Дочь полуночи - Карен Чэнс

— Ты хочешь в чем-то обвинить меня, вампир?

— Эта... субстанция терзала нас воспоминаниями, заставила оживлять самые жуткие картины из прошлого.

Выражение лица Кэдмона было весьма красноречивым. Не произнося ни слова, он сумел выразить, какое это тяжкое испытание — находиться за одним столом с кем-то, настолько дурно воспитанным.

После чего эльф вздохнул и взглянул на меня.

— Вы тоже пережили воспоминания?

Я кивнула.

— Мы решили... в пещерах мы столкнулись с заклятием, думали, что его оставили маги.

— Вы были совершенно правы, хотя эльфийское вино могло усилить эффект от заклинания. Скажите, в последние три дня вам не доводилось его пить?

— Нет. Я...

Тут в разговор вмешался Луи Сезар:

— Ты выпила немного из моего стакана в самолете. Я наполнил флягу в подвале твоего дома.

— Погоди-ка минутку. Ты хочешь сказать, что подвал дома Клэр набит эльфийским вином?

— Именно. Я очень удивился, увидев его, потому что это вино умеют делать только эльфы. — Он снова бросил на Кэдмона злобный взгляд. — Кажется, теперь я кое-что понимаю.

Кэдмон казался оскорбленным до глубины души.

— Вскоре, всего дня через три, все последствия пройдут. Самое сильное действие закончится через несколько часов.

Я распрямилась, поняла, что чувствую себя более-менее нормально, понюхала свой бокал, но не ощутила ничего опасного. Вкус был как у самого заурядного красного вина, с оттенком фруктов и земли.

— Как оно действует?

— Ничего вредного для здоровья, — заверил меня Кэдмон. — При удачном стечении обстоятельств вино помогает двум людям читать мысли друг друга или, при меньшей концентрации, воспринимать чувства. — Темно-зеленые глаза смотрели на меня с одобрением. — Но даже большое количество этого напитка редко способно вызвать такие живые воспоминания. Я даже ощутил запах дыма.

Я кивнула, вспомнив расплавленные доспехи, черной грязью стекающие с одного из тел, и обжигающий ветер. Когда он подхватывал дым всех костров, то становился похож на дуновение из самого ада. Этот ветер вызвал к жизни мои собственные воспоминания об окопах во Франции после газовой атаки, и меня вдруг бросило в пот. Сердце прыгало в груди, адреналин затоплял меня, а восприятие начало вытворять что-то странное. Горло, задушенное пеплом, снова сжалось от боли.

Кэдмон коснулся ладонью моего плеча. Его сила растеклась по моему телу, прогнала неприятное ощущение.

— Да, — пробормотал он. — Поразительная чувствительность. — Эльф ободряюще улыбнулся. — Не тревожьтесь. То, что вы видели, случилось давным-давно. Это воспоминание о последней нашей великой войне. Даже в те времена целые столетия ушли на то, чтобы восполнить численность народонаселения. Я боюсь, что теперь это окажется вовсе невозможным. Но споры из-за трона могут спровоцировать подобную катастрофу. Необходимо разыскать вашу подругу.

— Вы читаете мои мысли, — сказала я нервно, немного дрожа от силы, заключенной в этом легком прикосновении.

— Эльфы не могут этого делать, — хрипло сказал Луи Сезар, не сводя глаз с руки Кэдмона.

Тот улыбнулся, но не особенно приятно. Его хватка усилилась.

— Пожалуй, нет. Но мы читаем многое другое. Например, я знаю, вампир, что у тебя в левом рукаве нож, хотя и не вижу его. Металл поет для меня. Это наш талант. — Он взглянул на меня и улыбнулся нарочито призывно. — Один из множества.

Внезапно гнев Луи Сезара как вода затопил небольшой погребок. За долю секунды глаза вампира сделались серебристыми, похожими на две старинные монеты. Я сидела, окаменев, купаясь в море силы, и начала понимать, почему Мирча выбрал именно Луи Сезара. Только папочка почему-то забыл упомянуть о его взрывном характере. Наверное, он решил, что я сама догадаюсь обо всем по этим рыжим волосам.

Кэдмон сидел совершенно спокойно, не вызывал на бой, но и не отказывался от вызова. Я не знала, что делать, когда с одной стороны расположился вампир, охваченный жаждой убийства, а с другой — подозрительный эльф. Это не сравнить даже с молотом и наковальней. Я покосилась на Раду, однако тот окаменел, как олень в свете фар, только его прекрасные бирюзовые глаза сделались совсем круглыми.

В конце концов обстановку разрядила Ольга, которая рыгнула. Могу поклясться, эта отрыжка звучала не меньше минуты. Под конец уже все мы глядели на нее с нескрываемым изумлением. У троллей считается невежливым не выразить своего одобрения трапезе соответствующей реакцией пищеварительной системы. Похоже, Ольге очень понравилось угощение.

Она похлопала себя по необъятному животу и поднялась со стула с грацией беременной бегемотихи.

— Отличный обед, — сказала эта дамочка Раду, который даже сумел вежливо кивнуть в ответ. — Я пошла спать, — объявила Ольга почти с королевским достоинством.

Джеффри спешно кинулся вверх по ступенькам показывать дорогу. Красавица двинулась за ним, касаясь боками каменных стен узкого лестничного пролета.

Я решила, что она права.

«Если Кэдмон знает что-то еще, то я выжму из него сведения завтра, когда голова будет лучше соображать».

Я вытащила Вонючку из тарелки с сырами, где он устроился вздремнуть.

— Ладно, мне тоже кажется, что уже поздно, — сказала я, прижимая дуэргара к боку.

Я не стала желать обществу спокойной ночи. Раду был слишком потрясен, чтобы ответить, а у эльфов не имелось такой традиции. Кроме того, у меня возникло предчувствие, что спокойной эта ночь не будет.

Глава 16

Колючие ветки больно хлестали по лицу. Утоптанный снег на бегу скользил под ногами, но остановиться или хотя бы замедлить бег я не могла. Низко над головой нависало блеклое небо, которое быстро темнело, наливаясь свинцом. Погода стремительно портилась. Мне надо было бы повернуть назад, вернуться в унылую, но теплую таверну, только вот я не могла этого сделать. Я ни за что не пойду туда, в эту скверно пахнущую, тускло освещенную тесную дыру. Мне невыносимо видеть страх в глазах людей, наблюдать, как они отшатываются от меня, когда я прохожу рядом, слышать, как они перешептываются о зле, которое бродит среди них. Пусть даже именно из этих перешептываний я узнала о том, что именно ждет меня впереди.

Я остановилась на вершине крутого каменистого склона, полной грудью вдохнула чистый холодный воздух. Ветер, носившийся между утесами и деревьями, скованными морозом, был обжигающим, ледяным и дул не в ту сторону. Я видела дым, но не ощущала его запаха. Во всяком случае, пока.

Подо мной расстилалась долина, покрытая белыми сугробами, которая постепенно расширялась и сливалась с равнинами, лежащими вдалеке. Несколько снежинок зацепились за концы моих волос. На другой стороне долины висела белая дымка. Скоро она затянет собой дым пожарища, и то, что я ищу, окажется потерянным до весны, когда оттают истерзанные останки. Нет. Я должна добраться туда раньше.