На одном дыхании! - Татьяна Устинова

– Я не испугалась, – сказала она медленно. И еще посмотрела. – У вас есть аппарат для измерения давления?

– Зачем?

– Я бы померила вам давление.

– Вы с ума сошли? – осведомился Волошин.

– У вас есть аппарат?

– Нет.

– Я сбегаю в аптеку, – решительно объявила Варя, – и куплю! А вам бы лучше лечь, Марк Анатольевич!

– Послушайте, – начал Волошин, – что происходит? Какая аптека?! Сядьте и расскажите мне, что вы там еще хотели?

– Нужно померить давление.

– Не нужно.

– Вы принимаете нитроглицерин, – сказала Варя обвиняющим тоном и потыкала пальцем в крохотные таблеточки на столе, – зеленеете и чуть не падаете в обморок, а давление померить нечем!

– Я не падаю в обморок!

– Я сейчас сбегаю, и все! Давайте я вас провожу на диван, и вы полежите до моего прихода. Только вам придется дать мне денег. У меня всего пятьсот рублей, а они дорогие, эти аппараты!..

– Я понял, – сказал Волошин почти весело. – Вы ненормальная.

– Да я-то как раз нормальная! Это вы ненормальный! У вас с сердцем плохо, а вы сидите себе! И давление померить нечем!

– Это я уже слышал.

– Может, «Скорую» давно пора вызывать!

– Варя, угомонитесь. Вы мне надоели.

– Дайте денег. Я сбегаю в аптеку.

– Не дам!

Она подумала секунду, и он вдруг с изумлением понял, что она… огорчена. Огорчена, и переживает, и на самом деле готова бежать в аптеку за аппаратом, и всерьез собирается его спасать!

Это было неожиданно. Он не привык к тому, чтобы его… спасали. Он был недостоин спасения, только об этом никто не мог знать, кроме него самого. Вот и девочка Варя не знала!

– Хорошо, не давайте, – решила она, – тогда я сейчас попрошу Вадима. Он там, внизу стоит. Он купит аппарат и принесет, а вы пока лежите…

– Какого Вадима?!

– Водителя Разлогова. Он меня сюда привез.

Волошин ничего не понял. Водитель-то откуда взялся?! Он, Волошин, никакого водителя не вызывал, тем более разлоговского! У него был свой водитель, но и его он не вызывал!..

Никто никого не вызывал, объяснила Варя. Просто Вадим приехал на свидание, а вместо свидания привез ее, Варю, сюда, к Волошину. Потому что она догадалась про ключи и про телефон!

Это было очень глупо и не к месту, и вообще его не касалось, но он спросил офисным голосом:

– У вас свидание с водителем Разлогова?

Она посмотрела на него, а он на нее. У нее было огорченное и очень молодое лицо, на щеках горели два красных пятна, а очки, съехавшие на середину переносицы, очень ей шли. Кажется, раньше Волошин ее никогда не видел, а тут вдруг увидел.

– Никакого свидания нет! – объявила Варя. – Но Вадим есть. Он стоит внизу, и я сейчас пошлю его за аппаратом для измерения давления.

– Не смейте. Только водителя мне не хватает!

– Хорошо, тогда я пойду сама.

– У вас денег нет. А я вам не дам.

У него вдруг стало отличное настроение, просто превосходное! И шпиц Дон Карлос не появлялся. Волошин и не помнил, что у него может быть такое отличное настроение! Последние несколько лет он жил, словно в сумерках, как будто сидел в глубине посудного шкафа и забыл, как бывает… снаружи. Оказывается, снаружи еще остались красивые девушки с огорченными, встревоженными лицами!

– Заварите чаю, – предложил Волошин, – ну хотите, валерьянки мне накапайте! И будем считать вопрос закрытым.

– Марк Анатольевич, с сердцем шутки плохи. Нитроглицерин – не выход из положения. И потом, это серьезный, тяжелый препарат. Вы уверены, что именно он вам нужен? И валерьянка тут ни при чем! Вам надо к врачу на обследование…

– Стоп, – приказал Волошин. – Чай на полке во-он там. Чайник на столе. Про обследование мы с вами потом поговорим. И я не понял, что там с телефоном и с каким именно телефоном!

Он говорил, а она проворно доставала чашки, как будто делала это тысячу раз, и именно у него на кухне.

– С телефоном, – объяснила Варя и нажала кнопку электрического чайника, который тут же зашумел очень уютно, – на который не могла дозвониться Елена Степанова. Ну которая привезла собаку, помните?

– Конечно.

– Она говорила, что ей звонила Глафира Сергеевна и просила приехать за собакой. А потом… после смерти Разлогова она никак не могла Глафире Сергеевне дозвониться!

– Ну и дальше-то что?!

– А то, что номер телефона у нее не тот, – заключила Варя торжествующе. – А чай где?

– Справа. Как не тот?

– А вот так! А валерьянка где?

– Варя! – прикрикнул Волошин. – Что значит не тот?

– Номер, что записан в памяти телефона этой Степановой и по которому она пыталась дозвониться Глафире Сергеевне, вовсе не тот номер, который сейчас у Глафиры Сергеевны! Но в компьютере, в базе данных, где у нас телефоны, он есть!

– Что вы несете?!

– Марк Анатольевич, это ее старый номер! – Варя даже засмеялась, так гордилась собой. – Я сразу поняла, что там что-то не так! Ну такого быть не может, чтобы Глафира Сергеевна собаку отдала и не забирает! Они с Разлоговым так ее любят, эту собаку! И трубку она всегда берет! Я потому у этой Лены и спросила, по какому номеру она звонит! И она мне его продиктовала! Я полезла в компьютер и увидела, что такой номер есть, и это действительно номер Глафиры Сергеевны, но старый! Она телефон тогда потеряла, и Разлогов посылал Вадима за новым! Помните!

– Нет.

– Ну конечно, вы не помните! Но я-то помню! Вот я и подумала… Если, допустим, телефон Глафира Сергеевна не потеряла, а его у нее украли, значит…

– Значит?..

– Значит, кинологу звонил кто-то, кто хотел, чтоб собаки на участке не было! И чтоб все думали, что звонила Глафира Сергеевна!

– Кто все, Варя?!

Она шумно отхлебнула чай, по-детски вытянув губы дудочкой.

– Ну вот хотя бы кинолог, – объяснила она, скосила глаза и подула на чай. И улыбнулась Волошину. – Горячо.

Сердце у него опять зашевелилось и сдвинулось куда-то вверх. Он чувствовал его движения и шевеления, и ему опять стало страшно. С некоторых пор он боялся… внезапной смерти. С некоторых пор он думал о том, как это будет, и представлял себе довольно часто. И он перестал доверять не только окружающим, но и себе, и своему сердцу тоже.

Оно подведет, думал он и чувствовал, что прав. Оно подводило, то билось, то не билось, то вдруг, будто спохватившись, пускалось вскачь, и тогда приходилось придерживать его рукой, чужой и холодной, словно приставленной к нему от какого-то другого человека.

Очень нелегко далась ему смерть Разлогова и все, что ей предшествовало!..

– Вот и вы подумали, что это Глафира Сергеевна отдала собаку! Я же видела, какое у вас тогда стало лицо, помните, когда она за собакой приехала!

Волошин знал, что спрашивать не стоит, но все-таки спросил: