О чем молчат мужчины… когда ты рядом - Армандо Перес

Но уверен, что она вернется ко мне.

Через десять минут я звоню в дверь Мануэлы.

– Ты всегда ходишь в гости по воскресным утрам, да еще в такую рань?.. – встречает она меня на пороге. – Выглядишь хреново, – добавляет она, критически оглядев меня с головы до ног.

– Спасибо. А кроме комплимента я могу получить чашку кофе?

– Только не спрашивай меня, где Ева, я этого не знаю, – предупреждает она, как только мы усаживаемся за стол. – Она больше не подает вестей о себе. Может быть, вернулась во Флоренцию, к своим.

У меня защемило сердце. В последние дни я без проблем проделал тысячи километров, но Флоренция неожиданно кажется мне бесконечно далекой.

– Ты в этом уверена?

– Нет. Но уже месяц, как я не слышала ее. С тех пор как она бросила Альберто. – Она искоса смотрит на меня.

– Значит, она его таки бросила?

– Да, решительно и ничего не объяснив.

– Я думал, что она выйдет за него.

– Ты так ничего и не понял в Еве, – выносит Мануэла мне приговор, доставая из микроволновки круассаны, которые милостиво разогрела для меня.

Аромат выпечки возвращает меня к жизни.

– Во всяком случае, Альберто может знать, где ее искать. Он же должен был перевезти кое-какие ее вещи из их дома. Зная его и зная, как она относится к вещам, думаю, что перевозку мог организовать только он. Хотя, – прибавляет она скептически, – не думаю, что тебе стоит спрашивать о ней у него.

Я иду спросить о ней у него.

Задача непростая. Сейчас почти девять утра, и я уверен, что могу застать его в офисе. Проблема в том, чтобы преодолеть охраняющего вылизанный вестибюль банка охранника, которому достаточно одного взгляда, чтобы дать мне под зад коленом. Должен признать, у него есть все основания для этого: на мне полотняные брюки в белесых от соли разводах, нечищеные туфли, в каких в послевоенные годы танцевали танго, и голубая майка, которая была чистой две бессонные ночи назад.

– И куда это ты собрался? – Он останавливает меня, когда я направляюсь к лифту.

– У меня встреча с Альберто Диритти, – сообщаю я ему, бросая на него полный искренности взгляд.

Мое уверенное поведение сбивает его с толку.

– Идите за мной, сейчас мы ему позвоним, – говорит он, кивком приказывая следовать за ним к стойке ресепшен.

По крайней мере, перешел на «вы».

– Рита, – обращается он к стоящей за стойкой девице, – этот синьор говорит, что у него назначена встреча с доктором Диритти.

Она также в легком замешательстве от моего наряда. Хлопая ресницами, она пытается прочитать мои намерения на моем лице. Моя уверенность производит впечатление и на нее. Возможно, она принимает меня за эксцентричного миллионера.

– Конечно, – улыбается она и поднимает трубку телефона. – Какое имя я должна назвать?

– Луис. Эс. Морган, – отвечаю я, подмигивая ей. – Скажите ему, что я по поводу инвестиционного фонда «Ева».

Через пару минут безупречная секретарша с неестественно блестящими волосами вводит меня в кабинет бывшего жениха Евы.

– Стало быть, это ты и есть, – начинает он, поднимаясь из-за стола. – Когда мне назвали имя, я не был уверен. – Он идет мне навстречу. – Как дела? – спрашивает он и неожиданно кулаком врезает мне в челюсть, да так сильно, что я отлетаю и влипаю спиной в закрытую дверь.

Боль ужасная. Автоматически я принимаю боевую стойку. Я не любитель драться, но я рос в маленьком селении и научился работать кулаками. Как бы то ни было, он не оставляет мне время на раздумья или дискуссию, бросаясь на меня разъяренным медведем. Я пинком отправляю к стене мешающий мне стул, освобождая пространство. Он гораздо здоровее меня, и единственная стратегия – это дезориентировать его и заставить устать. Если бы я хорошенько поспал хотя бы час за последние сутки, мне было бы намного легче.

Он снова пытается попасть мне по лицу. Я нырком ухожу от встречи с его кулаком и, нанеся удар правой рукой ему в живот и сразу же левой в подбородок, отскакиваю в сторону. Однако ему удается достать меня правой и едва не свернуть мне скулу, потом он хватает меня в охапку, и мы боремся, опрокидывая стоящий в углу круглый столик.

И тут дверь распахивается и на пороге кабинета, размахивая пистолетом, возникает охранник, примчавшийся на поднятый нами шум.

– Стоять! Руки вверх! – кричит он.

Его голос клинком пронзает мою одурманенную адреналином голову. И голову Альберто тоже. Мы отскакиваем друг от друга, словно отброшенные невидимой рукой, и замираем.

– Отойдите, доктор Диритти, – просит его охранник, направляя оружие на меня. – Он причинил вам боль?

– Не сегодня, – рычит Альберто.

– Мы немедленно вызовем полицию, – говорит охранник, свирепо глядя на меня, видимо, я подтвердил все его самые худшие предположения насчет плохо одетых людей.

Я смотрю на Альберто и читаю в его глазах, как он быстро перебирает варианты выхода из положения. Полиция. Необходимость объяснять случившееся. Скандал в банке. Не говоря уже о потере рабочего времени.

– Никуда не звони, – приказывает он охраннику. – У человека нервы сдали. Он не сделал мне ничего плохого.

– Вы уверены? – спрашивает тот, с сомнением оглядывая его опухшее лицо. – А если он нападет еще на кого-нибудь?

– Он этого не сделает. – Альберто кивком приказывает ему опустить пистолет. – Это мое личное дело. А теперь вышвырни его вон.

Меня выталкивают на элегантную улицу Бреры с такой силой, что я едва не оказываюсь под колесами велосипедиста.

Медленно, не поднимая глаз, я удаляюсь с места моего преступления. В этой суперпрестижной зоне города все сияет, словно драгоценности в витрине «Тиффани». В голову приходит: а не зайти ли мне в ресторан Four Seasons[26] и не заказать ли бифштекс с яйцом? Хотя бы только для того, чтобы насладиться реакцией посетителей. Я был бы готов сделать это, будь я в другом состоянии и настроении.

Сейчас я чувствую себя смертельно уставшим и расстроенным. Ева во Флоренции, я в Милане, измочаленный и непроспавшийся, и все это, в конце концов, может не иметь никакого смысла.

Внезапно в кармане вибрирует телефон.

«Яйцо, – написано в эсэмэске. – Не Коломбово. Ева».

Глава 26

Я несусь, как сумасшедший, по улочкам Бреры сквозь толпы туристов и богатеньких горожан с пакетами, набитыми покупками, мимо охранников ювелирных лавок. К счастью, еще не час пик, когда народу здесь столько, что не протолкнуться.

– Ты словно с картины эпохи Возрождения.

– Я предпочла бы быть написанной Пьеро делла Франческа. В его «Мадонне», которая висит в Брера, той, что сидит под висящим над головой яйцом, столько мудрости. Она само совершенство…