Леди и война. Цветы из пепла - Карина Демина

…ей нельзя больше голодать.

…и нервничать.

…и Дар должен хорошенько подумать, прежде чем сделать выбор.

– Если хочешь, я уйду, – предлагает она.

Тогда он точно не заснет, да и… сейчас сна требуется много меньше.

– Не хочешь, – с чувством глубочайшего удовлетворения замечает Меррон. – Тогда расскажи о чем-нибудь… о Фризии. Нам ведь туда придется отправиться?

– Не знаю.

Хочет ли Дар вернуться домой?

Он не уверен. Его дом погиб вместе с семьей и, кажется, еще задолго до той ночи, когда алая волна выплеснулась на город. Что он помнит?

Людей, которых не стало.

Дворец, разрушенный до основания.

Город, ныне мертвый.

Дорогу. Кресты.

– Дар… – Меррон не позволяет остаться на той дороге, вытягивает из воспоминаний и сама цепенеет. Она выглядит уже почти здоровой, но это кажущееся здоровье, которое легко разрушить.

– Все хорошо, Меррон. Сейчас Фризия – это…

Десяток удельных доменов, которые грызутся между собой. Забытый, проклятый Дарконис, где, по слухам, еще живут безумие и призраки казненных. Обжитое пиратами побережье. И Цитадель последним оплотом Свободных людей.

Котел, где последние двадцать лет варились войны.

Справится ли с ним Дар?

Возможно. Лет этак за десять – пятнадцать, но… Меррон не выдержит.

Она пойдет за ним, без возражений и вопросов, будет терпеть, держаться, пока сил хватит. А они закончатся быстро.

Оставить ее на границе, как предлагает Ллойд? В каком-нибудь тихом городке, который был бы безопасен? Наведываться раз в году, а то и реже, выживая от встречи до встречи? И каждый раз трястись: не вывел ли тех, кто не слишком рад возрождению Фризии, на Меррон?

Не выход.

– Скажи, ты слышала что-нибудь о Хратгоаре?

Качает головой и ждет продолжения.

– Это остров, вернее острова. Два десятка крупных и с полсотни мелких. На некоторых только птицы и живут… еще тюлени вот. И морские слоны. И касатки туда заглядывают.

Север. Затяжная зима и короткое лето с цветущим вереском.

Население в сто тысяч. Разбросанные поселения, где живут общинами. Длинные дома с открытыми очагами. Узкие корабли, именуемые «морскими змеями», что без страха выходят в море, проводя там месяцы и даже годы, добираясь до самого края земли.

И храм, выложенный из грубо отесанных камней, опустевший еще после Первой войны. Черный круг-проплешина, который называют Следом Молота, поскольку божественный молот некогда упал на землю и ранил ее. И обычай, дающий раз в год каждому право бросить вызов кому угодно: хоть бы вольному ярлу, хоть бы хевдингу, хоть бы самому владетелю Хратгоара, конунгу,{10} в чьих жилах еще течет кровь древних людей.

Победитель получает все.

– Ты вызовешь его?

– Вызову.

– И победишь? – уточнила Меррон.

– Конечно.

На Хратгоаре не будет дворцов и сложных дворцовых ритуалов. Заговоров. Политической целесообразности… они ценят силу. И силе покорятся.

– Когда?

– Осенью. Следующей. Мне надо кое-чему научиться.

А ей – отдохнуть, чтобы больше не замерзала от собственных мыслей. Рука и сейчас холодная. Ледяная просто рука забралась под рубашку.

– А мне?

– Если захочешь. Провоцируешь?

– Греюсь.

Взгляд честный. Невинный даже. Безумная женщина.

– И родинки проверяю. У тебя раньше много родинок было. Вдруг исчезли? Как ты тогда без родинок?

Повод был серьезным.

– Женщина, если ты не остановишься…

– …ты опять сбежишь. – Меррон убрала руку и отодвинулась. – Извини.

Все-таки запомнила. И вышло-то донельзя глупо: Дар просто не хотел спровоцировать очередной приступ. Оправдаться? Он не умеет. Да и не ждет Меррон оправданий, отворачивается.

– Я что-то… мне просто показалось, что ты… то есть я слышу, что ты…

Она забралась под одеяло.

– Меррон… а это уже непорядочно.

Одеяло подождет. И лучше, если на полу.

– Сначала дразнить, потом прятаться…

У нее сердце колотится как ненормальное. И сама дрожит, будто и вправду вот-вот замерзнет.

– Я не прячусь!

– Ага…

На шее нервно пульсирует жилка. А от кожи пахнет все тем же земляничным вареньем.

– Не шевелись.

– Почему?

– Потому что я так сказал. Жена должна быть послушна мужу…

А Дару надо убедиться, что он не причинит боли. И вспомнить ее тело. Угловатое. Нервное. Откликающееся на прикосновения. Ямка под ключицей. И нежная маленькая грудь. Шрам, которого не было. Пушок на животе…

…спешить некуда.

Замечательно, что больше некуда спешить.

– …и я слышала, что на юге в моде круглые воротнички. – Леди Шарлотта обладала уникальным умением часами говорить об исключительно важных вещах. – Но, помилуйте, как это может быть красиво? Треугольный вырез и круглый воротничок?

Она была искренна в этом своем недоумении. И утомительна до невозможности.

– Квадратный и только квадратный, чтобы подчеркнуть изящество шеи…

Тисса вздохнула. Согласившись с необходимостью несколько обновить гардероб, она рассчитывала, что с нее снимут мерки и только.

– И все-таки взгляни на эти ткани… – Шарлотта, взяв дело в свои руки, не собиралась отпускать жертву так легко. – Бархат… или вот муар… атлас…

Красивые ткани. Темные. Не черные, но… почти.

– Какой-нибудь очень простой фасон, который при случае…

Нет, эта женщина вовсе не зла, скорее предусмотрительна и привычна к реалиям мира, которые она пытается донести до Тиссы и нашей светлости. Темное платье не будет лишним. Всегда кто-то умирает… завтра, послезавтра… когда-нибудь. Тем более что в Ласточкином гнезде почти готовы проводить его светлость в последний путь.

…хотя, конечно, венки из можжевельника и падуба{11} следовало бы заказать заранее.

…и траурные ленты присмотреть, не говоря уже о том, чтобы выкрасить достаточно полотна для драпировки зала, а то потом будут говорить, что их светлость не уважают мужа.

…бальзамировщика хорошего опять же найти не так-то просто, а вряд ли в ближайшем времени удастся доставить тело в семейную усыпальницу Дохерти…

– Мы подумаем. – Я сдерживаюсь, потому что ссора, пусть бы и самая непродолжительная, ударит по натянутым нервам Тиссы. – Спасибо.

Шарлотта рада помочь настолько, насколько это вообще в ее силах. Ей жаль Тиссу. По-своему. А еще она считает ее полной дурой, которая не воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от мужа. Нет, Шарлотта любит Седрика, ведь родила же ему двоих детей и подумывает над третьим – так оно верней: чем больше детей, тем надежней ее положение. Но вот возиться с тем, кто одной ногой в могиле и вряд ли вернется… увольте.