Маэстро, ваш выход! - Вячеслав Жуков

Грек скроил умное лицо.

– Погоди, погоди, Федор Николаич. Если я тебя правильно понял, ты считаешь, что прошло какое-то время. Маэстро объявился в городе, разыскал Розовского и потребовал вернуть деньги. Свою долю. Так? – настойчиво и в то же время с большой долей скептицизма, спросил Грек.

Федор кивнул.

– А почему бы и нет? Уверен, что организатором того нападения был Розовский. Он все хорошо продумал, за исключением пустяка. Он не предполагал, что с охранником и кассиром будет милиционер с автоматом. В этом была его промашка. А его бывший друг, Маэстро, был всего лишь исполнителем.

Грек не стал возражать, сказал лишь деловито:

– Что ж, нам остается только обратиться за разъяснениями к самому господину Маэстро.

Ваняшин промолчал на это. А майор Туманов сказал задумчиво:

– Но это будет как раз не так-то просто.

Грек захлопал своими черными глазами.

– Это еще почему? Объявим в федеральный розыск. Куда он от нас денется?

– Он уже делся, – заметил Туманов. – Когда он сбежал с пересыльной тюрьмы, его долго и упорно искали. И заметь, безрезультатно. Как ты думаешь, почему ему все эти годы удавалось скрываться?

Грек подумал, но ничего путного не пришло на ум, и он пожал плечами.

Федор посмотрел на Ваняшина, предоставив слово ему.

– Поменял внешность? – сказал лейтенант.

Грек улыбнулся несмышленышу. Вечно этот летеха в облаках летает. Начитается детективов, вот и клонит его не туда. Уже собирался выставить Ваняшина на смех перед майором, но Туманов сказал:

– Правильно. Уверен, он сделал пластическую операцию и живет по другим документам. Поэтому ему столько лет удается скрываться. Но в том, что он жив, я не сомневаюсь. У меня на диктофоне записано, как Гвоздь проговорился, назвав Каренина по кличке. Мне удалось выяснить, что раньше Гвоздь состоял в группировке Каренина. И сейчас их дружба не нарушилась. Надо только хорошенько допросить Гвоздя.

Грек махнул рукой.

– Поздно, – сказал он.

– Что, поздно? – не понял майор.

Ваняшин как бы виновато взглянул на Туманова и сказал:

– Федор Николаич, мы с Греком пытались позвонить тебе на сотовый…

– Леша, да будет тебе известно, у всех сотовых телефонов есть один существенный недостаток – они разряжаются в самый неподходящий момент. Подобное, произошло и с моим, – объяснил майор.

Грек взял из руки майора трубку сотового, проверил, что телефон действительно разряжен, потом сказал то, что хотел сказать в самом начале:

– Сегодня ночью Гвоздь повесился в камере.

От нахлынувшей досады, Туманов яростно выругался. Потом сказал Греку:

– Я же просил, не переводить его в СИЗО. Оставить у нас в КПЗ. Ну как же так, Саня? – спросил Федор у Грека, словно обвинив его в случившимся.

– А что я? – огрызнулся Грек, ни капельки не считая себя виноватым. – Я-то тут при чем? Да и никто не переводил его в следственный изолятор.

– Значит, он у нас сидел? – удивленно спросил Туманов. Грек кивнул.

– У нас. Семин уже осмотрел его.

– И чего? – озабоченно спросил майор.

Грек произнес так, словно не Семин был главным экспертом, а он, капитан Грек. И именно от его решающего слова, зависело заключение экспертизы.

– А то, что у Гвоздя видно сдали нервы. Он же в курсах, что воры объявили ему приговор. У нас он еще протянул бы какое-то время. А в следственном изоляторе не прожил бы и дня. Ну и наложил на себя руки, – сказал Грек.

– И как мы теперь выйдем на Маэстро? – спросил Туманов, посмотрев на обоих своих помощников.

Грек с Ваняшиным сидели и молчали. Лейтенант курил, а усатый капитан усердно ковырял пальцем в носу и при этом делал такое умное выражение лица, что Федор Туманов отвернулся. Уверен был, что в голове у Грека сейчас было полное отсутствие мыслей. В конце концов, за раскрытие этого дела отвечает не он, а Туманов. Грек, также как и Ваняшин, исполнитель. Стало быть, решающее слово за майором.

А Федор злился, и в первую очередь на самого себя, потому что, как и у Грека, у него сейчас не было никаких дельных мыслей. А надеяться и ждать, что вот придет кто-то и подскажет, было глупо. Придти только может «батяня», чтобы сделать очередной разнос операм. Хотя и он уже пару дней что-то не появлялся в кабинете майора Туманова. Федору даже стало странным. Не похоже это на «батяню». Он изменял своим привычкам. Об этом подумал майор, сказав вслух:

– Привычки.

