Ксеноцид - Орсон Скотт Кард

– Откуда ты знаешь? – спросила Ванму.

– Потому что в таком случае программа должна обладать… разумом!

– Она так и так должна обладать им, – возразила Ванму. – Она должна обладать способностью укрыться от любой другой программы, которая могла бы вычислить ее. Должна уметь передвигаться по памяти в поисках укрытия. Как она различает, от каких программ ей прятаться, если она не умеет читать и вникать в их суть? Может быть, она достаточно разумна, чтобы переписывать другие программы, снабдив их параметрами, которые бы не позволяли им заглядывать в места, где она, как правило, скрывается.

Цин-чжао в мгновение ока придумала сразу несколько объяснений, каким образом программа может стать достаточно разумной, чтобы улавливать содержание других программ, но не понимать человеческого языка. Однако в комнате присутствовал отец, и он первым должен был ответить Ванму. Цин-чжао ждала.

– Если такая программа существует, – сказал Хань Фэй-цзы, – естественно, она должна быть весьма разумной.

Цин-чжао была потрясена. Отец всерьез воспринял доводы Ванму. Словно та вовсе не была какой-то наивной девчонкой.

– Она должна быть настолько разумной, чтобы не только перехватывать разные сообщения, но и посылать их. – На мгновение отец замолк и, подумав немного, покачал головой. – Нет, то послание пришло от друга. Настоящего друга, ведь она рассказала мне такое, о чем больше никто не знал. Это послание было настоящим.

– Что за послание ты получил, отец?

– Оно пришло от Кейкоа Амаука; мы были близкими друзьями, когда я был еще совсем молод. Она приходилась дочерью одному ученому с Отахейти, который прилетел на нашу планету, чтобы проверить, как развились за два века Пути земные культуры. Но улетели они… вернее, их отослали весьма неожиданно… – Хань Фэй-цзы помедлил, будто раздумывая, следует ли раскрывать дочери секрет. Решившись наконец, он произнес: – Если бы она осталась, она могла бы быть твоей матерью.

Цин-чжао вздрогнула – ее испугала тайна, только что поведанная отцом. Он никогда не рассказывал ей о своем прошлом. И сейчас слова о том, что когда-то он любил другую женщину, не ту, которая родила Цин-чжао на этот свет, прозвучали крайне неожиданно. Цин-чжао даже не знала, что ответить.

– Ее сослали куда-то далеко-далеко. С той поры прошло тридцать пять лет. Треть моей жизни минула с тех пор, как Кейкоа покинула нашу планету. Но она только что прилетела на место, какой-то год назад. И сегодня она прислала мне сообщение, в котором объяснялось, почему был сослан ее отец. Для нее наша разлука длилась всего год. Она по-прежнему считает меня…

– Своим возлюбленным, – договорила за него Ванму.

«Какая дерзость!» – про себя возмутилась Цин-чжао. Но Хань Фэй-цзы лишь кивнул. Затем он повернулся к терминалу и начал прокручивать на дисплее какую-то информацию.

– Ее отец обнаружил, что самая важная земная культура на Пути мутировала.

– Рис? – спросила Ванму.

Цин-чжао рассмеялась:

– Да нет, Ванму. Самой важной земной культурой на этой планете являемся мы, люди.

Ванму выглядела слегка огорошенной. Цин-чжао потрепала ее по плечу. Вот так вот – отец слишком попустительствует Ванму, позволяя ей счесть, будто она разбирается в вещах, которым никогда не обучалась. Ванму следует то и дело указывать на ее место, чтобы она не заносилась в мечтаниях слишком высоко. Нельзя позволить девушке возомнить, будто по силе ума она может сравниться с Говорящими с Богами, иначе ее жизнь наполнится горьким разочарованием.

– Он заметил, что в генах некоторых жителей Пути наметились значительные, искусственно приобретенные отклонения, но стоило ему только сообщить об этом, как немедленно пришел приказ о его переводе. Ему мягко намекнули, что человек не входит в сферу его профессиональных интересов.

– А почему она перед отлетом не сказала тебе об этом? – спросила Цин-чжао.

– Кейкоа? Она не знала. Она была еще совсем юной, в том возрасте, когда большинство родителей предпочитают не сообщать детям о проблемах взрослых. Ей было столько же, сколько тебе сейчас.

Это сравнение снова наполнило Цин-чжао страхом: ее отец любил женщину, которая была так же молода, как сама Цин-чжао; таким образом, отец считал, что для замужества это самый подходящий возраст. «Нет, ты не сможешь отослать меня в дом чужого мужчины!» – воскликнула она про себя, однако частичка ее женской натуры нетерпеливо встрепенулась, словно в ожидании минуты, когда она впервые познает суть загадочных отношений, существующих между мужчиной и женщиной. Но, несмотря на все отчаяние и желание, от нее ничего не зависело; она будет послушно исполнять волю отца, не более.

– Но во время перелета, будучи очень расстроенным, отец ей все рассказал. Ты только представь себе – всю жизнь он посвятил своему делу, и вдруг его так резко отстранили! Когда год назад они прибыли на Угарит, он все же нашел в себе силы вернуться к работе. Кейкоа же погрузилась в учебу и постаралась выбросить это из головы. Но несколько дней назад ее отец вдруг наткнулся на старый отчет группы ученых, так же неожиданно изгнанных с Пути еще на заре освоения планеты. Он сложил вместе кусочки головоломки и поделился сомнениями с Кейкоа, и она, вопреки его настойчивым уговорам, связалась сегодня со мной.

