Помни меня - Лесли Пирс

На следующий день аборигены подошли ближе. Они подползли по пляжу, внимательно наблюдая, как мужчины чинят лодку. Мэри стирала одежду, и каждый раз, когда развешивала что-нибудь на кустах сушиться, она улыбалась им.

— Что ты вытворяешь? — рявкнул вдруг на нее Уилл. — Тебе мало, что вокруг тебя восемь мужиков? Или ты еще и парочку этих хочешь?

— Не будь дураком, Уилл, — сказала она устало. — Я улыбаюсь просто чтобы показать, что у нас нет дурных намерений, как ты, возможно, и сам знаешь.

Уилл продолжал дуться на нее до конца дня, несмотря на то что они поймали достаточно рыбы и хорошо поели вечером, а какую-то часть засолили впрок. Положив вечером детей спать, Мэри немного посидела у огня. Мужчины снова обсуждали, сколько еще осталось плыть, и она не вмешивалась в этот разговор. Чувствуя сильную усталость, она отошла от костра, чтобы облегчиться, прежде чем устраиваться на ночь.

Была чудесная ночь, на небе сияла полная луна. Вместо того чтобы сразу пойти под укрытие, Мэри присела на скалу, чтобы насладиться тишиной. Мэри очень редко удавалось побыть в тишине. С того самого дня, как ее арестовали в Плимуте, вокруг нее всегда был шум и сутолока. Даже в ее хижине в Сиднее ей редко выпадала возможность побыть одной.

На лодке каждый ее жест был на виду у мужчин. Они вежливо отворачивались, когда она облегчалась или мылась, но они находились рядом, лишь в футе от нее. Все время кто-то разговаривал, спорил, пел или храпел. Даже ее тело не принадлежало ей: Эммануэль или был у ее груди, или карабкался на руки, или спал у нее на коленях, а Шарлотта почти все то время, когда не спала, требовала ее внимания. Даже мужчины использовали Мэри как подушку, облокачиваясь на нее.

Глядя на звезды и слушая мягкий плеск волн о берег, Мэри воображала, что она снова в Корнуолле. Она снова замечталась и представила себя в маленьком коттедже. Дети мирно спали в настоящей постели наверху, а Уилл ушел на рыбалку. Мэри так ясно все это видела: вот горит свеча, огонь поблескивает красным, и маленькие искорки, на которые падал воск, превращались в картинки.

Когда они с Долли были маленькими, они всегда соревновались, кто увидит лучшую картинку в этих искорках. Долли видела людей, идущих в церковь или танцующих вокруг майского шеста, а Мэри всегда видела рыб, животных или птиц. Ей было интересно, как воспримет Долли рассказы о странных животных, которых здесь называют кенгуру, или об этих больших птицах, которые не летают, но бегают быстрее человека. И о миллионе красивых птиц, таких необычных и ярко окрашенных, что у нее захватывало дыхание при виде их.

— Он не придет!

Сердце Мэри ушло в пятки от звука сердитого голоса Уилла. Она не слышала, как он подошел.

Мэри встала и повернулась, а он шел к ней.

— Кто не придет? — спросила она.

— Сэм, конечно, а ты будто не знаешь, — зарычал Уилл на нее. — Я его поймал, когда он уползал встретиться с тобой, и уложил его на лопатки.

— Я никого здесь не жду! — сказала Мэри возмущенно. — Думаешь, мне не надоело, что вокруг меня целыми днями люди?

Уилл ударил ее так быстро, что она не успела ни двинуться с места, ни уклониться. Удар кулаком пришелся ей по щеке и опрокинул ее на спину.

— Ты моя женщина, — прошипел он и кинулся на нее, задирая ей платье.

Мэри и так была в шоке оттого, что он ее ударил, но, когда до нее дошло, что он собирается сделать, она испытала настоящий ужас.

— Не надо, Уилл, — умоляла она его. — Не надо так.

Мэри пыталась выбраться из-под него, но он был слишком крепкий и тяжелый. Он тут же с силой вошел в нее, кусая ее за шею, как дикое животное, и его пальцы вонзились ей в ягодицы, будто он желал причинить ей еще больше боли.

Когда он кончил, то поднялся и ушел, не сказав ни слова в свое оправдание.

Мэри лежала, слишком потрясенная, чтобы шевелиться. Потом она пошла к морю и вымылась. Ее глаза были сухими, но ее сердце обливалось кровью, потому что она никогда не думала, что ее Уилл способен на такой жестокий поступок. Их нежные любовные ласки были единственным, что хоть немного скрашивало жизнь в колонии. Это помогало забыть о голоде, о физической боли и о безнадежности их ситуации. Если Уилл хотел ее этой ночью, ему достаточно было об этом сказать, и она с радостью ускользнула бы с ним.

Мэри знала, что он не совершил ничего необычного: в Сиднее она видела многих женщин с разбитыми губами или синяком под глазом. По откровениям некоторых из них Мэри понимала, что они знают лишь грубый секс. Но их мужчин нельзя сравнить с Уиллом, они были людьми того сорта, что украдут еду у собственных детей без угрызений совести.

Мэри услышала тихий звук, оглянулась и увидела, что Уилл вернулся и стоит немного поодаль на пляже.

— Давай, возвращайся со мной, — позвал он.

Уилл протягивал к ней руку. Было слишком темно, чтобы Мэри могла видеть выражение его лица, но его поза была нерешительной, будто он стыдился самого себя.

— Почему, Уилл? — спросила она, подойдя к нему. Мэри не чувствовала ни ненависти, ни злости, ее просто захлестнула огромная волна разочарования.

— Я не знаю, — сказал он почти шепотом. — Думаю, я просто вспылил из-за Сэма.

Мэри не произнесла ни слова, пока они шли обратно под навес. Ей нужно было время, чтобы обдумать случившееся.

Когда Мэри проснулась на следующее утро, она была одна с детьми, которые еще спали. Уилл уже трудился над лодкой с Уильямом и Джеймсом. Она не увидела остальных мужчин и догадалась, что они пошли ловить раков.

Мэри осторожно коснулась своего лица. Щека вспухла и болела, но кожа была цела.

Чуть позже, когда Мэри сидела на корточках, пытаясь разжечь огонь, к ней подошел Уилл. Он постоял рядом с ней секунду или две, глядя на нее, но она не обращала на него внимания.

— Ты меня ненавидишь? — спросил он наконец.

— А чего ты ждешь? — парировала Мэри, поднимая на него глаза. У него был всклокоченный вид. Но впрочем, они все так выглядели — с обветренной и обожженной солнцем кожей и измученные из-за недосыпания. Всем мужчинам нужно было подстричься и подровнять бороды, но Уилл выглядел странно еще и потому, что обычно очень тщательно заботился о своей внешности.

И все же он осунулся не только из-за усталости. Глаза у Уилла были тусклыми и запавшими, Мэри видела их такими лишь раз — после порки.

Он пожал плечами.

— Я не знаю.

— Мы через многое прошли вместе, — сказала она. — И еще многое у нас впереди. И если мы не будем держаться друг за друга, мы не справимся.

— Так ты простишь меня? — спросил Уилл слегка озадаченно.

— Я не знаю, смогу ли простить тебя, тебе нужно это заслужить, — ответила Мэри резко. — Но мы поговорим об этом потом.