Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд

— Она могла рассечь что угодно, о чем бы ни подумала, — сказал Аарон. — Значит, все-таки ты ее дочь. И моя племянница.

Фиона посмотрела на Аарона. Перед ней стоял тот же самый мужчина, та же суровая гора мышц. Никого страшнее и сильнее его Фиона никогда в жизни не видела, но теперь его взгляд смягчился. Казалось, что-то в ней больше не отталкивает его.

По переулку замелькали тени. Фиона запрокинула голову. Сотня ворон взмыла в небо, птицы начали кружить над переулком. Некоторые из них, спикировав на крышу и стены «Розового кролика», отскакивали от фасада и потолочных окон.

— Прислушайся, — прошептал Аарон. — Твой брат тоже пустил в ход свое оружие.

Только Фиона хотела спросить у дяди, что он имеет в виду, как Джонни со стуком открыл заднюю дверь.

— Фиона! — прокричал он. — Тебя к телефону. Какой-то парень…

— Ладно, — обернувшись, крикнула она, — скажи, сейчас подойду.

Снова повернувшись к дяде, она собралась засыпать его вопросами.

Но и сверток с оружием, и Аарон исчезли.

37

Комплекс Ланселота

Роберт Фармингтон остановил свой «харлей» рядом с тремя запыленными «кадиллаками» с номерными знаками округа Байя, снял кожаную куртку и остался в пропотевшей футболке.

Странно, что в баре скопилось так много местных жителей. Послеполуденная жара была традиционным временем сиесты на сонном мексиканском побережье.

Роберт посмотрел с обрыва вниз, где на берегу океана стояла деревушка Пуэдевас. Об этом месте знали несколько опытных моряков… и слишком много контрабандистов.

Роберт выбирался в Пуэдевас так часто, как только мог. Здесь ему всегда улыбались сеньориты, энчиладас с лобстерами были потрясающе вкусны и, что самое главное, в баре ему продавали пиво.

Он неторопливо зашагал ко входу, но остановился. На окне красовалась табличка «CERRADO» — «Закрыто», а дверь был а распахнута. Видимо, произошла ошибка. Этот бар никогда не закрывался в послеполуденные часы, приглашая богатых американских рыбаков утолить жажду.

Роберт вошел в бар. Саманные стены были выкрашены голубой краской, лопасти подвешенных под потолком вентиляторов вращались, но без толку — воздух в помещении оставался горячим и душным.

У стойки сидели восемь мексиканцев, от которых несло трехдневным потом и порохом после недавней перестрелки. Несмотря на жару, все они были в дешевых кожаных куртках. Роберт сразу догадался, что под куртками мужчины прячут пистолеты.

Это были гангстеры средней руки, посредники между наркобаронами и продавцами наркотиков на американо-мексиканской границе. Роберт называл их бандитами.

С каждым из них по отдельности справиться можно было без труда, но со всеми вместе… Они походили на стаю гиен, а когда гиен слишком много, им уступают дорогу даже львы.

Роберт решил уйти, но заметил Терезу, дочь хозяина бара, — милую девчушку лет одиннадцати. Она стояла в углу, и вид у нее был как у загнанной зверушки.

Тереза кивнула Роберту.

Он понял ее без слов. «Уходи, покуда цел».

Но темные глаза девочки были полны страха и тоже яснее всяких слов молили: «Спаси меня».

Роберт улыбнулся. Маркус Уэлманн всегда упрекал его в склонности к «дамочкам, попавшим в беду». И еще он говорил, что в один прекрасный день это погубит Роберта.

Правда, Маркус никогда не понимал, почему Роберт вообще взялся за эту работу. Девушки в опасности, угрозы, приключения, отсутствие необходимости взрослеть — кто бы стал переживать за свою жизнь, имея все это?

Впрочем… кто погиб, а кто пока что был жив?

Роберт кивнул Терезе и направился к своему любимому столику у дальней стены. Оттуда ему легко было наблюдать за бандитами.

Они тоже хорошо видели его и поэтому могли расслабиться — он вроде как находился именно там, где, по их мнению, ему было положено находиться.

Что ж, пусть так и думают.

Бандиты смерили Роберта взглядами с головы до ног, пошептались и захохотали. Некоторые сходили за стойку и взяли себе еще пива. Бармена на месте не было. Дурной знак.

Один из бандитов подошел к входной двери и закрыл ее на засов. Ухмыльнувшись Роберту, он вернулся к барной стойке и сел на табурет.

Ну, ясно: они напьются в стельку, а потом начнется веселье. Сначала примутся за него, а потом… за Терезу.

