Моя профессия ураган - Люда и Игорь Тимуриды

Он еще шагнул назад, а потом, опомнившись, шагнул вперед.

— Ты, сука! — тихо сказал он. — Я научу тебя повиновения мужчине! Слишком вас славинцы разбаловали. Женщина — животное, и ты должна молчать в присутствии мужчины и подчиняться во всем любому господину! Женщина не человек… Церковь права! Пора поставить вас на место!!!

— Да!?! — я уже поплыла. Во мне что-то вспыхнуло неконтролируемое и мощное…

Оно улыбалось. Я выпрямилась во весь рост, так что его товарищи вжались в стенки. Только он один застыл, непрерывно глядя на мою руку. Пламя и огонь переполняли меня, буквально идя сквозь меня факелом… Все благие намерения сдерживаться исчезли как пар в пламени. Просто исчезли и все, точно я нависла над ним исполинской бесконечной мощью. Сейчас я была все, а это ничтожество — ничтожное животное, лицо которого стало пепельным.

Точно все тело мое наполнилось силой… Я увидела перекошенные в ужасе лица мужчин. Из глубины моей души подымался какой-то огненный священный поток могучей и светлой энергии, буквально крутивший мной и распрямлявший меня, когда казалось некуда больше… По позвоночнику бежал ток энергии, делавший его железным… Мне казалось, что я, маленькая, для них стала выше ростом… В глазах неведомо откуда появившейся тэйвонтуэ с аэнцем читался восторг и страх!

Но Я знала, что осквернивший Честь и Звание обречен… Я медленно подняла пустую руку ладонью к нему в странном жесте власти, как мне откуда-то показалось, означавшем смерть… Его теперь никто не стал бы спасать во всех Мирах…

И тут мой перстень попал в луч света, окружившись странным безумно завораживающим прекрасным сиянием, так что знак Дорджиа словно засиял изнутри моим собственным светом. Глаза всех неотрывно приковались к перстню. Если до этого их лица были пепельными, то тут они стали белыми, а глаза — громадными от ужаса; рты округлились в немом крике. Этот, стоящий впереди всех, обреченно стал опускаться на колени…

— О Боже, — затравленно прошептал кто-то из его спутников, — перстень со

Знаком Верховной Власти! Это Властительница!!! — его просто перекосило от отчаянья и страха.

Закрывая глаза руками, люди в комнате в потрясении опускались на колени, и эти пятеро были первые… Лицо их главаря было бело как снег, он неотрывно глядел на перстень, облизывая губы, а руки его тряслись, будто уже мертв…

Всего лишь мгновение прошло после того, как перстень засветился, а за спиной стоявшего на коленях человека, лишенного моей волей Чести, появилась та тэйвонтуэ, уперев ему в голову арбалетик. Но он только покорно согнул голову.

По-моему, он готовился к неминуемой смерти, просто творя последнюю молитву…

Даже не думая сопротивляться, сломанный… Все остальные его спутники, облизывая в ужасе губы, неотрывно глядели на меня.

— Вон! — сказала я тихо, словно еле сдерживалась от ярости, слегка дернув рукой на дверь… и задумчиво-равнодушно смотря вперед, будто они для меня исчезли. Стоявшая за приговоренным тэйвонтуэ равнодушно выстрелила ему в голову из арбалетика, а четверо оставшихся, подхватив два трупа, мигом, спотыкаясь, вылетели из здания, не оглядываясь. Тэйвонтуэ, поклонившись, исчезла за ними…

Я же пыталась успокоиться и понять, что же со мной такое произошло, что я так странно себя вела и что это значит… Мне все это очень не понравилось…

Глава 38

Не знаю, сколько бы я так простояла, если бы вернувшийся из какой-то подсобки аэнский лекарь не потянул меня за руку к своему лечебному месту. Я поняла, что когда сверкнул перстень, он вышел где-то в подсобку…

Он усадил меня, еще раз с силой вдохнув воздух…

— Что происходит? — довольно хмуро спросил он по аэнски. Я, чтоб сделать ему приятное, вежливо ответила по аэнски, хотя мне хотелось бы побыстрей отсюда удрать, пока все не раскрылось. Он походил на сурового дядюшку, который хотел бы меня отшлепать, да пытался сдерживаться перед посторонними.

— Я поранилась во время паники, господин аэнский лекарь, — почтительно ответила я, — и хотела бы, чтоб такой талантливый хирург и врач как вы посмотрел рану, — подсластила я. Я показала на недвижно висевшую правую руку.

Он мгновенно принюхался, и дальше мне уже пришлось быть просто пациентом, потому что меня просто заставляли…

— Мазь тэйвонту… — хмыкнул он, разматывая рану. — Что, Ринки не мог зашить? — ехидно спросил он, увидев кровь. — Или ты также отстаешь по всем кругам?