Грек с Ваняшиным не поняли.

– Чего, Николаич? – спросил Грек, вытянув из носа палец. Ваняшин молчал, но смотрел на Федора вопросительно. К чему майор это сказал?

– Каренин изменил внешность, но он не мог изменить свои привычки.

– Верно, – в один голос согласились Грек с Ваняшиным. Теперь только оставалось выяснить, какие привычки были у Маэстро. Ну любовь к девочкам, это само собой. Но с другой стороны, какой мужик пройдет равнодушно мимо хорошенькой девицы. Выходит, это не особенная привычка. По ней они Маэстро не найдут никогда. Тут надо что-то другое. Грек не знал что и поэтому спросил у Туманова.

– Николаич, а какая у Каренина была привычка?

– Он любил дирижировать под свист пуль своими бандюками, – не слишком остроумно пошутил Ваняшин.

– Вполне вероятно, раз у него была довольно крупная и хорошо организованная группировка, – сказал на это майор без доли юмора и тут же добавил: – Но если он безумно любил играть на скрипке, то что?..

– Он любит посещать симфонические залы, где фи, фи, фи, – Грек сделал руки так, будто в них держал скрипку. И не просто держал, а водил смычком по струнам. Хотя лично Сан Саныч Грек из всех музыкальных инструментов предпочтение отдавал гитаре. Играл он неважно. Изо всех аккордов выучил только четыре самых основных, на которых под настроение исполнял все блатные песни, которые знал.

– Скорее всего, так, – согласился Туманов и спросил: – Но скажите мне, перед чем не устоит ни один скрипач?

Грек задумался. Вот загадал майор задачку. Сразу и не ответишь. Лично Сан Саныч, как морально устойчивый человек, устоял бы перед всякими соблазнами. А что касаемо этих скрипачей, то, тут было над чем подумать. Все они малость сдвинутые, а раз так, поди, разберись, перед чем они не устоят.

– Перед хорошим инструментом, – смекнул лейтенант Ваняшин, чем заслужил похвалу майора Туманова, на зависть Греку.

– Правильно, Леша. Молодец, – сказал Туманов.

Грек покосился на Ваняшина. Тоже нашелся молодец. И Грек буркнул себе под нос сердито:

– У такого молодца утром капает с конца.

– Закрой рот, хрен чемурыжный, – ни чуть не осерчав на капитана, произнес Леха Ваняшин, посчитав, что теперь они с ним в расчете.

Глава 29

Дома, порывшись в огромном старом комоде, где лежало кой какое барахло еще оставшееся от его покойной бабушки, в прошлом известной оперной певицы, Федор достал деревянный футляр, обтянутый кожей. В этом футляре лежала старая скрипка. По уверению бабки, эта скрипка раньше хранилась у Галича. Когда в семьдесят четвертом году Галич иммигрировал из страны, то перед тем, как уехать, он подарил эту скрипку на память певице, голос которой вызывал в нем трепетное волнение. Этой певицей была родная бабка Федора Туманова. Потом, все последующие годы, она дорожила этой скрипкой, сожалея о том, что любимый внук далек от музыки, и проводить время на стадионе для него куда приятней, чем осваивать партитуру музыкальных произведений. Из Федора не получился не музыкант, не певец. Из него получился сыщик. И скрипка долгое время оставалась невостребованной. Ровно до сего дня. А сегодня Федор извлек ее из футляра, провел пальцем по струнам, как это делают на гитаре. Достал смычок.

Увидев Федора со скрипкой в руках, Даша изумленно всплеснула руками.

– Федор, ты умеешь играть?

Федор не стал разочаровывать жену, провел смычком по струнам. Получилось коряво. Комната наполнилась звуком похожим на дребезжащий стон. И Федор, устыдившись за надругательство над прекрасным инструментом, поспешил уложить скрипку обратно в футляр и сказал виновато:

– Вообще-то, я ее достал не для этого.

– А для чего? – тут же упустила Даша спросить, не подозревала, что у них в доме хранится такой реликтовый инструмент.

– Хочу продать ее, – сказал Туманов. Даша восприняла это как шутку.

– Ты с ума сошел. Эта скрипка очень старинная. Возможно, она бесценна. Ее бы показать коллекционерам, – посоветовала Даша. Федор улыбнулся.

– Именно это я и собираюсь сделать, дорогая, – сказал Туманов.

Посещение двух музыкальных магазинов, где в основном продавались смычковые инструменты, ничего дельного не дало. Федор заходил, показал скрипку. Приемщики внимательно осматривали ее. Один даже попробовал на ней сыграть. Оба сразу согласились принять инструмент для реализации. Но это Федора не устраивало. Причем, во втором магазине старинную скрипку оценили на тысячу долларов больше, чем в первом.