Помни меня - Лесли Пирс

В два часа дня двадцать восьмого числа Мэри и Уилл стояли на берегу и молча смотрели, как «Вааксамхейд» плывет через залив по направлению к мысам. В его кильватере летели морские птицы, и было слышно, как ветер шумит в парусах.

Наверху на причале почти вся колония следила за отплытием, и Мэри слышала их прощальные крики. Капитан Филип, вероятно, был среди провожающих, и впервые у Мэри сжалось сердце от жалости к нему.

Она была абсолютно уверена в том, что он хотел бы плыть домой с капитаном Хантером. Хантер и Филип дружили и через многое прошли вместе. Филин фактически оказался таким же заключенным, как и Мэри, прикованный к этому проклятому месту чувством долга. Теперь, когда она была так близка к побегу, Мэри отчетливо понимала, что он, по сути, хороший человек. Он всегда поступал гуманно, честно и никогда не ронял собственного достоинства. В глубине души Мэри даже желала ему добра.

— Еще семь часов — и мы отправимся в путь, — сказал Уилл с легкой дрожью в голосе.

Мэри знала: он думает о том, что будет с ними, если их поймают. Если их не повесят, то, безусловно, выпорют и снова закуют в кандалы. Несмотря на то что их план очень хорош и они вели себя осторожно, всегда остается вероятность того, что об этом прослышит кто-то, кто точит на них зуб, и выдаст их.

Мэри взяла Уилла за руку и сжала ее. Она тоже боялась, не за себя, а за детей, потому что слишком хорошо знала, что рискует их жизнями.

И все же этот риск был необходим. Если они останутся здесь, то вполне возможно, что следующая эпидемия или очередное урезание рациона будут стоить им жизни так же, как и многим другим детям. Безусловно, лучше отправиться в открытое море. В конце концов, если они утонут, то утонут все вместе, — по крайней мере, это быстрая смерть.

— Лодка теперь в отличном состоянии, — сказал Уилл, будто подбадривая себя. — Даже погода на нашей стороне.

Мэри подняла голову и посмотрела на небо. Оно было затянуто тучами, и, если только оно вдруг не прояснится, тучи закроют ночью луну. С моря дул очень слабый ветер, но это почти не имело значения, потому что они выплывут из залива прямо по течению, — весла создали бы слишком много шума, а идти под парусом рискованно.

— Мы справимся, — сказала она твердо. — Я знаю.

В шесть часов уже стемнело, и еще через несколько часов заговорщики собрались по одному и молча разошлись, каждый с мешком, вниз вдоль берега к условленному месту отправления.

Эммануэль и Шарлотта крепко спали в кровати. Мэри знала, что Эммануэль не проснется, когда она возьмет его на руки, но с Шарлоттой было сложнее. Она весь день волновалась, хныкала и капризничала. Девочка явно чувствовала, что что-то происходит, и если она проснется в лодке, то может закричать.

У Мэри пересохло в горле от страха, когда из тайника под полом достали последний мешок и она осталась одна с детьми. Скоро придет Сэм Брум и поможет ей отнести их. Она понесет Шарлотту, а он возьмет Эммануэля. Уилл не сможет ей помочь, потому что будет ждать Беннелонга, который должен доставить лодку.

Мэри опустилась на колени рядом с кроватью и в последний раз помолилась за их безопасность, но все ее внимание было занято этой маленькой хижиной и всем, что она значила для Мэри целых три года.

Это было убежище, место, которое давало ей покой и безопасность. Она с радостью занималась здесь любовью с Уиллом, эта хижина помнит счастье, пережитое благодаря рождению Эммануэля, и столько вех в развитии Шарлотты: от первых шагов до первых слов. А теперь они уходят в неизвестность.

— Мэри!

Она вздрогнула от шепота Сэма, стоявшего в дверном проходе, и повернулась к нему.

— Извини, — сказал он.

Мэри поняла, что он смутился, прервав ее молитву.

— Все в порядке, — прошептала она, поднимаясь на ноги. — Ты уже видел Беннелонга?

Сэм зашел в хижину и взглянул на спавших детей. При свете мерцающей свечи его лицо казалось особенно худым. Он не был таким красивым и уверенным в себе мужчиной, как Уилл, но Мэри тронуло то, с какой нежностью он посмотрел на Шарлотту и Эммануэля.

— Уиллу показалось, что он видел, как Беннелонг плывет к лодке, — сказал Сэм. — Я сам ничего не смог разглядеть, слишком темно, но Уилл просил передать, что тебе пора идти.

Мэри взяла Эммануэля, плотнее завернула его в одеяло и передала Сэму. Затем взяла повязку, которую она сделала из куска брезента, и обернула ею спящего ребенка. Мэри завязала пару ремешков вокруг талии Сэма, а другую перекинула через его плечи, скрестила на спине и потом закрепила спереди.

— Так у тебя руки будут свободными, — объяснила она. Мэри боялась, что он рассердится, решив, будто с ним обращаются как с нянькой.

Сэм едва заметно улыбнулся.

— Я боюсь. А ты? — прошептал он.

Мэри покачала головой. У нее сводило живот, ее бросало в холодный пот, и она уже начинала жалеть об этой затее. Но она не собиралась в этом признаваться.

— Мы сделаем это, Сэм, — сказала Мэри скорее с бравадой, чем с убежденностью, и повернулась к кровати, чтобы взять Шарлотту.

Когда она подняла девочку на руки, та пробормотала что-то во сне, но ее голова упала маме на плечо, и она не проснулась. Сэм взял одеяло, укрыл им Шарлотту и подоткнул края, а потом улыбнулся Мэри.

— Готова?

— Почти, — сказала Мэри и, наклонившись к маленькому столику, взяла с него тряпичный мешочек.

— Что там? — прошептал Сэм, когда мешочек зашуршал.

— Листья сладкого чая, — сказала Мэри и улыбнулась. — Я ведь должна взять что-нибудь на память об этом месте, правда?

Они тихо выбрались из хижины, время от времени замирая и проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости. Вдалеке они видели слабое мерцание догоравших костров и слышали шаги часового на набережной, храп, доносившийся из хижин, странный приглушенный кашель и плеск воды на пляже. Шарлотта пошевелилась на руках у матери, и Мэри потеплее укрыла ее одеялом от прохладного воздуха и зашагала быстрее, догоняя Сэма.

Когда глаза Мэри привыкли к темноте, она с трудом разглядела подплывающую к берегу лодку и Беннелонга перед ней. Туземца было почти не видно в темноте, лишь время от времени поблескивали его белые зубы.

Мэри знала, что если кто-то выдал их план, то через несколько минут их остановят. Она напрягла слух, пытаясь уловить, не бегут ли за ними. Каждый мускул на ее теле был напряжен, и в любую минуту Мэри ожидала стрельбы мушкетов. Когда Уилл неожиданно вышел из-за кустов, она чуть не выпрыгнула из собственной шкуры. Все было таким зловещим: темный пляж, восемь мужчин, стоявшие неподвижно, как статуи, и узлы, напоминавшие огромные булыжники. Никто не произнес ни слова, все, не отрываясь, смотрели, как лодка подходит все ближе к берегу.