мираж да развеется.

Слившиеся силы кружатся, наливаясь багрянцем последних лучей заката. Объединенная магия сгущается перед нами, заполняя арку, а потом разглаживается. Дымка твердеет и темнеет.

– А по нашему приказу, по слову «Скройся», ложный облик да вернется.

Нужно записать эти слова – черт, нужно записать все это, пока я не забыла!

– Да замаскируются все следы этих чар, да сольются они с теми, что окружают нас.

Слова, которые использует Мемнон, достаточно просты, но сколько силы и магической точности вложено в них!

Магия продолжает сочиться из меня, смешиваясь с магией Мемнона, а я благоговейно смотрю на колдуна. Мемнон – настоящий мастер своего дела, столь же талантливый, сколь и дотошный, и изощренный.

Мерцание его заклятья обретает тот же бледный оттенок, что и у других чар и оберегов комнаты. Если приглядеться очень, очень внимательно, то можно увидеть, что края их тускло-багровые, потому что даже лучшие заклятья не способны полностью отринуть свою врожденную суть.

Но приглядеться надо ОЧЕНЬ внимательно.

С последними словами Мемнона остатки магии покидают нас, и стена затвердевает. Делаю шаг вперед, провожу по ней рукой. Стена на вид и на ощупь… в точности такая, как и должна быть. Твердая. Гладкая. Будничная. Обычная сплошная поверхность.

– Покажись, – произношу на сарматском.

Стена исчезает, и мои пальцы проваливаются сквозь пустой воздух. Снова вижу впереди винтовую лестницу.

Отступаю.

– Скройся.

И открытый проем вмиг становится стеной.

С моих губ срывается испуганный смешок – потому что я помогла это сделать!

Чувствую, что Мемнон смотрит на меня, поворачиваюсь и вижу, что глаза его полны тоски и желания.

– Этот смех… – благоговейно говорит он.

Потом лицо его становится решительным.

Прочищаю горло, чтобы нарушить странную напряженность момента.

– То, что мы сотворили, наверняка противоречит паре-тройке законов, – говорю я.

На самом деле я этого не знаю, но вообще-то дело достаточно сомнительное и вполне может тянуть на преступление.

– Ты забыла, как работает сила, маленькая ведьма. Это одна из немногих вещей, которые не меняет время. – Он ухмыляется мне; тусклый свет подчеркивает его шрам. – Современные люди ведут себя так, словно превратились во что-то… благопристойное. Они притворяются, что не жаждут крови и разрушений, и почти одурачили сами себя.

Тени в комнате делают черты Мемнона зловещими.

– Но, est amage, – продолжает он, – есть лишь один закон, которому человечество следует всегда: сила делает правым. Мы были достаточно сильны, чтобы захватить этот проем, так что он теперь наш.

– Мир устроен не так, – возражаю я.

Его дымно-карие глаза сверкают:

– Осторожней, Селена. Ты мыслишь как идеалистка. А плохие люди используют подобные мысли в своих корыстных целях.

Мемнон сокращает расстояние между нами… нет, не оставляет его вовсе. Каждое его движение источает уверенность. Ну а почему ему не быть уверенным? Он физически силен, чертовски умен, и у него достаточно магии, чтобы стереть с лица земли целый город. Не думаю, чтобы я когда-либо встречала кого-то, кто обладает такой силой.

Он снова заглядывает мне в глаза.

– Странно, – с любопытством бормочет колдун.

– Что странно?

Его красота вновь отвлекает меня. По телу разливается жар.

– И твоя память, и мое наследие исчезли, – размышляет он вслух. – Все мои деяния вычеркнуты из истории, но они живы в моей голове, а твою память удалили из сознания, но в записях она остается…

Взгляд его становится отстраненным, и я хмурюсь.

– Damnatio memoriae, – говорит он, поглаживая мою щеку костяшками пальцев. – Проклятье памяти. Если ты использовала это проклятье…

Проклятье?

– Я никогда в жизни никого не проклинала! – возмущаюсь я.

– Насколько ты помнишь. – Его пальцы продолжают согревать мою кожу.

Смотрю на него, прищурившись.

– Но ты не можешь вспомнить.

Взгляд его устремлен куда-то вдаль.

Внезапно глаза его вспыхивают, как будто он вдруг осознал что-то.

Он отнимает руку от моей щеки.

– Закон Трех, – говорит он так, словно констатирует очевидное. – Ведьмин Закон.

Я знаю, о чем он, – все ведьмы знают. Это наш эквивалент Золотого Правила. Закон Трех – принцип, управляющий всем чародейством. Он гласит, что любая магия, которую ты творишь, – добрая или