Хань Фэй-цзы отметил на дисплее пару абзацев, и Цин-чжао внимательно прочитала их.

– Та группа ученых изучала случаи проявления МПС? – удивилась она.

– Нет, Цин-чжао. Они изучали людей, которые вели себя так, будто были поражены МПС, но этого не могло быть, так как оснований для возникновения эпидемии МПС не было; кроме того, больные не поддавались лечению средствами, обычно легко справляющимися с МПС.

Цин-чжао припомнила, что́ ей было известно о МПС. Пораженные им люди начинали вести себя словно Говорящие с Богами. Она вспомнила, что после того, как впервые столкнулась с мытьем рук, и вплоть до момента, когда ее подвергли испытанию, ей некоторое время давали лекарства, чтобы проверить, не пройдет ли у нее стремление постоянно мыть руки.

– Они изучали Говорящих с Богами, – пробормотала она. – Пытались найти биологическую причину наших обрядов очищения.

Сама мысль об этом показалась ей настолько оскорбительной, что она едва сумела вымолвить фразу.

– Да, – кивнул Хань Фэй-цзы. – И их выслали с планеты.

– Я считаю, им очень повезло, что они сумели убраться живыми и невредимыми. Если бы народ узнал о таком святотатстве…

– Это случилось очень давно, Цин-чжао, – ответил Хань Фэй-цзы. – Тогда еще никто не понимал, что Говорящие с Богами… действительно связаны с небом. Но при чем здесь отец Кейкоа? Он не имел никакого отношения к МПС. Он всего лишь изучал развитие генов. И вот что он обнаружил. Очень специфическое, искусственно приобретенное отклонение в геноме отдельных людей. Когда это отклонение присутствовало в гене одного из родителей, оно автоматически становилось доминантным: ген другого родителя не мог подавить его. Когда же оба родителя обладали подобным отклонением, в ребенке оно проявлялось особенно сильно. Он теперь думает, что причиной высылки стало именно это открытие. Он обнаружил, что каждый из детей, родители которых обладали такими генами, превратился в Говорящего с Богами, и, согласно его исследованиям, получается, что в каждом человеке, способном Говорить с Богами, присутствует хоть один такой ген.

Цин-чжао сразу пришло на ум единственное разумное объяснение, но она моментально отвергла его.

– Наглая ложь, – заявила она. – Это специально было придумано, чтобы мы усомнились в богах.

– Цин-чжао, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Когда я вдруг осознал, что имеет в виду Кейкоа, вопль вырвался из самых глубин моей души. Сначала мне показалось, что я кричу от отчаяния. Но потом понял, что радуюсь освобождению.

– Я не понимаю тебя, – в ужасе произнесла Цин-чжао.

– Ты прекрасно меня поняла, – сказал Хань Фэй-цзы, – иначе бы так не испугалась. Цин-чжао, этих людей выслали потому, что кто-то не хотел, чтобы они сделали открытие, к которому были так близки. Таким образом, тот, кто выслал их с планеты, уже знал, что именно они вот-вот должны были открыть. Только Конгресс – кто-то в Конгрессе – обладал достаточной властью, чтобы скрыть информацию и изгнать ученых. Но что же они скрывали? Да то, что мы, Говорящие с Богами, вовсе не слышим голоса богов. Нас просто изменили на генетическом уровне. Мы были созданы как некий особый вид человека, и правда эта тщательно скрывалась от нас. Цин-чжао, Конгресс знает, что боги разговаривают с нами. Для них это не секрет, как бы они ни притворялись. Кто-то в Конгрессе находится в курсе происходящего и спокойно смотрит, как мы унижаемся в обрядах и ритуалах. Я склонен сделать единственный вывод – таким образом этот кто-то держит нас под контролем, играет на нашей слабости. Я считаю – и Кейкоа считает точно так же, – что никакое это не совпадение, что Говорящие с Богами являются наиболее образованными и умными людьми на Пути. Мы были созданы в качестве подвида человеческой расы, обладающего разумом высшего порядка. Но чтобы такие умные люди не представляли собой угрозу для правителей, нам внедрили особую форму МПС и внушили мысль, что с нами общаются боги. Поэтому-то нас и не стали убеждать в противном, когда мы вдруг сами нашли объяснение своему странному поведению. Свершилось чудовищное преступление, потому что, если бы мы знали о том, что причина нашего поведения вполне материальна, а не убеждали себя в мнимой божественности, мы бы сразу бросили все наши умственные способности на борьбу с этой формой МПС и освободились бы. Мы все здесь рабы! Конгресс – наш самый ужасный враг, наши властители обманывают нас, так неужели я теперь хоть пальцем шевельну, чтобы помочь Конгрессу? Вот что я думаю: если уж у Конгресса объявился могущественный противник, который, или которая, способен управлять ансиблями, мы радоваться должны! Пускай же он уничтожит Конгресс! Только тогда мы обретем свободу!