Я не поняла, о чем он говорит, поскольку он дернул, а я чуть не потеряла сознание от боли. Он хмыкал, явно почему-то не веря в мою рану и издеваясь — терпи, принцесса, королевой станешь. Я хотела огрызнуться, но он опять дернул, и я прикусила язык.

А потом, увидев, наконец, рану с вырванным куском мяса, громадным черным пятном вокруг и разорванными сухожилиями, аэнец глухо выругался.

— Почему ты не приняла противоядия? — злясь, хмуро спросил он. — Ты, дурочка, понимаешь, что ты могла умереть? — он мгновенно вскрыл рану скальпелем…

Я хотела огрызнуться, что нужные противоядия съел Дар, а мне досталось лишь чуть-чуть, но промолчала. Этот оборот разговора мне не нравился. Вместо этого я церемонно завела разговор об Аэне, и о том, как высоко там мастерство. Но он выбежал в подсобку и мигом вернулся с какой-то бутылкой и какими-то травами.

— И какая это лошадь кусает ядовитыми арбалетными стрелами? — зло спросил аэнец, не спрашивая разрешения, а просто силой вливая в меня отвратительное пойло и засовывая мне в рот кусок какой-то гадости, суетясь вокруг меня. На его окрик прибежал какой-то старичок, тараторивший по аэнски, и, хлопнув в ладоши от вида моей раны, поспешил что-то делать сам. Я хотела выплюнуть ту гадость, что мне сунули, но мне сжали челюсти, будто я была маленькая, и еще дали по голове, будто имели на это право. Какое он имеет на это право?! — возмущенно подумала я.

Мне опять влили какое-то пойло, теперь уже маленький, что-то тараторя, а когда я его не захотела его глотать, разозлившись их наглым поведением, будто я кукла, и попыталась выплюнуть, меня хладнокровно ударили так, что я только вдыхала и сидела парализованная, глядя, что они себе позволяют. Это возмутительно!

— Не понимаю, куда ее тэйвонту смотрели? — удивленно спросил маленький.

— А она их и не спрашивала! Власть в голову ударила! Решила устроить расправу со своими недоброжелателями, подставив их под закон, пока они не услышали, что отец передал сегодня ей власть, вот и не захотела, чтоб ее Псы увидели рану, ибо ей опять попадет.

— Аэнец, что вы себе позволяете?! — наконец, придя в себя от той отвратительной горькой гадости и удара по голове, ввизгнула я тонким голосом. — Зашейте мне сухожилия, я заплачу, и убирайтесь к дьяволу!!! Что вы делаете?!? — я пыталась убрать голову от очередной порции дряни, когда другой человек держал мне голову. — Что это?! — лицо мое побелело от чудовищного ощущения вонючей дряни.

— А это то, что вы дурочка, непонятно отчего до сих пор не сдохли!!! — рявкнул высокий лекарь. — От этого яда не выживают!!!

— Ну и черт с ним! — удивилась я его глупости. — У меня рука не болит!

Он что-то непонятное сказал сквозь зубы, и я еле пригнула голову, чтоб мне не дали еще раз, и больно.

От обиды глаза мои наполнились слезами.

— Ну вот, вы уже заревели, — хмуро сказал он. — Все и без того знают, что глаза у вас на мокром месте! Умели прикончить двух черных тэйвонту, умейте и терпеть! А то как бы отец не узнал, чем вы развлекаетесь! Скольких вы еще прикончили? — вдруг, что-то поняв, подозрительно спросил он. — Или же вы шатаетесь в надежде выяснить, что произошло с черными тэйвонту, собирая сведения самостоятельно?! Боитесь, что тэйвонту защитят своих темных собратьев и преуменьшат вину?

Он говорил ехидно и меня явно не за ту принимал. Рука моя скользнула за арбалетиком, но его там не оказалось. Я удивленно ощупала место, где он только что был, недоуменно оглядываясь. Я была не в силах понять, куда он делся, и еще раз незаметно ощупала себя.

— Напрасная работа, — продолжил он, продолжая издеваться над раной, и как-то над ней ковыряясь. — Наши тэйвонту вовсю работают, собирая сведения, хотя картина уже и так ясна. Десятки тэйвонтуэ, сейчас так же переодетые, расспрашивают в городе, и еще человек пятьдесят раскручивает по следам, что же школа Ахана делала сегодня, прежде чем пришла к такому позорному завершению…

Он внезапно ахнул, что-то увидел в ране, и, сунув пальцы в рану, внезапно вырвал оттуда что-то блестящее… Меня содрогнуло от адской боли, и на мгновение я потеряла сознание… А я-то думала, когда он копался в ране, что худшее позади… — потеряно подумала я. Из глаз моих против воли потекли слезы, и я даже не сразу поняла, что он вынул из руки (это из руки-то!!!) арбалетную стрелку.

— Она вошла в параллельно кости, вернее в саму кость в рукав… То-то я думал, что рана такая странная, — удовлетворенно сказал он. Взглянув на мое белое от боли лицо, где боль, казалось, потрясала до основания, он ехидно поинтересовался: