Дураки умирают - Марио Пьюзо

Когда я вернулся домой и поделился новостью с Валери, она тоже особо не удивилась. Спокойно сказала: «Значит, мы сможем купить дом побольше. Дети растут, им здесь уже тесновато». И жизнь покатилась, как прежде, разве что Валери нашла дом в десяти минутах езды от родителей, куда мы и переехали.

К тому времени роман опубликовали. Он попал в списки бестселлеров по всей стране. Книга имела фантастический успех, который совершенно не отразился на моей жизни. Я быстро понял почему: у меня было очень мало друзей. Калли, Озано, Эдди Лансер, и все. Разумеется, Арти, который страшно гордился мною и хотел устроить в мою честь большой прием. Я сказал, что прием он может устраивать, но я на него не приду. Меня очень тронула рецензия Озано, которая появилась на первой странице одного из книжных обозрений. Он похвалил меня за то, что следовало, и указал на действительные слабости. Как обычно, в похвалах он где-то перебарщивал, потому что я был его другом. И, разумеется, не забыл упомянуть о себе и своем романе.

Я позвонил ему домой, но трубку никто не снял. Написал письмо и получил ответ. Мы пообедали в Нью-Йорке. Выглядел он скверно, но с ним была потрясающая блондинка, которая мало говорила, но ела больше меня и Озано, вместе взятых. Он представил ее, как Чарли Браун, и я понял, что это девушка Калли, но не стал передавать ей слова Калли. Зачем создавать Озано лишние трудности?

А потом произошел забавный инцидент, который навсегда остался в моей памяти. Я предложил Валери пробежаться по магазинам и купить все, что пожелает ее душа, пообещав, что займусь детьми. Она поехала в Нью-Йорк с подругой и вернулась с горой коробок.

Из одной из них она достала желтое платье.

— Оно стоит девяносто долларов. Только представь себе, девяносто долларов за маленькое летнее платье.

— Очень красивое, — похвалил я обновку.

Валери приложила платье к себе.

— Знаешь, я никак не могла решить, какое мне брать: желтое или голубое. Остановилась на желтом. Думаю, что в желтом я смотрюсь лучше, не правда ли?

Я рассмеялся.

— Дорогая, а тебе не пришла в голову мысль о том, что ты можешь купить оба?

Она изумленно уставилась на меня, потом тоже рассмеялась.

А я добавил:

— Ты можешь купить и желтое, и зеленое, и голубое, и красное.

Мы улыбнулись друг другу, впервые по-настоящему осознав, что вступили в новый этап нашей жизни. Но в целом успех не принес мне той удовлетворенности, на которую я рассчитывал. Как обычно, я исследовал вопрос по литературным источникам и установил, что мой случай достаточно типичен. Более того, многие люди, всю жизнь рвавшиеся на вершину и наконец добившиеся желаемого, отмечали свой успех прыжком из окна верхнего этажа небоскреба.

Дело было зимой, и я решил, что нам пора всей семьей поехать в отпуск. Из теплых краев я выбрал Пуэрто-Рико. Впервые в нашей семейной жизни мы могли себе это позволить. Раньше мои дети не ездили даже в летний лагерь.

Мы много купались, наслаждались погодой, странными улицами и необычными блюдами. В первый же вечер я повел Валери в казино, тогда как дети расселись в холле по большим креслам-качалкам и ждали нас. Валери каждые пятнадцать минут выбегала, чтобы посмотреть, все ли с ними в порядке, а потом увела их в наш люкс. Я же играл до четырех утра. После того как я разбогател, удача, естественно, не могла меня подвести, и я выиграл несколько тысяч долларов. Как ни странно, выигрыши в казино доставили мне больше удовольствия, чем успех моего романа и огромные деньги, которые я на нем заработал.

Когда мы вернулись домой, меня ждал еще один приятный сюрприз. Киностудия «Маломар филмз» предложила сто тысяч долларов за право экранизировать мой роман и еще пятьдесят тысяч плюс расходы, если я приеду в Голливуд и напишу сценарий.

Я обсудил предложение киностудии с Валери. Писать сценарий мне не хотелось. Я сказал Валери, что права продам, а сценарий писать не буду. Я думал, мое решение ее порадует, но она сказала:

— Я думаю, тебе следует поехать в Голливуд. Встречи с новыми людьми пойдут тебе на пользу. Знаешь, иногда меня тревожит твоя страсть к одиночеству.

— Мы можем поехать всей семьей.

— Нет, — покачала она головой. — Я тут счастлива и не хочу срывать детей из школы. И тем более не хочу, чтобы они выросли в Калифорнии.