Одной рукой Роберт взял со столика меню, покрытое жирными пятнами, а другую руку завел за спину и нащупал пистолет, лежавший в кобуре. Вытащил маленький «Глок-29» и незаметно положил на соседний стул. К столику подошла Тереза.

— Что закажете, сеньор? — проговорила она довольно громко, чтобы слышали бандиты.

— Энчиладас с лобстером и черные бобы.

— Уходи, — прошептала Тереза. — Быстрей — если получится.

Роберт улыбнулся.

— И еще «Dos Coronas», por favor.[62]

Тереза вздохнула и пошла на кухню.

Восемь против одного. Если Роберт ничего не придумает, ему скоро конец. Но пока он мог немного расслабиться и понаблюдать за тем, как бандиты пьют и становятся все более медлительными. Роберт заметил, как они мешают пиво с текилой и с какой скоростью употребляют напитки. Он рассудил, что у него есть минут десять до того момента, как бандиты дойдут до кондиции и примутся за то, что у них на уме.

Ему, как говорится, надо было «убить время».

Роберт взял солонку и посыпал стол солью. Затем пальцем нарисовал на соли карту мира и приблизительно обозначил центр Северной Америки.

Большую часть своей жизни он прожил в Арканзасе, на Кантри-роуд, 32. Днем работал вместе со своими родными на полях, а вечером несколько часов проводил в школе. Как-то раз его отчим номер три проучил его за то, что он огрызался, и рассек мальчику губу. Тогда Роберт решил, что с него хватит.

Он поцеловал на прощание спящую мать и отправился на перекресток, где двадцатое шоссе встречалось с сорок третьим. Роберт слыхал, что если встать на перекрестке, в полночь к тебе явится дьявол и ты сможешь продать ему душу.

Наступила полночь. Дьявол не явился. Подошел автобус «Грейхаунд», и это очень обрадовало Роберта.

Он прочертил на своей соляной карте дугу до Атлантического побережья.

Для своего возраста Роберт был довольно высокого роста и врать умел мастерски. И все же капитан корабля из Виргинии наверняка понял, что ему всего четырнадцать. Но все же взял Роберта в рейс с условием, что свой проезд тот отработает. По пути Роберт худо-бедно выучил испанский. В Барселоне он сошел с корабля.

Роберт провел длинную линию через океан, а потом — несколько зигзагов по Европе.

Тот год был чистым безумием. Он чуть не погиб, обучаясь своему ремеслу — краже произведений искусства.

Но этому занятию пришел конец в Турции, где он встретился с Маркусом Уэлманном.

Роберт вздохнул и сдул со стола почти всю соль.

Что толку было вспоминать об этом? Маркус мертв. Да, он то и дело ворчал на Роберта, но все же заботился о нем. Научил его водить машину и мотоцикл, драться, думать, а этого не делал ни один из маминых дружков.

«В дело тебя примут не какие-нибудь панки, — однажды сказал Маркус Роберту. — Примут тебя наши боссы. Начнешь считать их людьми — имей в виду: это опасно. Они скорее силы природы, чем люди из плоти и крови. Забудешь об этом, хоть раз рассердишь их — словом, это все равно что пытаться договориться с цунами. Толку, сам понимаешь, никакого».

Как раз это и случилось. Маркус рассердил миссис Одри Пост. Никто не рассказывал об этом Роберту, но только так и можно было объяснить таинственное исчезновение его начальника и назначение Роберта водителем.

Он старался скрывать свои чувства, когда ему поручили сообщить семейству Пост о решении Сената. Но миссис Пост заглянула ему прямо в душу и все увидела. Любые мысли о мести в одно мгновение испарились.

Но эти проблемы остались в прошлом. А все его нынешние беды как одна повернули к нему свои уродливые головы: восемь бандитов дружно развернулись к Роберту.

— Эй, chico,[63] — сказал один из бандитов. — Топать сюда. Мы с тобой поговорить.

Если Роберт сейчас схватится за пистолет, они все начнут стрелять. А если он станет им подыгрывать, может случиться все, что угодно.

Не слишком большой выбор. Он протянул руку к пистолету.

Входная дверь медленно открылась. От яркого солнечного света все заморгали — в том числе и Роберт.

Бандиты обернулись. Даже будучи сильно пьяными, они догадались: что-то не так. Ведь дверь только что была заперта на засов. Она не должна была открыться, ее можно было только сорвать с петель.

В дверном проеме стоял американский турист в гавайской рубахе, шортах цвета хаки, шлепанцах и смешной соломенной шляпе.

— Buenos tardes,[64] — пьяно пробормотал турист и вошел в бар. Дверь захлопнулась.