Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Полина потеряла тебя, беспокоится, — сказала она осторожно, когда отъехали.
Зайкин следил за движением, быстро набирал скорость, легко маневрируя маленьким хэтчбеком среди объемных джипов и длиннозадых универсалов. Назло Карине все перекрестки открывались им зеленым светом, оставляя все меньше времени на поговорить.
— Могут же у меня быть свои дела, — отозвался холодно парень.
Она тщательно анализировала тон его голоса, пытаясь выловить нотки эмоций, но ему удавалось себя подстраивать под любую ситуацию, впрочем, приветливого в этом точно было мало.
— Зайкин, только не смей ей ничего рассказывать, — девушка не выдержала и, развернувшись к нему, взяла за руку, чуть ниже локтя.
Он убрал ее на руль, а дальнюю освободил и облокотился на дверцу.
— Не бойся, договор в силе. Просто на паузе.
Карину ответ не устроил. Лоб нахмурился. Губы слегка надулись.
— И долго ты будешь ее игнорировать? — спросила она через минуту.
— Пока думаю.
Своей лаконичностью он заткнул ее еще на минуту. Девушка растерялась. Его спокойствие нервировало. Страх быстро рос.
Ноябрьская слякоть долетала до окон ошметками, врезалась в стекло и медленно скатывалась на дверцу снаружи. Карина следила, как серый недоснег ползет вбок и вниз, теряя себя по пути.
— Зайкин, пожалуйста, дотерпи до конца, — голос ослабел, получилось жалостливо, а она хотела звучать спокойно и настойчиво, без лишних эмоций, но как будто молила, причем о пощаде. — Полтора месяца всего осталось.
Он не отвечал целых секунд двадцать. Сердце за нее считало, отмерив по три удара два десятка раз.
— Пожалуйста, Зайкин, — ожидание барабанило по нервам. — Проси о чем хочешь.
Девушка резко развернулась к нему корпусом от нетерпеливости и томно вздохнула. Руку положила ему на бедро, поближе к паху. Губы обвела языком. Автоматически сработало, как у секс-куклы, — рефлексы были запрограммированы. Словив его равнодушную усмешку, покраснела.
— Себя опять предлагаешь? Думаешь, я только этого хочу? Не примеряй на меня Трунова. Мы с ним разные.
Обижало больше то, что он даже не взглянул. Дорога была ему интересней. Карина отвернулась, сжалась и запахнула пальто плотно.
— Я просто… сама… тебя хочу, — признание далось ей тяжко, челюсти свело от правды и ее осознания. — Перманентно, причем.
Сбоку послышался легкий смешок.
— Я через это уже прошел. И ты пройдешь. Тем более, у тебя есть хороший трахатель.
— Да не хороший он! — она закрылась ладонями. — Ты прав, я его терпела. Но я терпела и похуже. Жерар вполне сносный. Не надо было меня от него защищать.
— Вот именно, у тебя все сносно, — наконец-то, Зайкин выказал возмущение. — И никогда классно. Зачем постоянно терпеть, если можно нормально жить?
— Приходится, блядь! — Карина сорвалась и не сдержала слезы, голос осип. — Хочешь жить, умей вертеться. Вот и я кручусь, как могу. Да тебе никогда не понять! Ты золотой ребенок. Тебя всю жизнь любили, холили и лелеяли. У тебя буквально все есть: счастливая семья, горы денег, куча друзей, толпы поклонниц. Никто и ни в чем тебя никогда не ограничивал. И лишь одна мелкая неприятность — возлюбленная не дает.
Она посмотрела ему в лицо раскаленными глазами. Зайкин выдохнул. Синий не успокаивал.
— Знаешь, какая огромная между нами разница? — спазм зажал ей глотку. — В том, что я — твое единственное несчастье. А ты — мое единственное счастье. И у меня больше ничего хорошего в жизни не было…
Девушка снова свернулась клубочком, подняв ноги на сиденье, и уткнулась лбом в холодное стекло. Пятна пара от дыхания проявлялись и быстро исчезали.
— И не будет… И не нужно оно мне.
Зайкин неодобрительно покачал головой.
— Объективно у тебя далеко не самая злосчастная судьба, — говорил без жалости и без презрения. — И ту, которая есть, ты во многом выбрала сама. Че ты ноешь? Если не нравится, так выбирайся. Я же руку помощи протягиваю. А ты ее все время отбиваешь.
— Огкх, не нужна мне твоя жалость, — она откинула голову на спинку и уставилась в солнцезащитный козырек.
— Это любовь, Кариш, а не жалость. Хватит обесценивать мои чувства.
Карине показалось, что она зажмурилась лишь на секунду, а они уже приехали. На самом деле, прошло целых пять минут. Просто боль не давала осознавать себя. Все время и пространство вокруг сжались до болевой точки в ее солнечном сплетении. Пульсация стала единственным движением вселенной. На отшибе в невесомости плавала мысль: «Он ведь прав, трусиха».
— Так что с моей сестрой? — придя в себя, спросила она строго, но с надеждой.
Такси с остальными пока не подъехало, значит, у них еще оставалось время.
— Зайкин, пожалуйста, потерпи. Чуть-чуть. Мне надо ее подготовить. Она назло всякое может вытворить.
Вспомнив разговор с ЭрПи, она рассказала ему все: от конца и до самого начала. Он хмурился, но внимательно слушал. Карина говорила недолго и по сути, описывая жалкого мембера, которого долгое время принимала за подростка, их шутливые разговоры о самом разном, глупый поступок его матери и еще более глупый его собственный, проникалась глубже сама, испытывала острую вину и за него, и за сестру.
— У Полины явно нет настолько серьезных заморочек, как у этого, — парень кивнул куда-то в сторону.
— Но у нее, блин, свои похлеще! Она девственность продала в отместку родителям, ты понимаешь? У меня тупо фантазии не хватает придумать, что ей в голову может прийти, когда она узнает о нашей подставе.
Карина села полубоком, потому что до конца отвернуться не могла, но и испытывать этот синий упрек тоже, хотя все равно его чувствовала. Кожей впитывала.
— Если ты ей расскажешь, я с тобой больше никогда не заговорю, — добавила тихо, сама не была уверена в своих словах.
Зайкин посмеялся иронично и стукнул кулаком по рулю. А потом поднес телефон к уху.
— Привет, Полин.
Сердце разбуянилось. Карина резко развернулась и приготовилась отобрать гаджет, если он начнет говорить не то. В боевой позе стала похожей на пантеру в засаде. И почти не дышала, не сводя глаз с желанной фигуры.
— Прости, милаш, был в командировке, — парень снова улыбался. — Срочная, даже предупредить не успел.
Девушка выдохнула и закрыла глаза.
— Соскучился, разумеется. Вечером за тобой заеду. Да, отлично. Извини, сейчас мне ехать надо. Целую.
Закончив разговор, он повернул к ней серьезное лицо, милота пропала разом и голос очерствел.
— Довольна?
— Спасибо.
Зайкин хлопнул дверцей и