Как и все жители Нью-Йорка, Валери воспринимала Калифорнию как некий оазис, населенный наркоманами, убийцами и безумными проповедниками, которые начинают стрелять по католикам, едва завидев их.

— Контракт рассчитан на шесть месяцев, — добавил я, — но я могу проработать там месяц, а потом бывать в Голливуде наездами.

— Вот и отлично, — кивнула Валери. — По правде говоря, нам нужно отдохнуть друг от друга.

Ее слова меня удивили.

— Мне от тебя отдыхать не надо.

— А мне надо. Когда мужчина работает дома, это напрягает. Спроси любую женщину. Я ничего не говорила раньше, потому что мы не могли снимать отдельную квартиру, но теперь, раз уж деньги есть, я бы хотела, чтобы ты работал вне дома. Сними студию, уезжай туда утром, возвращайся вечером. Я уверена, что и работаться тебе там будет лучше.

Не знаю почему, но ее слова оскорбили меня до глубины души. Мне нравилось работать дома, и я обиделся, узнав, что она не разделяет моих чувств. Наверное, именно эта обида, пусть детская, и заставила меня подписать контракт с киностудией. Если она не хочет, чтобы я сидел дома, пожалуйста, я уеду, и посмотрим, как ей это понравится. В то время я с удовольствием читал про Голливуд, но не хотел ехать туда даже на экскурсию.

Я понял, что переворачивается еще одна страница моей жизни. В своей рецензии Озано написал: «Все романисты, хорошие или плохие, — герои. Они сражаются в одиночку, они обладают верой святых. Они чаще терпят поражение, нежели побеждают, они не могут рассчитывать на милосердие мира негодяев. Их силы подтачивают (вот почему в большинстве романов можно найти слабые места) житейские проблемы, болезни детей, предательство друзей, измены жен. Они не обращают внимания на раны и продолжают сражаться, открывая в себе все новые источники энергии».

Мелодраматичность слога Озано мне не нравилась, но я чувствовал, что покидаю когорту героев. И плевать я хотел на то, что дело было, скорее всего, в типичной писательской сентиментальности.

КНИГА V

Глава 27

«Маломар филмз», дочерняя компания «Мозес Вартберг три-калчур студиоз», обладала полной независимостью и даже располагала собственной, пусть и небольшой, съемочной площадкой. Так что Бернарда Маломара никто и ни в чем не ограничивал при подготовке фильма по роману Джона Мерлина.

Маломар хотел только одного — снимать хорошие фильмы, но давалось ему это нелегко, потому что за спиной все-таки чувствовалась громада «Вартберг три-калчур студиоз». Он ненавидел Вартберга. Они постоянно враждовали, но Вартберг был интересным, достойным противником. Опять же, Маломар признавал, что в вопросах финансов и менеджмента Вартберг — гений. И прекрасно понимал, что без таких, как Вартберг, ни режиссерам, ни актерам не выжить.

Но Маломару, удобно устроившемуся в своем роскошном кабинете, примыкающем к съемочной площадке, приходилось иметь дело не только с Вартбергом. Были и другие кровососы. Как в шутку указывал Маломар, Вартберг — рак прямой кишки, тогда как Джек Холинэн — геморрой, от которого приходилось страдать каждый день, а потому раздражал он куда больше.

Джек Холинэн, вице-президент компании, ведал общественными связями и с увлечением играл роль гения пиара. Если он предлагал тебе сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, а ты отказывался, он тут же с подкупающим энтузиазмом признавал твое право на отказ, радостно восклицая: «Как ты скажешь, так и будет! Я никогда, никогда не буду убеждать тебя делать то, чего тебе не хочется. Я только попросил». И это после того, как он битый час объяснял тебе, что гарантировать упоминание твоего нового фильма в «Таймс» можно только в одном случае: если ты спрыгнешь с Эмпайр стейт билдинг.

Но с боссами вроде вице-президента по связям с общественностью «Вартберг три-калчур интернейшнл студиоз» или со своим личным клиентом Уго Келлино Холинэн был куда как более откровенным, более человечным. Вот и теперь он не собирался ничего скрывать от Бернарда Маломара, у которого просто не было времени на пустопорожнюю болтовню.

— У нас проблемы. Я думаю, этот гребаный фильм станет самой большой бомбой после Нагасаки.

Маломар, самый молодой руководитель студии после Талберга, любил изображать туповатого гения.

— Я не знаю этого фильма, но я думаю, что ты порешь чушь. Я думаю, тебя тревожит Келлино. Я думаю, ты хочешь, чтобы мы потратили целое состояние на рекламу, потому что этот господин решил податься в режиссеры, а тебе хочется подстелить ему соломку.